Аркадий Вайнер - Город принял

Высокий обернулся, посмотрел на часы и сказал сердито:

— Позавидуешь, твой-то всегда приходит вовремя! — и неожиданно захохотал, обнажив такие крепкие длинные зубы и в таком количестве, словно сам Господь Бог в подарок на рожденье взял их щедрой горстью и сыпанул ему в рот.

Широко распахнув двери, быстрым, решительным шагом пересек зал молодой парень в кожаном реглане, нагнулся к Севергину и что-то заговорщицки зашептал ему на ухо, кивая все время в сторону дверей. Величественно проследовал седой осанистый мужчина в пенсне, молча поздоровался с дежурными, вежливо кивнул мне. Тихо гудели за пультами зуммеры, и со всех сторон раздавались приглушенные ответы: «Помдежурного по городу Батов слушает…», «Помдежурного по городу Угрюмов передает…», «Тридцать девятое, свяжитесь с диспетчером Мосэнерго…».

— Что у вас, сто девятое? — громко спросил коренастый капитан и торопливо заскрипел пером в журнале. Положил трубку, подошел к письменному столу: — Товарищ подполковник, на улице Зорге, во дворе дома двенадцать упавшим деревом придавило женщину…

Красивый офицер недовольно сморщился, бросил взгляд на часовое табло — 09.44 — и приказал:

— Опергруппу на выезд.

Вот оно, значит, как происходит. Я ведь нахожусь здесь как бы в составе опергруппы и выезжаю с нею вместе. Вот и первый выезд.

— Нет, доктор, не спешите, — сказал красивый офицер. — Это еще наша смена. Вы свое через шестнадцать минут возьмете…

А капитан тем временем говорил в микрофон негромко:

— Водитель Петренко, следователь Сазонов, угрозыск Тищенко, медицина и криминалист очередные. Дорохов, твоя очередь? Давай быстренько к машине… Мало ли что собирался…

Севергин подошел ко мне и сказал:

— Хозяйство наше я вам покажу чуточку позже, как минута выдастся, а то сейчас город принимать пора. Вон там у нас зал «02» — первые помощники наши; здесь, за дверью, — радиоцентр и телетайпный зал. Ваше помещение — на первом этаже, там и стол, и коечка есть, отдохнуть в перерыве… — По лицу Севергина я безошибочно видела, что понравилась ему, и мне это почему-то было особенно приятно, наверное, оттого, что этот пожилой человек много всякого в жизни повидал и если нового знакомого одобряет, значит, видит в нем нечто симпатичное. — Вы пока познакомьтесь с народом. Это майор Микито, мой боевой зам…

Толстый статный майор с вислыми запорожскими усами с достоинством кивнул мне, и мы подошли к тому тощему, зубастому, который шутил с приятелем насчет начальства, приходящего на работу не вовремя. Зубастый щелкнул каблуками, по-военному представился:

— Помдежурного капитан Дубровский. — Был он вроде серьезен, но в глазах прыгали веселые неугомонные искры.

— Наш водитель Алик Задирака, ас — первый класс… — показал Севергин на парня в кожанке, и тот приветливо мне улыбнулся. — А это наша криминалистика. Эксперт научно-технического отдела Ной Маркович Халецкий, будьте знакомы.

Я протянула руку седому мужчине в пенсне, он вежливо пожал ее. Севергин, глядя через мою голову, сказал в это время:

— А вот и сыщик наш пожаловал. Мог бы, Стас, и поторопиться, у нас доктор новый…

Я оглянулась — в дверях стоял Стас Тихонов. Я его сразу узнала.

Дежурная часть Главного управления внутренних дел обеспечивает немедленное эффективное реагирование в соответствии с законом на сообщения о нарушениях общественного порядка: преступлениях, стихийных бедствиях и других чрезвычайных происшествиях.

5. Старший инспектор МУРа Станислав Тихонов

Я увидел Риту — и сердце, как зазевавшийся ударник, сделало паузу на три такта. И сразу же рванулось вдогонку, частя и сбиваясь:

— Рита?

— Здравствуй, Стас! Я так рада тебя видеть!

Сказала она это громко, искренне, и все наши молодцы, занятые своими делами, повернулись к нам, потому что ее голос как-то легко, без сопротивления перекрыл коммутаторный клекот, глухое бормотание Микито, диктовавшего что-то в селектор, металлическое чоканье телетайпа, скрученные в споре басок Севергина и фальцет Давыдова, смех Скуратова и Халецкого, которым Задирака вполголоса рассказывал анекдот. Все повернулись к нам: Рита шла мне навстречу с протянутыми руками, я невольно двинулся к ней, и наша встреча посредине оперативного зала, наверное, исторгла бы слезы творческого счастья у директора Народного театра милиции Ивана Васильевича Зурина. Что касается меня, то я бы предпочел после восьми лет, что мы не виделись, встретиться с Ритой в менее официальной обстановке, при меньшем количестве зрителей, с меньшим общественным вниманием.

