Фридрих Незнанский - Неделя длинных ножей
— Ну, вижу, — пожал плечами Денис. — Точно знаю, что не моя. И не твоя. И не нашего бухгалтера.
— Это подпись одного из тех, кого называют олигархами, — сказал Турецкий. — Кондратова Андрея Александровича, владельца канала, на котором Галя работает. Оригинал, разумеется, уничтожили. И мне будет интересно наблюдать, как этот самый Кондратов станет врать и выкручиваться… Когда она мне ее показала, я своим глазам не поверил. Видишь, что здесь написано? «Темнову. Срочно в течение двадцати минут выделить машину и аппаратуру в распоряжение съемочной группы Володиной Г. В. для оперативной съемки по теме редакции криминальных новостей». И, видишь, дата. Много таких заявок выписывает лично владелец телеканала, как ты думаешь?
— М-да… С одной стороны, не позавидуешь господину олигарху. Но с другой — уж больно адвокаты у них хороши… — вздохнул Денис. — Почти как их жены. Эти вытащат благодетеля в два счета хоть из ада. Ну а подпись и почерк нынче состряпать — дело нехитрое…
— Тогда пусть этот господин покажет оригинал!
— Дядь Сань, я ж не против… — прижал руки к груди Денис. — Я тоже за то, чтоб он сидел на нарах, а не у себя на вилле. Мне-то все понятно… Только тебе на суде его адвокаты и их эксперты скажут: компьютерный сканер сегодня воспроизведет что захочешь… Мол, надергали разные слова из разных документов. Мало ли где начальнику приходилось писать: «Срочно!»? Правильно? Вот здесь он сможет отпереться. Разве что Галя подтвердит? Она ведь держала оригинал заявки в руках. Ты тоже его видел. И Зоя. Только вы в свидетели не годитесь. Ты человек увлекающийся, я сам такой же, но правде жизни надо почаще смотреть в лицо.
— Пожалуй… — вздохнул Турецкий.
— Галя подтвердит даже ценой отправки во внеочередной отпуск в зимнее время вослед за своим продюсером… — задумчиво сказал Денис. — Только кто ей поверит?
— Да уж, и про нее могут сказать, мол, лицо заинтересованное, — снова согласился Турецкий. — Только в чем она заинтересована? Мотив?
— Да сколько угодно! Обижена, что мало платят… И что собираешься с этим делать? Отнесешь ксерокопию на доклад? — Денис указал пальцем на потолок.
— Отнесу, — кивнул после продолжительной паузы Турецкий. — К Меркулову. Не хотел никого раньше времени спугнуть, но теперь, видно, пора открывать карты. Ладно, подумаем, время еще есть, давай, выкладывай, что ты там раскопал у гаража, где убили Колошина?
— Есть следы, но нет свидетелей, — сказал Денис. — Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал… Милиция разбирается, обещали нас посвятить. Но как-то без особого огонька.
— Там возле гаража был выключен свет, — напомнил Турецкий. — Нет ли тут…
— Зацепки? Вот я им тоже про свет напомнил, — продолжал Денис. — Выключается и включается в местной диспетчерской от РЭУ. Сходил туда, там дежурит напуганная пенсионерка. Как раз в тот день заступила. Говорит, ничего никто не выключал, мол, и в мыслях такого не было. Все у них исправно. И еще мне продемонстрировали. Врубили электричество и вырубили. Одно только плохо. Рубильник в другой комнате. Не там, где она с телефоном, чаем с вареньем, журналами и плакатами сидит, а в соседней. Я нашим ментам, опять же, соблюдая правила приличия и профессиональной этики, деликатно предложил проверить, нельзя ли было отключить свет как-то иначе? Обещали доложить. В надежде, что уж теперь-то я точно от них отстану.
— Итак, что у нас в сухом остатке по гибели Аркадия Ивановича? — спросил Турецкий.
— Пока ничего, — виновато хмыкнул Денис. — Зацепки очень уж слабые. Следы остались, только милиция не знает, к кому их приложить.
— Знаешь, опять приходит на ум, что есть тут определенное сходство с тем, что рассказывал мне Доронин, — сказал Турецкий после паузы. — Было нападение подростков на его жену, с целью, как он считает, спровоцировать его на ответные действия… — Он полистал дело Доронина. — Вот, я записал… С подростками был какой-то толстый милиционер, которого они называли Балабон.
— Ничего себе! — качнул головой Денис. — Так прямо пацаны к нему и обращались?
— Доронин сказал, будто они сетовали на то, что у себя в отделении он их избивал, не оставляя следов, — сказал Турецкий. — И еще. Запиши, а то забудешь. Одного из заводил зовут Алекс. Выясни, кто бы это мог быть.
