Николай Леонов - Шакалы
Ждану было невдомек, что его распутная жена в конкретном случае не виновата. Фокин знал бывшего любовника Вероники, покойного полковника Яшина, который по пьянке растрепался о семье Жданов, сообщил, что супруга, что называется, «слаба на передок», а супруг изображает из себя недотрогу, а сам втихую по мелочи берет. Учитывая должность Ждана, Фокин заинтересовался этой информацией, получил фактическое подтверждение нечистоплотности чиновника, с Вероникой пару раз переспал, о чем до сегодняшнего дня вспоминал с омерзением.
Вероника, безусловно, была когда-то очень даже, но те времена канули в Лету. Сегодня рыхлая женщина в возрасте, некогда вожделенные груди болтаются у живота, который обвис, в общем, лучше не вспоминать. При таком теле Вероника к тому же изображала резвую девочку, принимала позы, заставляя восхищаться собой.
Ровно в восемь Фокин вошел в квартиру Ждана, протянул хозяйке букет роз, как бы загораживаясь им от липких поцелуев.
– Цветы роскошные, а ты мерзкий мальчишка. Пропал неизвестно куда, сегодня не мог прийти на час раньше, сейчас мой позвонил из машины, мы ничего не успеем.
Женщина приоткрыла рот, потянулась к Фокину, он отстранился:
– Извини, дорогая, но это все равно, что пригубить рюмку и поставить на место, а я чертовски устал и хочу выпить. Налей мне хорошую порцию простой водки.
– Противный. – Вероника дернула плечиком, прошла к бару. – Так ты к моему кретину и по делам?
– К сожалению. – Он взял у нее рюмку, выпил одним глотком.
Вскоре пришел Ждан, выпил стакан сока, спросил:
– Ты торопишься или останешься ужинать?
– Сожалею, я ненадолго, – ответил Фокин. Они прошли в кабинет хозяина.
– Юрочка, не буду тратить время на вступление, скажи, дорогой, кто варит кашу у коммунистов? – спросил Фокин. – Только не называй имя лидера, я его знаю, кроме того, я не верю в знаменосцев, в этой партии они погибают первыми.
– С чего это тебя интересует КПРФ? Насколько мне известно, ты в штабе Евлампия Дубова, – ехидно заметил Ждан. – Борис их всех задавит, практически уже задавил. Так что твоя суетня – только трата времени. – Ждана раздражало панибратское обращение какого-то подполковника, хотя чиновник прекрасно знал, что Фокин фигура серьезная.
Но теперь, когда команда Президента сделала мощный рывок и не только мелкие демократы, но и сплоченный блок коммунистов начали отставать, Ждан не мог себе отказать в удовольствии и покуражиться.
– Не понимаю, как ты с колоссальным опытом и чутьем поставил на пустую карту?
– Волчок еще крутится, милейший, ставки не прекращены, принимаются, – усмехнулся Фокин. – Ты не ответил на вопрос, кто в действительности руководит КПРФ?
– Иван Корзинкин, – сказал Ждан. – Кандидат в Президенты тебе известен, а в партии правит Иван Корзинкин.
– Ты с ним знаком лично?
– Конечно, я дважды его провожал к Президенту. Ожидая, обстоятельно с ним поговорил.
– Что он за человек? – поинтересовался Фокин.
– Корзинкин? Жадный, хитрый, на пути к цели готов на все. Родную мать зарежет, отца заложит, друзей распродаст по пятаку. Но далеко не дурак и умеет ждать.
– Блестящая характеристика, тебе в КГБ установщиком работать.
– КГБ давно нет, – усмехнулся Ждан.
– Куда же он подевался? – ерничал Фокин и заглянул под стул. – Ну, что исчезло, что осталось, позже выясним. Мне необходимо, чтобы ты завтра же представил меня господину Корзинкину. Предварительно ты ему должен объяснить, что я при скромном звании и должности представляю группу могущественных людей, которые пока предпочитают оставаться в тени. Ты говоришь, он умен, но ты объясни так, чтобы и дурак понял.
* * *На вилле, где находился Гуров, собрались пятеро бригадиров, которые, несмотря на смутное время, вели стройку. Остальные монстры стояли мертво. Хозяева решили, что, пока не пройдут выборы, не определится Президент и корабль России не ляжет на курс, вкладывать деньги в капитальное строительство слишком рискованно. Если нынешний Президент не усидит и вернется старая власть, то послезавтра здесь могут объявиться люди с мандатами, начнут спрашивать, кто строит, на какие деньги? Объявят, мол, земля принадлежит народу, и все, что тут построено, тоже народное, начнется перераспределение, и всему конец. Но пять человек оказались отчаянными, а может, были связаны с банками, принадлежавшими коммунякам, кто знает.
