Фридрих Незнанский - Убийство за кулисами
Ирина вспомнила, как радостно забилось ее сердце: она понравилась Розингеру! Как здорово, что он сидел в комиссии!.. А потом он озвучил свое предложение, и Иринино сердце, воспринявшее сказанное раньше, чем слух, кажется, и вовсе остановилось.
— Вы пока подумайте, — вежливо сказал Марк Иосифович, — время еще есть. Если решитесь — вот мой телефон. Но предупреждаю сразу, что Юрий Валерьевич, прежде чем будет принято окончательное решение, непременно захочет прослушать всех солистов сам.
Розингер не успел попрощаться и уйти, как из Радовой, сумевшей наконец перевести дыхание, само по себе вылетело: «Я согласна!..» И она по сей момент не может без дрожи вспоминать то самое прослушивание, на котором впервые в жизни увидела Строганова, впервые пела в его присутствии. Как именно пела — тоже не помнит.
Он оказался еще лучше, еще обаятельнее, красивее в жизни, чем на видеозаписи: к тому моменту у Ирины было уже полно видеозаписей с ним. И если учесть ее состояние, нужно считать настоящим чудом, что Юрий ее взял — отобрал именно ее в основной состав из пятерых претенденток, найденных Марком Иосифовичем.
Ирина с грустью посмотрела на крепко спящего Строганова: во сне он казался моложе, возможно, потому, что на губах у него осталась с ночи легкая, почти детская улыбка, а в последние месяцы улыбающимся, да еще так безмятежно, ни она, ни кто-либо другой Юрия не видели.
«Нужно уходить», — с грустью подумала Радова и тихонечко двинулась к стулу, на котором серебрилось небрежно брошенное на него вчера ее новое платье.
— Ты куда? — Ирина вздрогнула и обернулась: Юрий сидел в постели на своей невероятно нелепой кровати и смотрел на нее чуть прищурившись, абсолютно ясными глазами — словно это и не он безмятежно посапывал еще минуту назад!
— Ты не спишь? — глупо спросила она и, вспыхнув, схватила первое, что попалось под руку (это оказалась его рубашка), чтобы прикрыть наготу.
— Ну-ка иди сюда. — Строганов улыбнулся, но смотрел на нее при этом абсолютно серьезно. И Ирина покорно вернулась, торопливо нырнув под легкое атласное покрывало. Строганов ласково, но настойчиво притянул девушку к себе и только тогда заговорил: — Знаешь, я ненавижу выяснять отношения, но ведь это исключительный случай, верно?
Она попыталась кивнуть и тут же уткнулась носом в его плечо, и он продолжил:
— Не нужно быть особым умником, чтобы догадаться, что именно ты обо мне думаешь. Вот, мол, из чувства благодарности за то, что… Ну и так далее. Тебе, дорогая, придется поверить мне на слово: из чувства благодарности я с женщинами не сплю — это во-первых… Во-вторых, из чувства благодарности я бы тебе искренне сказал «спасибо» и крепко, по-мужски пожал руку, как верной и надежной боевой подруге! Дело, однако, в том, что «боевую подругу» я в тебе вижу во вторую очередь, и вообще это не главное, что я в тебе вижу…
— А что главное?.. — робко прошептала Ирина.
— Главное — то, что ты удивительно красивая, милая, да еще и талантливая женщина, которая мне необыкновенно нравится… И еще главное то, что ты, возможно, не поверишь, но впервые в жизни у меня сегодня ночью была до такой степени нежная любовница…
И, сказав это, Юрий Валерьевич Строганов внезапно, с изумлением осознал, что говорит Ирине действительно правду! Господи, сколько же женщин прошло за последние годы через его постель?.. Он никогда их не считал в отличие от некоторых мужчин-«коллекционеров». Среди них были разные, очень разные: восторженно-темпераментные, надменно-холодноватые, красивые, ласковые, раскованные, опытные и не очень… А вот с такой глубокой нежностью, какой одарила его сегодня Ирина, — вот с этим ему действительно не везло. Ни разу… Как же так?!
— Это… Это потому, что я… — Она сглотнула ком, образовавшийся от волнения в гортани, и решилась. — Просто, Юрочка, я тебя уже давно люблю… Правда, люблю… Весь театр это знает, кроме тебя…
И она заговорила — обо всем с самого начала, с того момента, как еще студенткой услышала его запись, о том, как ей повезло, что на госэкзамене оказался Розингер, о нем самом, о себе и снова о нем.
Когда Ирина наконец умолкла, первый солнечный луч сумел наконец пробиться в спальню сквозь не до конца занавешенные портьеры.
Где-то далеко внизу коротко просигналила первая за утро машина. Потом в соседней квартире хлопнула балконная дверь, на мгновение выпустив на волю чей-то серебристый смех.
