Зажигалка с драконьей головой - Валерий Дмитриевич Поволяев
Неужели упал с неба, со звезд? А если с небес, то с какого конкретно облака, где остались его отпечатки и вообще, что он там делал? Шайдуков пошевелился на лапнике – лежать было неудобно.
Обидно было за Семена, – потерял он ровесника, приятеля, нет, больше, чем просто приятеля, – потерял друга. Приятелей могут быть сотни, а друзей единицы, и если уж он к тридцати годам не обзавелся друзьями, то далее, считай, уже не обзаведется. Это дело безнадежное, в старости люди друзьями не обзаводятся, в старости умирают… В общем, вместе с Семеном Шайдуков потерял часть самого себя, из этого похода он вернется домой совершенно другим – незнакомым ни жене, ни соседям. Он помял пальцами виски, сжался, затих, призывая к себе сон, и это помогло – вскоре он уснул.
Сон его был беспорядочным, странным, во сне его не отпускал прежний вопрос: как Семен попал в заоблачную высь? И почему его оттуда высадили, спихнули с облака, словно с расхристанной, громко тарахтящей телеги, чтобы коню было легче идти? И кто конкретно закинул его туда? Самолет? И какой, собственно, самолет – аэрофлотовский или грозного военного ведомства? Но ведь, насколько было известно Шайдукову, в воздушном расписании таких рейсов нет.
И все-таки это был самолет, либо вертолет – машина, которую местное население называет пердолетом или пердолеткой, – проверить вертолеты совсем легко, их тут мало, а вот с самолетами дело сложнее, много больше, тот самолет, который вчера отвез Парусникова к Богу, может завтра оказаться в Нью-Васюках или Грусть-Каменодырске, а если медлительные четырехкрылые букашки Ан-2 ходят за океан, то очутиться и там.
Где найти старателя, который укажет, в какой конкретно воде мыл Семен золото?
Где-то Семеновы концы остались, их Шайдуков найдет обязательно, чего бы это ни стоило.
Поселок Клюквенный имел простенький аэродром – земляное поле, заляпанное коровьими блинами, обнесенное обычной дачной сеткой, какой всякий рачительный хозяин старается обнести свое загородное имение, на котором, бывает, даже две тыквы не могут поместиться – не хватает площади; толкового хозяина у аэродрома не было, поэтому сетку никто не красил, она гнила в душные летние дни и лопалась зимой, в крутые морозы, и если бы у Шайдукова имелось право наказывать, он выписал бы штраф по полной программе какому-нибудь летному начальнику, но такого права у него не было. В результате старший лейтенант неодобрительно поджимал нижнюю губу и молчал. Иногда думал: а какое, собственно, теляти дело до грибов-мухоморов?
Этим летом в поселок Клюквенный был наконец-то прислан начальник аэродрома – мрачный снабженец, когда-то, видимо, проворовавшийся, но не настолько, чтобы сесть за решетку, – по фамилии Жаворонков. Своей фамилии он нисколько не соответствовал – был тяжел, неповоротлив, коротконог, в зубах всегда держал какую-то размочаленную спичку, похоже – вечную.
– Жаворонок – птица певчая, – увидев его, хмыкнул Шайдуков, – Мусоргский! Иосиф Кобзон! К осени, глядишь, чего-нибудь споет.
Жить Жаворонков определился у Нины Петровны, хотя для него и тех, кто тут работал раньше, был специально выстроен дом с дранковой крышей, одна половина дома была отведена для пассажиров, другая под жилье, но Жаворонкова казенное жилье не устроило – слишком пусто и уныло там было, как в тюрьме, да и ночью на отшибе от людей Жаворонков оставаться один боялся.
– Ну как он? – спросил Шайдуков у Нины Петровны про Жаворонкова. Нина Петровна уже давно стала старой, сморщилась, потяжелела, про прежние нелады с Шайдуковым и его приятелем забыла, а старший лейтенант о школьном прошлом ей не напоминал – ни к чему это.
– Деньги заплатил заранее.
– А в остальном как?
– Тихий, как муха. А что? – вяло шамкая ртом, в свою очередь, поинтересовалась Нина Петровна.
– Да так, – уклончиво ответил Шайдуков, – мало ли чего… Вдруг он у вас на завтрак, Нина Петровна, дыню запросит?
– Дыни у нас не растут.
– Ну тогда персиков.
– Персики тоже не растут, – Нина Петровна не приняла шутливого тона своего бывшего ученика. Она и раньше бывала не очень охоча до шуток.
– Главное, чтобы он вас не обидел, не задел бы чем…
– С этим все в порядке.
– Ежели что, Нина Петровна, – сразу ко мне. – Шайдуков хлопнул себя пальцами по погону. – Нигде, ни на каком углу не задерживаясь!
– Обязательно, – пообещала Нина Петровна.
– Ни у какой бабки, Нина Петровна, как бы интересно это ни было.
– Есть, – понятливо сморщилась Нина Петровна.
…Шайдуков появился на аэродроме за двадцать минут до прихода рейсового Ан-2, поглядел на вяло обвисшую колбасу, показывающую направление ветра, и, найдя себе место у изгороди, где его бы обдувало воздухом и сносило в сторону комаров (никакого движения воздуха не было и обдув отсутствовал, но сработала привычка), достал из кармана пачку сигарет, чиркнул спичкой, закурил и задумчиво посмотрел в небо.
Минут через десять мимо прошаркал Жаворонков.
– Самолет по расписанию идет, не опаздывает? – спросил у него Шайдуков.
– Придет в срок.
– Кто командир экипажа?
– Нам таких сведений не сообщают, – угрюмо пробурчал Жаворонков.
Шайдуков продолжал смотреть в небо, на Жаворонкова даже глаз не скосил, на виске у него дернулась мелкая жилка.
– Прилетит – узнаем, – сказал он, соглашаясь с ответом «певчей птицы», хотя знал, что по линии обычно сообщают, кто из командиров ведет самолет.
Еще через десять минут недалеко, словно бы выпутавшись из влажной теснины тайги, застрекотал самолет, стрекот был хлипким, каким-то обрезанным, словно бы в баке машины кончалось горючее. Шайдуков даже на носки привстал, обеспокоился, не случилось ли чего, звук увяз в кронах деревьев, исчез, и Шайдуков чуть не охнул – вдруг с самолетом действительно что-нибудь произошло, но в следующий миг звук возник вновь, усилился, и над темной растрепанной кромкой деревьев появился четырехкрылый, с широко расставленными тонкими ножками кузнечик.
У Шайдукова отлегло от сердца – с самолетом все было в порядке.
Ан-2 круто пошел вниз, словно хотел боднуть землю, в этом движении было скрыто что-то опасное, Шайдуков невольно подумал, что у деревенских бабок, наблюдавших за боевой посадкой гражданского самолета, от испуга должна возникнуть икота и вообще таких лихих пилотов надо отправлять на работу в давильню жмыха – больше