Ольга Завелевич - Яблоки для Белоснежки
– Это не развалюхи, а памятники архитектуры, район Неве-Цедек – старейший в Тель-Авиве, он, собственно, даже старше самого города. Это первый район города Яффо, построенный за городской чертой, – назидательно произнес старший инспектор, – среди этих зданий надо гулять и восхищаться, – он показал на группу японских туристов, дисциплинированно слушающих объяснения гида, не отрываясь, при этом ни на минуту от процесса съемки. Создавалось впечатление, что приехала группа операторов снимать очередной сериал.
– Восхищаться?! – в очередной раз стукнувшись о какую-то тумбу, помощник менее всего был склонен приходить от этого в восторг. Напротив, он хотел кое-что добавить в адрес любителей архитектурных изысков, но они уже подошли к дому
– убитой и архитектурный диспут прекратился.
– Одноэтажное строение неопределенного желто-серого цвета, окруженное полуразвалившимся забором, ничем не выделялось из окружающих его домиков. Пара чахлых деревьев, какие-то проржавевшие обломки древних механизмов, деревяшки загромождали дворик. Зато внутри дома полицейских поджидал сюрприз. Толкнув дверь, старший инспектор с помощником оказались в помещении, служившем, очевидно, прихожей. После яркого света глаза с трудом привыкали к полумраку дома. Очередное ругательство Алекса удивило Дана: заборы в прихожей вряд ли были предусмотрены строительным проектом. Он только собрался спросить, в чем дело, как неприличное восклицание вырвалось и у него. Глазам, привыкшим к полумраку, предстали две чудовищные вазы, высотой в человеческий рост, украшенные цветами, листьями и парой ручек, напоминающих средневековые виселицы. Именно об одной из этих ручек и высказывал свое мнение Алекс, потирая ушибленный лоб.
– Ну и ну! Как только их в дом втащили? Я уже не спрашиваю – для чего?
– Видимо, раньше они стояли на улице, а потом здесь решили сделать еще одну комнату, вот и получились они вроде как в доме: проще было крышей накрыть, чем убирать их отсюда. Ладно, кончай стонать, пошли осматривать место происшествия.
– Полицейские прошли в следующую комнату. Там уже работали эксперты. Поздоровавшись с коллегами, Дан начал осматривать помещение. По всей видимости, оно служило салоном. Комната, размером около двадцати метров, была обставлено весьма скудно старой ободранной мебелью. Шапиро видел такую же обстановку в квартире собственных бабушек и дедушек. Накрытый скатертью стол на тонких ножках с пластиковыми наконечниками – чтобы не сгнили при мытье покрытых кафельной плиткой полов: мытье это заключалось в разлитии ведра воды по полу и собирании ее тряпкой. Потрескавшийся буфет, заставленный дешевыми разномастными чашками и блюдцами, облезлый диван, покрытый чехлом с рюшами.
– Дверь налево вела на кухню, проем впереди позволял разглядеть маленький коридор, в который выходили несколько дверей: двух спален, ванны и туалета.
– Убитая лежала в салоне, рядом валялась статуэтка на тяжелой мраморной подставке. Следов борьбы не было, да и какое сопротивление могла оказать старая
– женщина! Все вещи стояли на своих местах – непохоже было, что убийца искал деньги или драгоценности. Оглядев окружающую скудную обстановку, Шапиро покачал головой: этот дом мог представлять интерес только для мелкого воришки или наркомана, ищущего хоть какие-нибудь гроши на дозу. Но мелкий воришка не пойдет на убийство! Наркоман в поисках денег на дозу – другое дело, он способен на все. Видимо, придется искать в этом направлении. Дан вздохнул и обратился к эксперту:
– Что можешь сказать, Шими?
– Пока практически ничего. Смерть наступила между полуночью и двумя часами ночи вследствие ударом тяжелым предметом по голове, предположительно вот этой статуэткой, – эксперт указал на странного вида безделушку: на солидном куске мрамора, отклячив нижнюю часть, на коленях стояла отлитая из метала женщина. На статуэтке отчетливо были видны следы крови. – Следов борьбы на теле убитой не обнаружено. Остальное – после экспертизы.
– Все это старший инспектор видел и сам. Вряд ли появиться что-то новое после экспертизы в Институте судебной медицины. Если только отпечатки пальцев, но это будет неслыханное везение – преступники нынче умные, совершают преступление только в перчатках. Дохлое дело. Даже мотивов не видно: ограбление так же вероятно, как и ревность какого-нибудь престарелого возлюбленного. Месть? Наследство? Надо выяснять, не было ли у покойной врагов, кто наследует дом.