Юрий перевел дыхание и, слегка отстранив от себя Ирину, серьезно посмотрел ей в глаза. И задал вопрос, на который она ответила молча, просто покачав головой.
— Ты меня не бросишь? — спросил он, вглядываясь в раскрасневшееся лицо девушки. И, дождавшись ответа, добавил: — Пожалуйста, не бросай. Несмотря на то что в жизни я — не подарок… Ты это понимаешь?
— Понимаю. — Ирина вдруг улыбнулась, хотя ей казалось, что все, что сейчас происходит, она просто видит во сне. В одном из тех редких снов, в которых вдруг берут — и сбываются все самые невероятные, самые невозможные мечты. Она тряхнула головой, отчего ее локоны вначале взметнулись, а потом рассыпались по плечам. Девушка была необыкновенно хороша в этот момент, Строганов невольно ею залюбовался. — Знаешь, — сказала она, — у тебя только кровать… какая-то чужая… Давай ее выбросим?
— С удовольствием! — Юрию вдруг стало смешно, и он расхохотался. — Сам ее терпеть не могу… Вот сегодня же и выбросим!
Спустя полчаса они сидели друг напротив друга на кухне, накануне отдраенной домработницей, и пили кофе так естественно и спокойно, словно делали это изо дня в день уже годами.
— Мр-р?.. — послышалось из самого дальнего угла, из-за пристроенного здесь Юрием пару дней назад торшера. И в следующую минуту из-за него показалась полосатая кошачья голова.
— Пуфик! — Строганов поставил свою чашку на стол. — Прости, дружище, я про тебя совсем забыл… Сейчас я тебя накормлю!
Ирина с интересом проследила за тем, как Юрий поспешно залез в холодильник, извлек оттуда специальные кошачьи консервы и, открыв их, вывалил содержимое на тарелку, которую сунул коту под нос.
Тот в свою очередь не спеша обнюхал завтрак и с достоинством приступил к его поглощению.
— Я таких громадных котов никогда не видела, — сообщила Ирина, с удивлением разглядывая Пуфа.
— Не вздумай его пробовать гладить, — озабоченно наморщил лоб Строганов. — Это не кот, а настоящее хищное животное! Представляешь, когда его ловили, он ухитрился не хуже собаки тяпнуть одного из следователей за пятку: туфлю ему прокусил!
— Я слышала, — покачала головой Ирина и посмотрела на кота без всякого страха. — Только я животных вообще не боюсь…
Юрий хотел ей возразить, но в этот момент Пуф, завершивший свой завтрак, спокойно потянулся и, недолго думая, в один прыжок оказался у Ирины на коленях. Строганов замер… А девушка, тоже совершенно спокойно, улыбнулась и погладила грозного «зверя» по спине… Ничего не случилось.
— Кот как кот… Ой, слышишь? Никогда не слышала, чтобы кошки так громко мурлыкали, как мотоцикл едет!..
— Ну и ну! — Строганов обрел наконец дар речи и рассмеялся. — Вот это да! Он тебя, Ирка, признал… Это Пуф-то! Что ж… Теперь благодаря тебе у нас решена еще одна проблема!
— Какая? — поинтересовалась девушка, отрываясь от кота.
— Поживешь с ним, пока я на гастролях?
Ирина подняла голову и посмотрела на Строганова. Он спрашивал ее вполне серьезно.
— А… А что я маме скажу?
— Ну это и вовсе не проблема! Скажешь, что выходишь замуж… Да, именно так ты ей и скажешь!
Глава 20 Наркоту проморгали
Галя Романова поудобнее расположилась в старенькой, но надежной «шестерке» и подумала, что в последнее время ей удивительно везет с «наружкой». Место, на котором она, а до нее Померанцев, поставила машину, действительно было удобным: с него отлично просматривался как вход в особняк Мохнаткина, так и гараж — в данный момент слегка приоткрытый. В его глубине царил полумрак, но солнечные лучи четко высвечивали темно-вишневый бок стоявшего там «вольво», из чего следовало, что хозяин находился в доме.
В наушниках Романовой царила глубокая тишина. Судя по всему, Николай Генрихович так и сидел молча в гостиной после того, как его гость в обществе Васильева отбыл в Москву.
Померанцев, срочно вызвавший Галочку на подмену, успел вкратце рассказать девушке суть случившегося по рации. К особняку Мохнаткина Галя прибыла примерно через сорок минут после того, как Валерий уехал, и с облегчением вздохнула, обнаружив, что машина хозяина на месте. Связавшись по рации с Валерием, она доложила ситуацию и поинтересовалась, где располагается черный вход в дом.
— Ты удивишься, — сказал он, — но нигде. Первый раз такое вижу, но, судя по всему, этот субъект еще тот трус…
— А при чем тут второй вход? — удивилась Романова.