Пять мужиков, от тридцати до сорока лет, сидели за столом чинно, пили и ели аккуратно, поглядывали на Гурова с любопытством, но одобрительно, так как людям импонировало, что человек пригласил их в парадную залу, держался спокойно, пил с ними на равных, уважительно называл по имени-отчеству. Люди были взрослые, понимали, что пригласили их не просто так, предстоит разговор, потому пили со вкусом, но умеренно. Обслуживали обедающих охранники Олег и Виталий, которые своей работой не гнушались, и им было очень интересно, как полковник от цемента, кирпича и штукатурки повернет разговор в нужное русло.
Сделал это сыщик неожиданно и, как обычно, резко:
– Перекусили, голодных нет, давайте покурим, я несколько слов скажу. – И первым зажег сигарету.
Двое тоже задымили, остальные оказались некурящими.
– Ну как, мужики, разбойное наше время нравится? Я имею в виду не кто и чем торгует, а что сегодня убить человека, что два пальца обоссать?
– Дурной вопрос, Лев Иванович, – сразу ответил Иван Максимович, мужик лет сорока, полноватый, но крепко сбитый. – Кому же такая жизнь по душе?
– Говорят, ментов купили, иные в коммерческие структуры ушли. – Гуров выпустил изо рта колечко дыма, оно начало оседать на горлышке бутылки. – Верно говорят, однако имеются и такие, что остались, по мере сил сражаются.
И тут Гуров совершил поступок, который ни один офицер милиции совершить не решился бы. Он вынул свое служебное удостоверение, протянул соседу:
– Взгляни, Илья Петрович, передай соседу, пусть все ознакомятся.
Бригадиры вытирали руки, брали документ осторожно, словно боялись уронить и разбить.
Полковник… Старший оперуполномоченный уголовного розыска по особо важным делам.
Наконец удостоверение вернулось к Гурову, он сунул его в карман.
– Вы люди взрослые, вас нечего предупреждать, что сведения обо мне совершенно секретные. Так что, как видите, не всех купили и сманили, есть которые и остались. – Гуров погасил сигарету, наполнил стопку. – Ну, вздрогнем.
Когда выпили, один из бригадиров, огладив пышные усы и хитро прищурившись, спросил:
– Господин полковник, как понять, что вы, человек в больших чинах, секретных, открылись людям, которых в первый раз видите?
– Ох, Семен Сидорович, считаешь себя сильно хитрым? – Гуров заразительно рассмеялся. – Я за вами неделю внимательно наблюдаю, вижу, как вы в жару и дождь вкалываете. На стройках ваших ни одного пьяного. Ставлю сто против рубля, что сейчас вы за работу ни копейки не получаете. – Он выложил на стол сто долларов. – Кто ответит? Хозяева до конца выборов деньги придерживают. Ну, валюты у вас нет, кладите по пятьдесят тысяч, я на слово поверю.
Никто не шелохнулся, смотрели с уважением, даже восхищением.
– Вот так-то, Семен Сидорович, а ты говоришь, что я вас в первый раз вижу. Я мамонт, и вы мамонты, сохранились, для нас честь и дело дороже денег. Так что знаю я вас прекрасно, иначе бы не позвал, хлеб с вами не разделил. А позвал не без корысти, каюсь, мне помощь ваша нужна. Я в Москве войну начал, противники у меня не пьяные мальчики с пушками, люди серьезные и профессиональные. Я от них до поры здесь спрятался, но они меня отыщут обязательно. Сюда они не сунутся: три ствола. – Он указал на стоявших у дверей охранников, достал из кармана «вальтер». – Им нас не взять, они люди опытные. Значит, посадят они снайпера в этих кирпичных коробках.
Гуров указал на окно.
– Но снайпер человек, он не может пробраться ночью, сутками не есть, не пить. Он придумает для себя прикрытие. Придет открыто, землемер, к примеру, электрик либо еще чего. У него должна быть винтовка, мужики, пистолет тут не годится. Я могу из дома вообще не выходить, но мне надо не только живым остаться, а этого стрелка взять.
– Смелый ты мужик, смотрю, – сказал один из бригадиров. – Только не пойму, мы здесь с какого краю?
– Кирилл Евгеньевич, вы на стройке всех людей знаете, каждый новый, да еще городской – уверен, убийца в рабочую униформу рядиться не станет, – светится. Он, конечно, винтовку держать не будет, прежде, чем к вам прийти, а ему необходимо при дневном свете свою позицию определить, он оружие может припрятать либо закамуфлировать. Допустим, под треногу, если он землемером прикинется, как-нибудь еще, у них опыт богатый.
– Значит, наша задача бандита выявить, а вы его поймаете.
– Ловят, приятель, бабочек, а преступников задерживают.
– А коли мы его сами возьмем…
– Стоп-стоп! – перебил Гуров. – Я к вам не лезу печную трубу класть. А от моей работы беда случится небольшая – печка не будет гореть либо дым не на улицу, а в дом потянет. Разломал, переложил, и всех делов. А вы на моем месте угробитесь, детей сиротами оставите. Приказ. Все служили и знаете, приказ обсуждению не подлежит. Увидели неладное либо пахнет нехорошо – дорогу перешел, стакан кваса выпил, у нас всегда имеется. Ну и хватит о кладбище. Что там, на первенстве Европы по футболу, светит нам или как?
