«Кара-дори» — «чёрное лекарство» - Леонид Семёнович Словин
Подполковник В. А. Бондин адресовал заявление Мамлакат Ходжаевой ОБХСС и уголовному розыску, но основные поручения мне пришлось выполнить самому.
Было решено, что посторонний человек, которого подыщут работники ОБХСС, сыграет роль покупателя, но при этом он не будет интересоваться наркотиком, чтобы не быть заподозренным в провоцировании Адыловой на продажу опия. Ничем не интересоваться. Даже ценой. В общем, не раскрывать рта. Вся инициатива должна исходить от Адыловой, если она действительно заинтересована в том, чтобы продать наркотик. Такого человека мы нашли — Фурката Ташпулатова с машиной. И он вместе с Мамлакат Ходжаевой предстал перед Адыловой. Единственное, чем поинтересовался «покупатель», было качество «кара-дори». Нурия предоставила ему маленький кусочек весом около грамма и предложила встретиться вечером на улице, недалеко от её дома...»
Что, если тогда, в мае, Торбин смог бы увидеть заявление в высший законодательный орган республики, которое направит его мать меньше года спустя?
«Более девяти месяцев волокитится уголовное дело, которое было целенаправленно сфабриковано против моего сына некоторыми должностными лицами милиции и прокуратуры...
О злоупотреблениях этих лиц, предательстве интересов службы мой сын сообщил МВД республики и Союза рапортом в июне 1986 года, но тогда мер принято не было и именно эти люди искусственно создали уголовное дело по его обвинению.
Я юрист. И моё мнение совпадает с мнением знакомых мне юристов высокой квалификации: мой сын, молодой ещё человек, вчерашний ведущий конструктор КБ, имеющий два высших образования, невиновен. Обвинение полностью сфальсифицировано...»
Единственно отрадным во всей этой истории является принципиальная позиция Джизакского горкома и обкома партии. Сына вызвали, его доводы выслушали и их посчитали обоснованными.
«Прошу рассмотреть жалобу, пресечь беззаконие и восстановить справедливость.
Пенсионер, участник Великой Отечественной войны, полковник внутренней службы в отставке, заслуженный юрист республики — Н. П. Торбина.»
Из материалов уголовного дела.
Показания свидетелей:
«Каршибаев был нашим «хозяином», а хозяина мы должны содержать, давая ему взятки и безоговорочно выполняя все его прихоти, так это было заведено у нас в Джизакском РОВД.» (т. 7, л. д. 260).
«...Все давали деньги, и я давал, не давать ему денег не мог...» (т. 7, л. д. 293).
«...Каршибаев К. назначил меня заместителем начальника следственного отделения, и я, естественно, должен был отблагодарить за это...» (т. 7, л. д. 285).
«30 или 31 декабря 1986 года Каршибаев К. вызвал меня к себе в кабинет и сказал, что на Новый год у него будут гости, и просил подготовить «базар» — спиртное и фрукты. Об указании Каршибаева я сказал Тишликову А. и поручил ему собрать деньги со следователей, что Тишликов А. и сделал. Всего было собрано около 500 рублей...» (т. 7, л. д. 226).
Начальник горотдела вплоть до его ареста, безусловно, считался одним из влиятельных людей в области, не говоря уже об областной милиции, поскольку Джизакская область — по существу, сам город Джизак. Особенно это стало заметно после самоубийства генерала Нарбекова. Каршибаев, по сути, почувствовал себя его преемником: вместо того, чтобы обращаться к «чужакам», земляки, знакомые, не говоря уже о многочисленных родственниках, друзьях, потянулись к нему. Звонили, искали поддержки.
Однако сам Каршибаев уже не чувствовал себя столь уверенно, как раньше. Областное управление внутренних дел всё больше вмешивалось в его деятельность.
А потом, правда, на короткое время, «звезда» его, казалось, и вовсе закатилась.
Проверками, проведёнными бригадами областного управления внутренних дел и МВД Узбекской ССР, были выявлены случаи нарушения социалистической законности, провал оперативной работы, прямое хищение денежных средств.
Начальник областного управления внутренних дел принял решение — освободить Каршибаева от занимаемой должности. Из МВД республики на его место был направлен выпускник академии МВД СССР.
На этот критический момент, когда Каршибаеву требовалось срочно что-то предпринять, отвлечь внимание, и пришлось дело о задержании с поличным Нурии Адыловой.
Судьба дала полковнику шанс. И тот его не упустил.
Так возникло уголовное дело по обвинению В. А. Бондина и В. П. Торбина в злоупотреблении служебным положением.
Всё оказалось тогда кстати и было пущено в ход! Тогда и оказался кстати тот случай с выслеживанием такси, на котором Мамлакат Ходжаева и её подруга везли вещи. Эпизод, когда Торбин приезжал в городской отдел, чтобы разобраться, нельзя ли привлечь пассажирок такси к уголовной ответственности за спекуляцию.
Всё было поставлено с ног на голову преданными Каршибаеву людьми.
События того дня стали поводом для привлечения к уголовной ответственности самого начальника ОБХСС. Торбина обвинили в том, что он изъял в городском отделе у подчинённых Каршибаеву следователей материал на Ходжаеву.
Потом, в судебном заседании, никто из свидетельствовавших против начальника ОБХСС не мог вспомнить, составлялись ли ими вообще какие-нибудь документы в тот вечер. А если и составлялись, то какие? Ведь обе женщины вину свою отрицали...
«После отъезда Торбина, — показала Ходжаева на суде, — я находилась в отделе ещё несколько часов — до половины двенадцатого ночи. Затем на том же такси уехала домой... где со следователем Тишликовым распили бутылку водки...»
Вот, пожалуй, кто мог бы рассказать больше об этой истории...
Но джизакская фемида сразу словно заткнула уши. «Бондин», «Торбин»... Эти две фамилии теперь всюду звучали вместе, на всевозможных совещаниях, активах, собраниях. Стали жупелом. Ими пугали, грозили, от них открещивались. Их объяснения отвергались с порога проверяющими, которые не хотели портить отношения с всесильным начальником местной милиции.
Бондина и Торбина не хотели слушать. Зато преступнику Каршибаеву уже ничто не мешало, и вскоре был согласован вопрос о его выдвижении на руководящую должность в Управлении внутренних дел области.
В. П. Торбин. «В эти же дни мая 1986 года проводимая по инициативе отдела ОБХСС документальная ревизия на складе импортных товаров торгово-закупочной базы Джизакского облпотребсоюза подходила к концу. Были выявлены факты злоупотреблений, установлена недостача у заведующего складом на сумму около семи тысяч рублей.
От оперативных уполномоченных ОБХСС, присутствовавших при снятии остатков, я узнал, что им намекают на взятку, почти в десять раз превышающую недостачу. О взятке я поставил в известность начальника управления и предложил задержать взяткодателя с поличным. Начальник управления со мной не согласился, — обстановка была слишком сложной, и нас же могли обвинить в провокации. Криворучко приказал готовить материалы на арест заведующего складом.
В тот же день