– Шапиро отправился к Батье Коэн, соседке, обнаружившей тело. Женщина встретила его приветливо, захлопотала, предложила кофе. Инспектор предпочел стакан воды и попросил Батью рассказать все, что она знала о погибшей. Сведения были скудные. Сара Бакар с мужем купили этот дом еще в пятидесятых годах прошлого века. Тогда он стоил дешево. Это сейчас земля в центре подорожала, и их дома стоят очень дорого, а тогда они заплатили сущие гроши. Жили супруги тихо, замкнуто, очень дружно. Одна беда – детей у них не было. Уж как она бедная переживала! К докторам ходила, да что толку! Разве тогда такая медицина была, как сейчас? Так они и прожили с мужем вдвоем, но, когда супруг умер, Саре стало совсем плохо: детей, родных – никого, пустой дом, никто не навещал, не звонил.
– Вы говорите, у нее совсем не было родственников? – уточнил старший инспектор.
– Ни одного человека! Да и откуда им взяться? Она сама в концлагере чудом
– жива осталась, вся семья там погибла. У Моше, ее мужа, родители давно умерли, брат погиб в Синайскую кампанию.
– А знакомые, бывшие сослуживцы?
–
– Из знакомых – только я, всю жизнь рядом прожили. Остальные – кто-то умер, у других – семьи, дети, внуки, свои заботы.
– Так ее никто не навещал?
– Никто. Она мне столько жаловалась на одиночество и тоску! В последнее время, мне кажется, у нее даже с головой стало что-то не в порядке. Рассказывала мне, что по дому кто-то бродит, скрипы какие-то слышала.
– Значит, она слышала шаги? Когда это было?
– Несколько раз на прошлой неделе. Сара после смерти мужа очень плохо спала по ночам, вот и мерещилось ей всякое. И из дома не хотела выходить. Сколько раз я ей говорила: «Выйдем, погуляем немного, ночью лучше спать будешь», – ни в какую!
– Значит, родных у нее нет. А кто наследует дом? Это, насколько я понимаю, ее единственное ценное имущество?
– Этого я не знаю, – пожала плечами женщина, – может, она завещание оставила? Хотя, кому завещать?
– Враги у нее были? – цепляясь за последнюю надежду, спросил Шапиро. Батья только замахала руками. Инспектору ничего не оставалось, как
– поблагодарить за помощь, распрощаться и, учитывая, что рабочий день уже кончился, поехать домой.
– Дома Дана ожидал привычный кавардак. Младшая дочь носилась по салону, изображая из себя поезд, и с воплями: «Стоп!» – тормозила в самых неожиданных местах, так что окружающие рисковали свернуть себе шею, налетев на нее. Из комнаты сына доносились звуки сирены и взрывов – компьютерная игра была в самом разгаре.
– Иди, прими душ, – безуспешно пыталась перекричать боевые действия жена.
– Щаа… Еще один уровень…
– Давай быстрее, сейчас ужинать будем.
– Ну, чего ты, мам, – заныл мальчишка, не в силах расстаться с очередными врагами рода человеческого, – вот я одну английскую книгу читал, так там муж с женой
– поругался и из дома ушел.
– И что? – изумилась мать, не улавливая связи между семейной ссорой и мытьем.
– Он две недели в своем кабинете жил, на раскладушке спал и не мылся. И ничего. К нему даже клиенты приходили. Там написано – освежитель использовал.
– Я тебе покажу – освежитель, – вмешался в дискуссию о чистоте Дан. – Поезжай в Англию и можешь ходить грязным, потным и поливаться освежителем. А пока ты живешь здесь придется мыться ежедневно.
– Прикинув, что в Англии не будет маминых котлет, обещанной поездки в водный парк, новенького велосипеда и лучшего друга Мики, парень вздохнул и отправился в ванную.
– Старшая дочь собиралась на день рождения, и сборы эти были хуже поезда и бомбовых ударов, вместе взятых. Сначала из ее комнаты доносились вопли по поводу совершенного отсутствия одежды и обуви, потом начались стенания относительно старой косметики и завершающим аккордом прозвучали рыдания на тему собственных объемов. Это было уже совсем смешно, потому что дочь, при желании, могла поместиться в водопроводную трубу. Ее подружка, которую не прикрыла бы и комнатная дверь, радостно соглашалась, нетерпеливо топталась на месте и припевала:
– Ну, скорей же! Уже все собрались, мы опаздываем…
– Инспектор перестал вслушиваться, все слилось для него в один привычный и радостный домашний гул. На ходу стягивая через голову майку, он направился в ванную, как вдруг очередной вопль подружки впился осой ему в ухо.
– Ну, что еще?!
– Серьга не лезет! – прорыдала в ответ дочь.
