Энн Перри - Невидимка с Фэрриерс-лейн
Следующий человек, с которым инспектор искал встречи, был судья Грэнвилл Освин, один из пяти членов Апелляционного суда, которые рассматривали апелляцию по делу Аарона Годмена. Его мнение позволило бы пролить дальнейший свет на эту загадку, а как коллега Сэмюэла Стаффорда, он мог что-нибудь знать о его личной жизни. Питту было необходимо установить, знал ли судья Стаффорд о безумной любви Джунипер и относился ли он к этому с большей заинтересованностью, чем полагали Ливси и его жена. Возможно, это напрасная попытка, но Томас должен это выяснить.
Однако когда Питт приехал на Керзон-стрит в дом судьи Освина, горничная, отворившая дверь, объявила, что судья отправился в деловую поездку и его ждут дома только на следующей неделе, а миссис Освин поехала к знакомым, но так как она сегодня приглашена на обед, то обязательно вскоре заедет домой, и если мистер Питт соблаговолит подождать, он может пройти в утреннюю комнату.
Питт соблаговолил, и очень охотно. У него не было сейчас более важного дела, и поэтому он с удовольствием провел сорок пять минут в комфортабельной утренней комнате наедине со свежезаваренным чаем, который подала горничная, а потом она снова появилась, чтобы проводить инспектора в серо-золотую гостиную, где его с живым интересом ожидала миссис Освин. Это была увядшая женщина с еще прекрасными каштановыми волосами, полная, когда-то с хорошеньким, а теперь добродушным лицом, так как характер этой леди с годами становился все мягче.
– Моя горничная доложила, что вы занимаетесь расследованием причин смерти судьи Стаффорда? – спросила она, удивленно подняв брови. – Не представляю, каким образом могу быть вам полезной, но очень охотно попытаюсь это сделать. Пожалуйста, садитесь, мистер Питт. О чем бы я могла вам рассказать, по вашему мнению? Конечно, я была с ним знакома. Мой муж много раз заседал веместе с ним в Апелляционном суде, так что мы встречалась в обществе и с мистером Стаффордом, и с его бедняжкой женой.
Взглянув на нее повнимательнее, Питт подумал, что, пожалуй, она ощущает гораздо большее сочувствие к недавно овдовевшей женщине, чем выразила словами.
– Вы глубоко ей сочувствуете? – спросил он, перехватив ее взгляд.
Она не сразу ответила, возможно прикидывая про себя, много ли ему известно. И наконец решилась.
– Да, разумеется. Вина – это самое болезненное чувство, особенно когда уже ничего нельзя исправить.
Томас был поражен – не только самой мыслью, высказанной ею, но и ее чрезвычайной откровенностью.
– Вы полагаете, что миссис Стаффорд до некоторой степени ответственна за его смерть? – Он старался говорить сдержанно.
Миссис Освин не только удивилась, но даже казалась несколько ошеломленной.
– О небо, нет, конечно! Никоим образом! Я должна попросить извинения, если подала вам подобную мысль. Джунипер была безумно увлечена Адольфусом, а он – ею, но она ни в малейшей степени не повинна в смерти Сэмюэла. Что заставило вас подумать о столь ужасной вещи?
– Но кто-то же несет ответственность за эту смерть, миссис Освин.
– Конечно, – согласилась она, сложив руки на коленях, – и нельзя сделать вид, что убийства не было, как бы этого ни хотелось. Но это не бедная Джунипер, она никогда не смогла бы совершить столь ужасного поступка. Нет, нет, ни за что! Она виновата в том, что была неверна мужу, в том, что испытывала незаконную страсть, похоть; если угодно – в том, что поддалась ей, не совладала с ней. Это и так достаточная вина с ее стороны.
– А мистер Стаффорд знал об этой ее слабости?
– Думаю, он прекрасно знал о том, что происходит. – Миссис Освин пристально посмотрела на Питта. – В конце концов, нельзя быть совершенно слепым в таких случаях, даже если временами кто-то предпочитает ничего не видеть ради собственного спокойствия и удобства. Мистер Стаффорд предпочитал не слишком приглядываться. Ничего хорошего не вышло бы, веди он себя иначе. Он предпочитал не видеть того, чего лучше было бы совсем не знать, и ждал, когда это кончится; легче простить и забыть, если с самого начала не знать подробностей. Сэмюэл был мудрым человеком, – она слегка покачала головой. – А теперь бедняжка Джунипер уже никогда не получит прощения, и когда ее любовь умрет – а я смею думать, что такие страсти обычно недолговечны, – тогда у нее не останется ничего, кроме сознания вины. И все это очень печально. Я говорила ей об этом, предупреждала, но когда человек так безумно влюблен или так жаждет любви, он ничего не способен слышать.
