Александр Лукин - «Тихая» Одесса
Состояла банда из всякого рода дезертиров и уголовников, родом из Галиции, Буковины, Трансильвании, Бессарабии. Пестрый по национальному составу (попадались в нем русские, украинцы, немцы-колонисты, цыгане, поляки) сброд больше месяца содержали в Бендерах, кормили, поили, а затем, вооружив до зубов, бросили на Украину свергать Советскую власть! Бандиты охотно питались на французскую золотую валюту, но боевого духа так и не обрели. Чтобы довести их до границы, нужен был глаз да глаз. Офицеры носились верхом, размахивали пистолетами, материли отстающих на чем свет стоит и в конце концов все-таки доставили банду на границу в полном составе.
На лодках и вброд она переправилась через Днестр напротив хибарки паромщика Мартына Солухо и тут же одержала свою первую и единственную победу.
На границе было тихо. Чтобы не спугнуть бандитов, зная, что в приднестровских деревнях у них имеется немало соглядатаев, пограничники до поры до времени умышленно не усиливали охрану. По их расчетам, впереди было еще двое суток.
Вблизи Бычков находилась небольшая пограничная застава, насчитывавшая всего одиннадцать бойцов, которыми командовал молодой начальник заставы Никита Лукьянов. Когда бандиты начали переправу, он отправил одного из красноармейцев за подмогой и с десятью бойцами принял бой.
Их было одиннадцать, всего одиннадцать молодых ребят, и на каждого приходилось более двадцати озверелых белобандитов!…
В перестрелке были убиты пять человек, остальные, расстреляв все патроны, истратив последнюю гранату, поднялись в атаку, и, скошенные пулеметным огнем, все, как один, сложили головы на отлогом берегу Днестра.
В Бычках бандиты захватили члена волостного исполкома большевика Жежко и председателя комитета бедноты демобилизованного красноармейца Толчева. Их повесили на акации, сорвали одежду и надругались страшно и мерзко…
Банда разделилась. Часть ее во главе с Пшонником направилась в Парканы соединяться с тамошним подпольем, другая, меньшая часть, предводительствуемая Нечипоренко, пошла к деревне Плоски, где должен был поджидать ее Цигальков со своей братией.
Но в Плосках Цигалькова уже не было. Банда его была уничтожена буквально за час до прибытия Нечипоренко. Произошло это следующим образом.
Предупрежденные заранее Галиной Литвиненко, пограничники подвели к Плоскам два эскадрона с пулеметными тачанками. Следуя единому плану, они не собирались завязывать боя с бандитами до назначенного срока, но случилось так, что вблизи деревни банда сама напоролась на них. То ли спьяну, то ли надеясь продержаться до прихода Нечипоренко, Цигальков проявил неожиданную лихость и обстрелял пограничников. Трое бойцов были ранены. Тем не менее эскадроны стали отходить.
Цигальков решил, должно быть, что одержал победу, и, вдохновленный успехом, бросился преследовать пограничников.
— Эх, была не была! — сказал командир отряда. — Не хватало мне еще от бандитов бегать! — и скомандовал атаку.
В течение двадцати минут сравнительно немногочисленная банда была уничтожена до последнего человека.
То было грубое нарушение приказа, грозившее не в меру горячему командиру отряда большими неприятностями. Но судьба на сей раз была за него. Едва закончилась рубка, прискакал связной с донесением о событиях в Бычках и приказом идти навстречу группе Нечипоренко и ликвидировать ее.
Эскадроны выступили немедленно. С новой бандой они сошлись верстах в пяти от Плосок. Развернувшись лавой, пограничники смяли и рассеяли ее по степи. Лишь Нечипоренко и с ним еще нескольким конным бандитам удалось оторваться от преследования и ускакать в направлении Тирасполя, где события приобретали гораздо более сложный оборот.