— Ага, Тихонов и тут раньше поспел! — сказал Скуратов.

— Друзья встречаются вновь! — крикнул всегда боящийся опоздать Задирака.

— В молодости мы никогда не встречаем старых друзей, мы с ними только «видимся» или «созваниваемся», — усмехнулся Халецкий.

— «Эксперт» и «инспектор» — рифмуется? — спросил собаковод Одинцов, сооружающий стишата для стенгазеты.

— Вам, товарищ Ушакова, как начинающему эксперту, будет очень полезно пообщаться с Тихоновым! — обнадежил своим пронзительным голосом Давыдов.

— А-аригинально! — подбил бабки закончивший передачу Микито.

И только Григорий Иваныч ничего не сказал. Он смотрел, прищурясь, своими близорукими глазами, и мне на миг показалось, что он все знает про нас, про все то прошлое — давным-давно сгоревшее, засыпанное пеплом забвения. Он похлопал меня по плечу:

— Хорошо, что ты сегодня в моей смене. Давно мы с тобой не дежурили, дружок…

Задирака включил приемник радиотрансляции.

— …Острый политический и конституционный кризис в Австралии привел к смещению правительства… — сказала Катя.

— Теща просит приехать — кабана зарезать, а я крови до жути боюсь, — не слушая, бормотал Микито на ухо Одинцову.

— …Из Москвы в Бонн отбыл федеральный министр иностранных дел ФРГ Геншер, — доверительно сообщила Катя. Она всегда так говорит: будто какую-то тайну сообщает — может быть, и не очень даже секрет, но лишнего болтать не стоит.

— Ну что, притомился? — спросил Севергин Давыдова.

— Да ничего. Знаешь ведь — волчок стоит, пока крутится, — махнул рукой тот.

— Это же надо, глупость какая: зуб мудрости надумал резаться, — вздыхал Одинцов, и лицо у него, с чуть вздувшейся щекой, было обиженное, сердитое и несчастное.

— …Губернатор Алабамы расист Уоллес официально подтвердил свое намерение добиваться избрания на пост президента от демократической партии… — сказала Катя, и в голосе ее было искреннее огорчение по поводу реакционных планов губернатора-расиста.

— По коням? — спросил Севергин.

Давыдов встал, одернул на животе мундир, и мы все поднялись. Хотя нет такой уставной обязанности, но традиции бывают часто сильнее любых уставных предписаний. И Севергин замер «смирно».

— Ответственный дежурный по городу Москве подполковник Давыдов город сдал!..

— Ответственный дежурный подполковник Севергин город принял!..

На табло электронных часов прыгнула цифра, и на серой плите засочилась рубиново — 10.06.

— Вы слушаете программу «Маяк», — сказала нам всем Катя. — На волне «Маяка» — музыка из кинофильмов…

Я поворачивал ручку радиоприемника, и Катин голос в нем медленно исчезал…

— Внимание, товарищи, — сказал Севергин и с указочкой в руках подошел к автоматическому плану-схеме города. — В Москве появился опасный преступник. Вчерашнюю и позавчерашнюю сводки читали?

Смена ответила дружным хором: «Читали!», и только я отстал от всех немного, потому что слушал Катю и в то же время смотрел на Риту.

— Вот здесь, здесь и здесь… — он показал на кружочки отделений милиции в Октябрьском районе, мигавшие красными лампочками — знаком нераскрытого длящегося преступления. — Суммируем коротенько. Позавчера в двадцать один пятнадцать по адресу улица Коперника, семь, в лифт одновременно с гражданкой Осокоревой, тридцати девяти лет, инвалидом второй группы, вошел неизвестный. На четвертом этаже он остановил лифт, под угрозой ножа забрал у потерпевшей сумочку, снял с руки часы и золотое кольцо. Затем опустил лифт на второй этаж, вынул из сумочки двадцать рублей и вышел, бросив в последний момент в кабину сумочку с документами…

Я раскрыл свой блокнот, записал адрес и фамилию потерпевшей.

— Вчера, в двадцать пятьдесят, — продолжал Севергин, — в доме одиннадцать по Ломоносовскому проспекту, при аналогичных обстоятельствах, преступник отнял десять рублей, часы и серьги у гражданки Селивановой, пятидесяти лет. Потерпевшая пыталась оказать сопротивление, и тогда преступник нанес ей демонстративное ранение ножом в плечо. В состоянии острого нервного потрясения гражданка Селиванова доставлена в Первую Градскую, где ей оказана медицинская помощь…