Николай Леонов - Смерть за наш счет (сборник)
— Лев Иванович, а можно прикасаться-то к ручке? А вдруг отпечатки?
Гуров вместо ответа вынул из кармана платок, обернул им дверную ручку и таким образом сам открыл дверь.
Это был стандартный гостиничный номер среднего уровня — комната с большой кроватью, шкафом, тумбочками и телевизором. Справа была дверь, ведущая в санузел.
В комнате стояло кресло, в котором в неестественной позе сидел, запрокинув голову, молодой мужчина. Одна рука лежала на подлокотнике, другая безжизненно свисала вниз. Гуров посмотрел на эксперта, тот поднес палец к шее молодого человека, затем оттянул веко.
— Мертв, — коротко резюмировал он.
— Мы тоже так делали, — проговорил Полянский. — Если бы сомневались, то позвонили бы не в полицию, а в «Скорую».
Кажется, директор гостиницы испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, он был удовлетворен, что поставил верный диагноз и не зря побеспокоил полицию; с другой — ему, разумеется, очень бы хотелось, чтобы человек оказался живым. Или уж на крайний случай умершим естественной смертью.
Перед креслом на журнальном столике стояли бутылка вина и почти пустой бокал. Невозмутимый Григорий осмотрел место происшествия и привычным движением раскрыл свой чемоданчик. Низенький Полянский осторожно выглядывал из-за плеча высокого Гурова, следя за действиями эксперта.
— А кто его обнаружил? — спросил Гуров.
— Горничная, — ответил Полянский. — У нас горничные утром должны убираться в номерах. Вот она в девять пятнадцать утра и постучала. Ей никто не ответил. Она постучала настойчивее, — Владимир Игоревич повысил голос, — но результата не было! Тогда горничная открыла дверь своим ключом, и вот, — директор показал на сидящий в кресле труп, — обнаружила… Естественно, она была в ужасе, прибежала ко мне, а я только-только появился на работе. Я тоже прошел в номер, потрогал его, как вот… ваш сотрудник, — он кивнул на эксперта, — и понял, что молодой человек, к сожалению, мертв, и тут же набрал полицию.
Гуров оглядел комнату. Ни следов борьбы, ни какого-нибудь другого беспорядка не наблюдалось.
— Документы его на месте? — спросил полковник.
— Не знаю, мы не смотрели, — развел руками Полянский. — Лазить по вещам постояльцев не в наших правилах! — заключил он с гордостью за весь персонал.
— Как его зовут? — уточнил Гуров, сверяя информацию с данными, полученными от Орлова.
Он знал, что нередко люди останавливаются в гостиницах под вымышленными именами, хотя в России эта практика не так распространена, как, например, на Западе: все-таки в большинстве подобных заведений принято требовать документы, а не верить клиентам на слово.
— Олег Никонов, — ответил директор гостиницы. — По крайней мере, он зарегистрировался именно так, предъявил паспорт.
— А вещи его где? — спросил Гуров. — Видели?
Полянский лишь указал на лежавшую на соседнем кресле сумку. Она была совсем небольшой, фасона планшет. Гуров открыл ее и стал проверять содержимое. Директор в этот момент стыдливо отвел глаза, словно ему было неприятно присутствовать при подобном осмотре.
В сумке не обнаружилось ничего интересного. А главное, не было документов. Гуров подошел к телу, над которым уже колдовал эксперт.
Лев тщательно осмотрел карманы погибшего. Из внутреннего достал паспорт в синей кожаной обложке и журналистское удостоверение на имя Олега Никонова. Водительских прав не было.
— А где его машина? — обратился он к Полянскому.
— Он приехал без машины, — ответил тот. — Возможно, добирался поездом.
— Возможно, — согласился Гуров и проверил боковые наружные карманы. В одном из них он действительно нашел билет на электричку.
— Он говорил, откуда приехал? — спросил полковник.
Полянский наморщил высокий лоб.
— Да, кажется, говорил, что откуда-то из Подмосковья — Можайска, Москвореченска… Точно не помню.
— Когда заселился?
— Позавчера, ближе к вечеру.
— Он у вас первый раз появился или бывал до этого?
— Нет, впервые, — покачал головой Полянский. — Оплатил номер за три дня.
— А с какими целями прибыл?
— Этого я не знаю. У нас не принято проявлять излишнее любопытство.
Гуров помолчал, бросил взгляд на эксперта, который, не обращая ни на кого внимания, занялся своим делом, и спросил:
— А другие постояльцы? Они все здесь или кто-то съехал после происшествия? И кстати, сколько их?
