Феникс Лазурный - Влад Сэд
–Ты же обещал мне, что завяжешь с этим. Сколько еще так может продолжаться, скажи? – спросила она у Ханжина
–Услышав ее вопрос, Ханжин промолчал. Он уже устал оправдываться, да и сам прекрасно понимал необходимость перемен в своей жизни, но пока ничего лучше, чем зарабатывание денег на перепродаже машин, не мог придумать. Из тех работ, что Ханжину предлагали в последнее время, были либо совсем копейки, либо какие-то очень темные, мутноватые делишки, по сравнению с которыми впарить гнилое корыто под видом «небито, не крашено, ездил дедушка» выглядело вполне невинным занятием. Если бы только он мог стабильно продавать хотя бы две-три машины в месяц, тогда бы все резко изменилось, в их доме бы появились деньги, а вместе с этим притупились и затихли бы все претензии и конфликты между ним и его женой.
–В прошлый раз ты одному человеку продал сваренную из двух частей машину, а затем оказалось, что это мой коллега по работе. Ты хоть понимаешь, как мне тогда было стыдно? И вообще я очень боюсь за тебя, боюсь за нас всех, боюсь, что когда-нибудь тебя покалечат или вообще убьют, – продолжала Оксана.
Она была недалека от истины. Не так давно, Ханжин сломал себе левую руку, неудачно подставившись под удар во время разборок из-за места для парковки на городском авторынке. В той драке, один из противников Ханжина, вооруженный бейсбольной битой, попытался вырубить его и целил прямиком в голову. В последний момент Ханжин успел увернуться, подставив свою левую руку, поэтому удар пришелся вскользь. Поначалу он даже не почувствовал боли, но затем, когда его рука опухла и начала болеть, ему пришлось обратиться в больницу. Там Ханжину кое-как наложили гипс, с которым требовалось ходить как минимум несколько месяцев. Но хуже всего было то, что по итогам той разборки, Ханжин и его «кореш» потеряли то самое «козырное» место на рынке, за которое дрались, а значит, все их усилия были напрасны. Теперь продавать свои машины они могли только в самом дальнем ряду на территории авторынка, куда очень редко заходили покупатели. Ханжин тогда так и не признался Оксане о своем участии в драке, а перелом руки объяснил тем, что упал. Ему было стыдно признаться жене в своей неудаче. Но Оксане все стало итак известно без его объяснений, ведь в маленьком городе очень трудно что-то утаить.
Оксана еще что-то продолжала говорить, а Ханжин все так же молчал, уже не слушая ее, словно закрывшись в панцире, полностью уйдя в себя.
–Молчишь ну и молчи, а мне скоро нужно будет уйти из дома, и когда вернусь, я не знаю, – угрожающе сказала Оксана.
– Услышав эти слова, Ханжин не сдержался и в ответ громко вскрикнул: «Куда это ты собралась на ночь глядя, а?»
– В ответ Оксана приложила свой палец к губам и прошипела: «Тссс, тише. Разбудишь дочку. Я думаю тебе лучше не знать, куда я иду».
– Ханжин в ответ тоже перешел на громкий шепот и произнес: «Ааааа, я кажется понял, ты идешь к нему да? К твоему бывшему дружку? Ну, понятно, что тут думать, приехал с баблом, не то, что мы здесь, местные «лохи» с дырой в кармане».
– Хватит ругаться. Давай так. Если ты не хочешь, чтобы я уходила, расскажи мне тогда, что у тебя было с ней? – перешла в свой решительный штурм Оксана.
– Когда и с кем? – Ханжин попытался сделать удивленный вид, но вышло у него неважно.
–Ты сам знаешь, о чем я. Скажи мне правду, и я останусь дома, – пыталась докопаться до истины Оксана.
В ответ Ханжин промолчал. Признаться жене в своей измене значило бы для него вечное чувство вины и постоянные муки. За несколько лет совместной жизни, он уже достаточно хорошо изучил характер жены, и знал, что Оксана никогда не успокоится, она все время будет упрекать его за измену, даже не произнося ни слова, просто одним своим взглядом. С другой стороны, если сейчас Оксана уйдет к тому другому, незнакомому мужику, то он непременно воспользуется этой ситуацией и переспит с ней. Все в этой ситуации складывалось так, что какой бы выбор Ханжин не сделал, так или иначе для него бы означало позор. Вот поэтому Ханжин продолжал молчать, оставаясь внешне спокойным, а внутри его терзали нестерпимые муки. Он разрывался между желанием сохранить свое лицо в глазах жены и нежеланием отдавать ее тому другому мужчине. Наконец, обдумав все за и против, Ханжин решил из двух зол выбрать меньшее, поэтому просто ничего не ответил своей жене. Он молча встал с своей табуретки, повернулся к Оксане спиной, и, делая вид что ничего не происходит, стал искать что-то в кухонном холодильнике.
«Ясно, я так и думала. Все, я ухожу, закрой за мной дверь» – гордо, с видом победительницы произнесла Оксана и вышла из кухни. Ханжин не пошел за ней, он заткнул свои уши пальцами, чтобы не слышать, как она уходит из квартиры. Когда за его спиной громко хлопнула дверь, Ханжин, словно обессилев, упал на колени, прислонил свою голову к гудящему холодильнику и закрыл глаза.
Глава 16 Рабочие сны
15 Октября Cуббота
В ночь с пятницы на субботу Силицыну приснился очень страшный сон. Это был один из тех ужасных кошмаров, что стали часто беспокоить его в последнее время. Ночь собирала и выводила все потаенные страхи Силицына на новый уровень. Все то, чего он боялся наяву, в дневное время, настигало его во сне. Чаще всего, в таких случаях Силицын оказывался на своей работе, где поначалу все шло нормально, но только до определенного момента. Так, в одном из своих недавних кошмаров, Силицын открывал сейф с важными документами, а внутри находил только пепел. В другом, он в гневе стрелял из служебного пистолета по своим сослуживцам, ему слышались громкие звуки выстрелов, пустые гильзы отлетали в разные стороны, но его коллеги не падали замертво, продолжая стоять, посмеиваясь над его недоумевающим видом. Избавиться от этих страшных ночных видений было практически невозможно, поэтому Силицын уже давно мечтал спать вообще без снов. Ему хотелось закрывать свои глаза по вечерам, проваливаться в темноту, словно под действием наркоза, а затем просыпаться только утром, со звонком будильника. Чтобы достичь такого эффекта, Силицын пытался экспериментировать и
