Фридрих Незнанский - Кровные братья
Черных задумался:
— Ну одна идейка-то у меня, конечно, есть…
— Ну? — весь напрягся Лобанов.
— Тихо, тихо. Успокойся. Ты ничего не делай, я все сделаю пока сам. Расслабься и ни на что не реагируй.
Вслед за этим Боцман вскочил и принялся колотить в железную дверь, крича:
— Начальник! Доктора! Мне плохо! У меня острый приступ аппендицита! Начальник!
В окошке появился охранник, и Боцман обменялся с ним парой настолько тихих слов, что никто из сидящих в камере не сумел уловить даже полслова.
Спустя три минуты железная дверь растворилась с грохотом и лязгом и раздался голос, возвестивший:
— Черных Виталий Иванович, на выход с вещами.
И по прошествии еще минуты агент-«наседка» Боцман уже докладывал во всех подробностях полковнику Шарову о странном рассказе Валеры Лобанова и о готовящемся покушении на некоего Орликова. А еще через полчаса Черных уже предстал пред светлые очи своего старинного знакомого генерала Грязнова. Да и Александра Борисовича Турецкого, присоединившегося к их беседе чуть погодя.
— Н-да, — протянул Александр Борисович, — такое везение бывает только в детских сказках. То есть разгадка преступления пришла к нам сама, совершенно случайно.
— Но кто заказчик, он не знает, — уточнил Боцман-Черных.
— Да, Виталий Иванович, я понял, — произнес Турецкий. — Думаю, что я с большой степенью вероятности догадываюсь, кто заказчик…
— Серьезно? — поднял брови Грязнов. — И кого же ты подозреваешь?
— И вот теперь мы увидим, прав я или нет, — задумчиво продолжил свою мысль Турецкий, не отвечая на вопрос Грязнова, точнее, не замечая его. — Этот самый ваш Лобанов должен привести нас к нему.
— Там еще есть некто Тарас, — напомнил Грязнов.
— Тарас Еременко, — вставил Боцман. — Похоже, главный у них именно он.
— Да, — покладисто согласился Александр Борисович, по-прежнему не выходя из своей задумчивости, — именно так. Сначала он нас приведет к Тарасу Еременко, а уже они вместе к…
— К кому? — быстро спросил Грязнов.
— К заказчику, — медленно выговорил Турецкий. — Иными словами, к убийце. Вот что, друзья мои… — Он внезапно встрепенулся и разом вышел из своего оцепенения, заговорил быстро и нервно: — Не будем терять времени на рассуждения. Полковник Шаров.
— Я, — отозвался полковник.
— Займитесь им для начала вы.
— Лобановым?
— Именно.
— Есть!
— Вячеслав Иванович будет контролировать эту операцию. Думаю, что я вам для этого не нужен.
— Ясно, Александр Борисович.
— Он должен абсолютно быть у нас на крючке. Повиноваться, как кукла в руках кукловода. Как марионетка на ниточке. А дергать за ниточку будете вы.
— Я все понял.
— Хотите — запугивайте его, хотите… короче, что хотите делайте. Но чтоб он был наш.
— Не волнуйтесь, Александр Борисович. Он будет наш! — заверил полковник Шаров.
Валера Лобанов вернулся домой ближе к утру. Да, что ни говори, а денек у него выдался что надо! Сначала безумная ревность, слежка за любимой, игра в дешевого детектива. Потом ночной клуб: разочарованный Чайльд-Гарольд «средь шумного бала». Затем скандал и бешеная драка. Милиция, вечер в камере в компании хулиганов и уголовников. Неожиданные откровения в приватной беседе с бывалым уркой (оказавшимся, впрочем, провокатором). Наконец, трехчасовая «прочистка мозгов» полковником Шаровым, а под конец еще и генералом Грязновым, в результате которой Валера начал себя чувствовать завербованным секретным суперагентом, призванным разоблачить некий мировой заговор. И вот, наконец, дом — «своя крепость», привычный убогий уют его замызганной однокомнатной квартиры.
Он упал на диван и, не раздеваясь, уснул, а проснулся уже оттого, что кто-то яростно барабанил ему в дверь. С трудом продрав глаза, Валера проковылял в прихожую. На пороге стоял Тарас Еременко, клокоча от ярости.
— Бля! — Он с силой втолкнул Лобанова внутрь квартиры и вошел следом за ним. — Я уже полчаса к тебе долблюсь, как дегенерат! Ты что, охренел? Двенадцать часов! Где же ты шлялся вчера, сука?
Надо сказать, что, увидев Тараса, Валера тут же проснулся и моментально вспомнил вчерашний день во всех его подробностях. А главное, он вспомнил наставление полковника Шарова:
— Никакой милиции, никакой камеры. Даже не произноси вслух эти слова. Да что там вслух — и про себя не произноси. Итак, ты приревновал свою подругу, следил за ней, выследил, что она гуляет с другим, а потом с горя напился дома до зеленых соплей. И больше ничего не помнишь. Поэтому он сказал:
— Извини, земляк. Я вчера…
— Вижу! — рявкнул Тарас.
