Никита Филатов - Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)
– Нормально.
Действительно, пуля прошла навылет, не задев ничего серьезного, так что кровь уже не сочилась через наложенную бывалыми милиционерами повязку.
– Лукьянова жалко. Что скажешь?
Капитан пожал плечами:
– В строю нас восемь. Патронов на остатке – меньше чем по магазину. Плюс пистолеты.
– Ни шагу назад? До последнего?
От тона Медведева Владимир Александрович смутился и полез зачем-то в карман.
– Не знаю…
С неба вновь обрушился свист, и рвануло где-то рядом с пустым командным пунктом.
Взводный посмотрел вверх.
– Если они заберутся в «скворечник» – нам абзац.
Он высказался грубее; но без ненормативной лексики тут было не обойтись, поэтому Виноградов кивнул:
– Это возможно?
– Вроде нет, но…
– Слушай, Медведев, я ведь тоже в герои не лезу, тем более посмертно. Так что…
– Хорошо, Саныч. Это уже хорошо. А то я подумал, что ты вроде Долгоносика – энтузиаст!
– Заткнись!
– Извини. – Взводный посмотрел на часы. – Обед у них, что ли? За двадцать минут – четыре мины. Непохоже это на прорыв, хоть убей… тьфу-тьфу-тьфу!
Виноградов уважал чужой опыт, тем более афганский, отмеченный «Звездочкой» и «Боевыми заслугами».
– Думаешь что?
– Конь в пальто! Может, разведка боем?
Капитану стало почему-то не по себе:
– А если послать кого-нибудь наверх? Тихо, только глянуть?
– Может. Ладно! Двоих отправим в «скворечник», а то сидим, как дураки. Они-то в нас хоть минами кидаются, а мы вообще хуже котят слепых: «ждем-с!» Доложат – сориентируемся.
Взводный помедлил, потом прикрыл глаза:
– Наверное, будем отходить. Компактной группой, оставляя прикрытие.
– Тебе виднее. Если что, я как старший по званию…
– Послушай, Вова! Я тебя уважаю, но сейчас не сорок первый. И немцы не на Пулковских высотах. Помирать зазря никому не хочется, мы это уже проходили…
– Слышь! Это что такое?
Офицеры одновременно повернулись назад: воздух со стороны станицы запел, зазвенел, сначала тихо, а затем стремительно наполняясь басовыми нотками. И вдруг накатил непривычной стеной механического рева.
– Спаси, Господи, люди Твоя!
Два скуластых, остромордых вертолета осторожно подползли к кордону и зависли чуть сзади, метрах в ста над трассой.
– «Долина», «Долина»! Я – «Борт-двадцать»! Слышите меня?
– Слышу вас, «Борт-двадцать»! – Виноградов взял из рук взводного радиостанцию. – Здесь мы, под вами.
– Держитесь, земляки! Броня на подходе!
– Спасибо, «двадцатый». С нас стакан!
– Сочтемся! Давай-ка обозначьтесь, «Долина»!
Виноградов недоуменно посмотрел на Медведева – чем это обозначаться? Как? Костром? Дым-шашками, которых нет?
– Айн момент!
Младший лейтенант вскочил, в два прыжка очутился у бруствера и достал что-то из-под бронежилета. Темный рифленый комок вылетел из его руки, описал дугу и с хлопком разорвался на некотором удалении от милицейских позиций. Видно было, как воздушная волна слегка пихнула равнодушный ко всему вражеский труп, облако пыли осело на трассу.
– Спасибо, «Долина»! Поняли…
Слегка завалившись на бок, боевые машины рванулись вперед, за скалу.
– Есть мнение, что изъятое оружие положено учитывать. И сдавать.
Особого осуждения в голосе Виноградова не было, и вернувшийся взводный это понял безошибочно:
– Бакшиш, капитан. Сувенир! Видишь, пригодился.
– Чего уж теперь.
Оба настороженно прислушались, но вместо ожидаемых разрывов реактивных снарядов и пушечного грохота на кордон накатилась новая волна монотонного рокота: вертолеты возвращались.
– «Долина», слышите нас?
– Слышим, «двадцатый»!
– Цели не вижу, «Долина»! Не вижу цели!
– Не понял?
– Нету никого, «Долина»! Не видно.
– Дай, капитан! – Медведев вернул себе переговорное устройство. – Мужики! Зачистите тут для порядка, а потом проверьте туда дальше, по дороге, – может, они к себе сматываются. Больше некуда!
– Добро, «Долина»!
Боевые машины выполнили маневр, потом зависли напротив «скворечника» – одна чуть выше, другая пониже. «Двадцатый» выкинул из-под брюха две жирные яркие стрелы, затем развернул вдогонку ракетам трассирующий веер.
– Всё, «Долина»! Концерт по заявкам пехоты окончен. Пока, до встречи!