— Так, давайте по порядку, — отозвался обстоятельный Полянский. — Всего у нас двадцать номеров: двенадцать на первом этаже и восемь на втором. Сейчас заселено восемь номеров — пять на первом и три на втором. На первом этаже, собственно, остаются четыре номера. В одном проживает гражданин Польши, в другом — командированный из Сибири, в третьем — семья из трех человек, в четвертом — пожилая дама из Петербурга.
— Это все ваши постоянные клиенты?
— М-м-м, не совсем. Командированный, по-моему, уже третий раз у нас — ему здесь нравится.
При этих словах у директора стало такое лицо, словно он хотел продемонстрировать те огромные усилия, которые прикладывает персонал, чтобы клиенты, раз побывавшие в «Аркаде», обязательно переходили в разряд постоянных, то есть в дальнейшем останавливались только в здешних номерах.
— Пожилая дама появилась впервые, — продолжал Полянский. — Поляк приехал по каким-то бизнес-делам, он у нас по рекомендации одного знакомого, уже второй раз за полгода. Что касается семьи, то они долго с нами списывались по Интернету, спрашивали про условия — им очень важно, чтобы было спокойно, уютно и чтобы был первый этаж. У них ребенок инвалид-колясочник. Мы наконец обо всем договорились, забронировали номер, и неделю назад они приехали. Собираются в следующем году посетить нас снова, уже летом, и мы очень на это надеемся. Лев Иванович, теперь вы понимаете, насколько для нас важна репутация!
— Да-да, я понимаю. Давайте я их опрошу, а вы попросите остальных, чтобы задержались, — сказал Гуров.
Полянский замялся, шаркая ногой.
— Что такое? — поднял бровь Гуров.
— Лев Иванович, а нельзя как-нибудь обойтись без опроса хотя бы этой семьи? — с чрезвычайно доверительными интонациями заговорил директор. — Я же вам объяснил, нам очень важно сохранить свое лицо.
Полянский смотрел на Гурова просящим взглядом, всеми силами стараясь включить сыщика в группу сочувствующих. Гуров усмехнулся про себя и заговорил с Полянским на его языке. Предельно вежливо произнес:
— Владимир Игоревич, вы, я вижу, человек, привыкший проявлять уважение к чужим интересам.
— Безусловно! — с чрезвычайно гордым видом кивнул Полянский. — Безусловно!
— Прошу меня внимательно выслушать, — продолжал Гуров.
— Весь внимание, — с готовностью кивнул директор гостиницы.
— Вы, как директор гостиницы, очень заинтересованы в сохранении интересов своих постояльцев. А я… — Гуров сделал многозначительную паузу. — Заинтересован в раскрытии преступления. Понимаете? У меня тоже есть свои интересы, вполне законные. И я был бы очень вам признателен, — Гуров невольно скопировал манеру Полянского, — если бы вы уважали мою позицию и позволили провести расследование так, как я считаю нужным.
Полянский на секунду застыл, осмысливая услышанное, после чего утвердительно кивнул:
— Понял вас!
— Так, пожалуйста, попросите остальных задержаться, — повторил Гуров и повернулся к одной из дверей.
Полянский тут же подошел и аккуратно постучал.
Первым перед Гуровым предстал гражданин Польши. Дверь он открыл, держа в руках электробритву. Это был мужчина средних лет и среднего телосложения.
— Доброе утро, пан Ольшевский, доброе утро, — с преувеличенной доброжелательностью поздоровался с постояльцем Полянский. — Вы слышали, у нас произошло несчастье? — Это сообщение директора гостиницы шло вразрез с его приветствием.
— Нет, — покачал головой поляк.
— Вы выходили из номера сегодня утром? — спросил Гуров.
— Нет, — снова коротко ответил постоялец. — А в чем дело?
Он смерил Гурова оценивающим взглядом, потом посмотрел на Полянского. На лице директора гостиницы читался целый свод извинений. Однако он молчал, предоставляя право задавать вопросы полковнику.
— Дело в том, что ваш сосед из номера напротив был найден сегодня мертвым, — сообщил Гуров.
— Напротив? — переспросил поляк и вопросительно уставился на полуоткрытую дверь номера, за которой суетился эксперт. Потом он снова посмотрел на Гурова.
— Полиция? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он.
— Да. Вы встречались с ним, видели его?
Пан Ольшевский недоуменно переводил взгляд с Гурова на Полянского и обратно.
— Там никто не был, — с четко выраженным акцентом выговорил он.