— Знаешь, я бы с тобой еще поболтал, но мне уже пора на свидание, — сказал Денис, закончив записывать. — Все-таки первое за последний квартал. И, хочу заострить твое внимание, не бесплатное. Розы, такси, шампанское, то-се…
— А у тебя губа не дура, — покачал головой Турецкий и тоже взглянул на часы.
— Да я и сам не дурак, — скромно ответил Денис, глянув на себя в небольшое зеркало.
— Цветы-то зачем? Не слышал, чтобы их дарили проституткам.
— Мое дело ее ошарашить, как ты не понимаешь?
— И что ты собираешься делать в ее салоне?
— Для начала вступлю в преступную связь с его прекрасной владелицей. — Денис пожал плечами. — Только и всего. Представляю, как она сейчас, предвкушая блаженство, наносит кисточкой последний штрих на свой автопортрет. Просто волнуется, как шестиклассница перед первым свиданием.
— Тебе бы не в прокуратуре служить… — покачал головой Турецкий.
— Во внешней разведке, — согласился Денис. — С моим врожденным авантюризмом и умением рисковать, ориентироваться в пространстве и времени, а также в постоянно меняющихся обстоятельствах.
— Скорее, тебе бы сниматься в кино об их суровых буднях… — поправил Турецкий. — Ну что? Не боишься?
— Есть немного… — сознался Денис. — Ну так что?
И сделал красноречивый жест пальцами, как бы перебирая купюры.
— Ты хоть знаешь, сколько у нее стоит час? — в том же тоне спросил Турецкий.
— Знаю, что у меня таких бабок сроду не было и не будет, — вздохнул Денис. — Ну так чего я жду? Кто-нибудь мне отстегнет на любовное свидание?
— Пиши заявление на матпомощь, — отмахнулся Турецкий. — Зайди с ним в бухгалтерию. Если сумеешь растрогать тамошних дам рассказами о своем голодном детстве в отстающем колхозе, может, и отстегнут… — Он пошарил по карманам. Достал оттуда смятые купюры. — Вот, все, что могу. На цветы хватит. На такси сам добавишь… Ты хоть знаешь, что у них принято деньги брать вперед?
— А вы, гражданин начальник, откуда знаете эти скабрезные подробности? — сощурился Денис.
— Почитываю иногда бульварную прессу…
— Только честно. Поди завидуешь, а? — сощурился Денис.
— Чему тут завидовать? Что мой практикант развлекается с проституткой за мой счет? Или на средства налогоплательщиков?
— А ты представь это дело иначе, — сказал Денис, закинув ногу на ногу. — Будто я приношу в жертву на алтарь Фемиды свою честь и мужское достоинство.
— Ладно. Сегодня ты что-то заболтался. Несешь околесицу… — буркнул Турецкий. — Теперь к делу. Ты не забыл подстраховаться?
— Обижаешь, — нахмурился Денис. — Я обо всем договорился со знакомыми ментами из родного участка. Они с энтузиазмом откликнулись на мою просьбу предварительно осмотреть местность в округе ста метров возле ее жилплощади.
— Возьми нашу видеокамеру, — добавил Турецкий. — Пусть отснимут из машины, а мы потом вместе просмотрим материал.
— Уже, — кивнул Денис, взглянув на часы. — Видеокамера уже стоит там. И будет снимать наши с ней чувственные позы, а также эротику, плавно переходящую в порнографию во всех подробностях. Шучу. Мое дело восхищенно смотреть ей в глаза, поднеся ей букет роз, чью стоимость ваша бухгалтерия никогда мне не оплатит, поскольку вашим грымзам таких цветов еще не дарили, — закончил Денис свою затянувшуюся тираду.
— А как ты убедишься, что это та самая Ангелина? — спросил Турецкий, когда Денис был уже в дверях.
— Не понял. Я сдаю зачет по оперативной тактике как практикант? — обернулся тот.
— Трепло… — покачал головой Турецкий. — Нет, точно, сегодня ты болтаешь, как никогда.
— Правильнее сказать, я, как никогда, возбужден, — поправил Денис.
— И все-таки? Любая скажет тебе, что она и есть Ангелина, — сказал Турецкий. — И ты поверишь?
— Потребую у нее паспорт, — пожал плечами Денис. — Вернее, попрошу ее, робко, с придыханием и обильным слюноотделением, раздеться. Этот Евтихий, что расхваливал ее в Интернете и дал мне номер телефона, указал на некоторые индивидуальные особенности ее божественного тела с родинками в интимных местах. После чего без промедления вступлю с ней в интимный контакт. Ты это хотел услышать? Я могу идти?
— Только не забывайся. Сам говорил, что в стене наверняка замурована видеокамера, которая будет все записывать… — невозмутимо продолжал Турецкий.
— А мы с Ангелинкой закроем ее подушкой!
— Ты что, это серьезно? — перестал улыбаться Турецкий.