— Да нет, просто, понимаешь, у меня проблемы. Моя девушка… ну, словом, наших с тобой дел это не касается.
— Не касается? Да ты же ни хрена не соображаешь, потому что напился, как сука!
— Не беспокойся, я в норме.
— В норме он, — проворчал Еременко. — Ты, между прочим, еще не дал мне ответ. Так ты в деле?
Лобанов посмотрел Тарасу в глаза и твердо ответил:
— Да, я в деле.
— Ну то-то же, — проворчал Тарас. — Тогда быстро приводи себя в человеческий вид. Ты на себя в зеркало-то смотрел?
Валера кинул взгляд в треснутое зеркало в прихожей, оно отразило то, что он и ожидал: всклокоченную, опухшую, небритую физиономию.
— Все будет в ажуре, братан, — пробурчал Лобанов, скрываясь в ванной.
— Да поживее! — крикнул ему вдогонку Тарас. — Нас клиент ждет. У нас с ним встреча.
— Во сколько? — спросили из ванной комнаты полупридушенным голосом.
— Шевелись, блин, не разговаривай. Через час.
— А где? — Валера надеялся, что Тарас не услышит в его тоне проснувшийся профессиональный интерес — интерес суперагента.
— Где, где… В Кулунде! А еще в Караганде. Много будешь знать — быстро сдохнешь. Давай, мой харю — и вперед!
«Черт, как сообщить Шарову? — думал Валера, машинально водя щеткой по зубам. — За мной, конечно, идет „наружка“, но… надежнее все же сообщить. Ну ладно, в крайнем случае будем действовать по плану „Б“. Он явно получал удовольствие от собственной шпионской значимости и от условных кодировок — „план „А“, «план «Б“…
— Все, я почти готов. Еще пять минут есть?
— Но не больше!
— Я только кофе глотну. Ты будешь?
— Не, не надо. — Тарас подумал и добавил: — Спасибо.
После душа и кофе Валера почувствовал себя ожившим и свежим. Он надел свою старенькую куртку и вслед за Еременко выбежал из подъезда своей панельной многоэтажки. Рядом с домом стояла припаркованная Тарасова машина — обшарпанные «Жигули» шестой модели.
— Садись. — Еременко махнул рукой. — Открыто. Уже год, как замок не работает, — пояснил он. Машина завелась довольно легко (молодец, Тарас, хороший хозяин, следит!), и они поехали в сторону Кольцевой дороги.
— А разве мы не в центре с ним встречаемся? — удивился Лобанов.
— Еще чего! — буркнул Тарас. — Встречаемся в лесу, на природе. На свежем, ет-ти его мать, воздухе.
Валера беспокойно заерзал на переднем сиденье. Ему хотелось понять, следуют ли за ними сыщики из «наружки». Откровенно повернуться он не мог — это выглядело бы слишком нарочито, а правого зеркала в древней развалюхе Тараса, естественно, не было. Он пытался скосить глаза назад, при этом довольно неестественно выворачивался, в результате чего Еременко спросил:
— Чего елозишь? Жопа, что ли, чешется?
— А, не… Ногу свело.
— Ага, понятно. А то у меня в прошлом месяце такой геморрой был — ужас. Ни сесть, ни лечь. Я думал, ты тоже.
— Нет, все, уже отошло. — Он выдохнул воздух. Надо быть осторожнее. Этак и запалиться недолго. Все, теперь больше никакой «хвост» не искать, переходить прямо к плану «Б». А там уж будет, как будет.
«Жигуленок» вывернул на проселочную дорогу и вскоре остановился. Чуть поодаль был припаркован серебристый «Мерседес».
— Это он, — сказал Тарас Еременко. — Пошли. Они вышли из машины и по хрустящему снегу подошли к «мерсу».
— А ну, брат, подожди-ка здесь, — велел Тарас и, открыв дверцу, нырнул в автомобиль. Валера остался томиться на морозе. Было холодно и почему-то унизительно. Начальство, мол, сидит в тепле и шушукается, а его, как сопливого адъютанта, оставили на улице стоять. Однако в этот момент Лобанов вспомнил, что на самом деле он здесь выполняет некую тайную шпионскую миссию, то есть как бы это и не совсем он сам мерзнет в зимнем лесу, а его двойник. Он просто играет роль и еще покажет этим двум важничающим типам в дорогой машине, которые не просто задумали убить ни в чем не повинного человека, но еще и ему, Валерию Лобанову, вознамерились повесить такой грех на душу. Ему стало веселее.
Через несколько минут окошко приоткрылось, высунулась еременковская рука и последовал приглашающий жест. Жест был вальяжный, барский, небрежный. «Надо же, — подумал Валера, — всего-то пять минут посидел в „мерсе“, а уже строит из себя английскую королеву!» Однако уж если играть, так играть по правилам. Валера почтительно открыл заднюю дверь и аккуратно поместился на кожаном сиденье. За рулем лимузина сидел мужчина лет сорока с лишним, в дорогой дубленке, широкоплечий и очень сумрачный.