– Спасибо, мужики!
Вертолеты скрылись, унося с собой рев моторов и затухающее эхо огневой зачистки.
– Пойдем?
– Пошли, сходим…
В комментариях личный состав не нуждался: радиостанции были не только у офицеров.
– Поздравляю! Геройская оборона Анарской крепости завершена, – балаганно возгласил Медведев, но осекся, вспомнив, видимо, о лежащем в двух шагах Лукьянове. – Словом… Товарищ капитан обещает все это красочно расписать, чтобы награды там всякие, медальки…
– Кончилось, ребята. Спасибо. Поздравляю!
Было чему радоваться, но пока не хотелось.
– Станкевич, Голубев. Долгоносик! За мной, Скрябин! За старшего здесь. Пошли! – взводный снял автомат с плеча и полез через каменную кладку.
Сначала поравнялись с трупом. Один из милиционеров нагнулся, перевернул его на спину: лет сорока, заросший, с большими крестьянскими ладонями.
– Силен! – Автомат тянулся из сведенных судорогой рук с большим трудом.
– Карманы проверь! – сюрпризов можно было не опасаться: для того чтобы заминировать мертвеца, у бандитов не было ни времени, ни возможностей.
Под ногами звенели бесчисленные, казалось, гильзы. С каждым шагом становились заметнее свежие сколы и воронки. Чей-то кровавый подтек, непонятная брезентовая рукавица. То, что осталось от второго поста… Следы колес на обочине…
– Вон! Здесь у них миномет стоял.
Виноградов приблизился: ржавый остов «запорожца», за ним – характерные углубления в щебне и два зеленых казенных ящика.
– Удрали.
– Сколько же мы их? Человек пять?
– Да нет, побольше… – Виноградов уже прикидывал предполагаемые потери бандитов. – Лукьянов с ребятами четверых, второй пост пару… И тот, в шляпе…
– Доложим – десять. Пусть, кто хочет, приедет пересчитает!
Спорить с Медведевым никто не собирался.
– Так и доложим.
Ожила радиостанция.
– Что? Не понял!
Сквозь треск и шелест помех удалось разобрать:
– Колонна на связи. Подходит!
– Надо встретить.
Возвращаясь, Виноградов взглянул на кордон глазами нападавших: мешки, неровная кладка стены, сырой флаг на погнутом шесте. Каски, мелькание камуфляжа. Это было последнее, что увидел тот, лежащий сейчас на обочине.
– Привет, служивые! – махнул беретом один из бойцов. От запыхавшихся чумазых бэтээров навстречу по-хозяйски вышагивал обвешанный оружием офицер-десантник. Следом, стараясь не оступиться, спешил крохотный связист в напяленной на глаза каске, торчащая из-за его плеча антенна упруго и радостно кивала капитану.
…Побриться и принять душ Владимир Александрович успел. А вот переодеваться не стал специально. Слухи об утреннем бое были в центре внимания широких станичных масс, питерские шевроны вызывали повышенный интерес, и капитан резонно претендовал на причитающуюся ему долю славы.
– Прошу прощения… – Первым встреченным оказался постовой в холле гостиницы.
– Да?
– Ребята рассказали. Те козлы что, смотались? К себе? Назад?
– Ну, видишь ли… – Виноградов не знал, стоит ли вдаваться в подробности. – Вертолетчики догнали их уже у самого поста ГАИ. То есть фактически на границе. И не решились. Правильно, наверное.
– Как это – правильно? Ни черта себе! Во дают!
– Ну, если с точки зрения нашей… Да, конечно, врезать стоило. Но! Потом последствий всяких дипломатических, вони, шума, гама… Доказывай, кто первый начал, на чьей территории… А так – завтра прессу отвезут, они напишут, снимут! Факт налицо.
– Да пропади они пропадом! Тоже – государство! Один полк спецназа да пара штурмовиков…
– Ладно, бывай. – Капитан, не оглядываясь, вышел на шумную, по случаю хорошей погоды, улицу.
…В краевом УВД рабочий день уже закончился, поэтому, поплутав по чистеньким и ухоженным коридорам, Владимир Александрович не сразу нашел дверь с нужной табличкой.
– Разрешите? – постучался он.
– Попробуй.
Заместитель начальника Управления по оперативной работе выглядел как персонаж милицейского сериала застойных лет: просветы на погонах, виски с налетом благородной седины, волевые челюсти и умный взгляд профессионала. В сущности, это был тот редкий случай, когда форма соответствует содержанию: полковник действительно считался классным сыщиком, любил жену и неплохо играл на аккордеоне. Два ранения и инфаркт говорили людям знающим больше, чем ряд пестрых ленточек над карманом кителя.
– Заходи, герой дня!
Что-то в начальственном голосе Виноградову не понравилось.