Питт удивился. Лицо у миссис Освин было наивное, почти невинное, но тем не менее она рассуждала о насильственной смерти и о прелюбодеянии. Так мог бы говорить ребенок, который слышал о чем-то, но не понимает значения вещей, о которых говорит. Однако ее понимание человеческого характера удивило Томаса, как и ее способность сочувствовать.
– Да, – сказал он медленно и тихо, – да, она будет испытывать горе, от которого трудно оправиться, потому что с ним связано чувство вины. Если только…
– Нет, – решительно прервала она его, – не верю, что она убийца. И не верю также, что убийцей может быть мистер Прайс. Он человек не очень рассудительный, он был без ума от страсти и поступил бесчестно из-за любви к этой женщине, а значит, он слаб. Но он никогда не опустился бы так низко, чтобы убить своего друга, даже из-за страстной любви. – Она глядела на инспектора серьезно и печально. – Нет, я ни на минуту в это не поверю. Он глуп, как многие мужчины, но вина Джунипер значительно больше. Женщина почти всегда в состоянии отвергнуть – и весьма изящно – домогательства со стороны мужчины и дать ему понять, что он ей нисколько не интересен. Однако она поступила прямо наоборот. И они оба за это поплатятся, попомните мои слова.
Питт не спорил. По тому, что он успел заметить, она вполне могла быть права.
– Вы не думаете, что они поженятся, миссис Освин, теперь, когда оба стали свободны?
– Возможно, мистер Питт, однако они не смогут быть счастливы. Смерть бедняги Сэмюэла все омрачила. Но в отношении убийства – нет, вы должны поискать убийцу где-нибудь еще.
– Возможно.
– Вам это придется сделать, – заявила миссис Освин с абсолютной уверенностью в своей правоте. – Полагаю, вы уже занялись тем несчастным делом, связанным с Фэрриерс-лейн? Да, естественно. Не удивлюсь, если окажется, что убийство Сэмюэла как-то с ним связано. Вы знаете, что он никак не мог оставить то дело в покое? Он не однажды приходил к нам поговорить о нем с моим мужем. Грэнвилл пытался убедить его отказаться от попыток возобновить слушания, потому что больше ничего нового тут не найти и ничего хорошего из подобной затеи не выйдет. Но переубедить Сэмюэла было невозможно.
Питт выпрямился.
– Вы хотите сказать, что судья Стаффорд собирался пересматривать дело? Вы уверены?
– Подождите, – она развела руками, – разве я сказала, что уверена в этом? Мне просто известно, что он обсуждал такую возможность с моим мужем и они несколько раз спорили на этот счет. Не знаю, удалось ли Грэнвиллу в конце концов убедить Сэмюэла в тщетности его намерений или же тот все-таки собрался этим заняться.
– Судья Освин не верил, что можно узнать что-нибудь новое? Что была допущена какая-то судебная ошибка? – настаивал Питт.
– О нет, совсем нет, – убежденно отвергла она это предположение. – Хотя он тоже не чувствовал удовлетворения от того, как закончилось дело; он всегда полагал, что оно велось слишком поспешно, в чрезвычайно неприглядной, возбужденной обстановке. Но это не отменяло справедливости вынесенного приговора, и об этом он говорил Сэмюэлу.
– А вы не знаете, почему судья Стаффорд так упрямо занимался тем давним делом? – Питт напряженно вглядывался в лицо миссис Освин. – Вы не знаете, может быть, он нашел что-то новое, какую-нибудь ранее неизвестную улику?
– Господи помилуй, ну конечно нет! Хотя мой муж никогда не обсуждает со мной подобные вещи. Это неуместно, понимаете? Нет, он совсем ничего не говорил об этом, – и она затрясла головой, начисто отвергая его предположение. – Нет, боюсь, ничего не могу сказать, о чем конкретно они спорили, – только то, что это имело отношение к Фэрриерс-лейн и что разговаривали они на повышенных тонах.
Питт был обескуражен. Он уже сбросил со счетов убийство на Фэрриерс-лейн, а теперь оказалось, что рано с ним прощаться. Но, возможно, эта женщина утратила чувство реальности и не способна поверить в то, что близкие знакомые, друзья могут быть повинны в злодействе, а не только в обычных грехах прелюбодеяния и обмана? Томас взглянул на нее пристальнее и встретил мягкий немигающий взгляд, такой зоркий, когда дело касается ее собственного мирка, и такой слепой по отношению к тому, что существует за его пределами.