В Парканах группа Пшонника получила большое подкрепление. В городке вспыхнул давно подготовлявшийся мятеж, к которому примкнуло окрестное кулачье. Когда бандиты подошли к Тирасполю, их насчитывалось уже около семисот человек. Они с боем заняли предместье города, но тут и застряли, остановленные отрядом чекистов и рабочим коммунистическим батальоном…
На тесных улицах Крепостной Слободки рвались гранаты, пулеметные очереди решетили заборы, неровными пунктирами обколупали белые стены хат, и уже в нескольких местах бесцветным на солнце пламенем пылали соломенные крыши, когда подошли наконец части пятьдесят первой дивизии.
Эшелон остановился в степи, не доезжая до Тирасполя: впереди были взорваны железнодорожные пути. Броском преодолев расстояние почти в десять верст, красноармейцы с марша вступили в бой.
Прижатые к Днестру, бандиты попытались спастись вплавь. Их накрыли плотным пулеметным огнем, и на румынскую сторону выбралось не более трех десятков человек. Офицеров среди спасшихся не было. Гукалова захватили живым, прочие полегли на нашем берегу, и только Нечипоренко, пойманный пулей уже на середине реки, навсегда успокоился на илистом дне неширокого тихого Днестра…
ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СЛОВ
В уездную ЧК Алексей попал только к исходу ночи.
Недригайло на месте не было: он с вечера уехал в Парканы. Алексей с трудом разыскал начальника секретного отдела.
— Литвиненко? — удивился тот. — Так она же… Постой, а тебе зачем?
— Нужно! — нетерпеливо сказал Алексей. — Вот как нужно!
— Поручение какое-нибудь?
— Ну да!
— Э, тогда поспешай, а то не застанешь: она утром должна уехать. Знаешь, где она живет?…
Алексей не стал спрашивать, куда и зачем уезжает Галина. Он теперь знал, что она жива, и это было самое главное.
Со всех ног летел он в конец города, где жила девушка. Только бы застать! Хоть бы мельком увидеть!
Над Тирасполем вставал туманный рассвет. Город еще крепко спал, отдыхая после вчерашних событий. Кричали первые петухи.
В квартале от дома Галины Алексей услышал постукивание колес. Рослый саврасый жеребец вынес из-за угла легкую бедарку. В ней сидели крестьянский парень в черном картузе и девушка в темном пальтишке и белой, повязанной ковшиком косынке,
— Галина! — закричал Алексей.
Девушка обернулась, всмотрелась в него и что-то сказала своему спутнику. Тот натянул вожжи.
Как и Пашка, Галина не сразу узнала Алексея в новом обличье. Только когда он подошел совсем близко, она нерешительно произнесла:
— Седой?… — И вдруг спрыгнула с бедарки, схватила его за руки: — Леша, вы?! Вот так встреча!…
Лицо ее светилось, глаза смеялись. Она радовалась встрече с ним, и этого было достаточно, чтобы Алексей почувствовал себя счастливым.
— Здравствуйте, Галя, — проговорил он внезапно охрипшим голосом.
— Здравствуйте! Откуда вы взялись? Зачем приехали?
Как было объяснить ей — зачем? Вот за этим и приехал!…
Вместо ответа он спросил:
— Вы куда, Галя?
— Далеко. В Балту.
Он сразу все понял:
— К «лесному зверю»? К Заболотному?…
— К нему. Посылают доводить дело до конца. Меня и вот его, — она указала на своего спутника. — Да вы его знаете: это же Сарычев!
— Здравия желаю! — Сарычев, улыбаясь, поднял картуз.
— Жаль, что тороплюсь! — сказала Галина. — Даже поболтать не удастся. Как у вас? Все в порядке?
Алексей кивнул. Ему почему-то не хватало воздуха.
— Ну, будьте здоровы, Леша, ни секундочки времени! Привет Оловянникову! Скажите, что инструкцию я получила, через два дня буду на месте…
Она еще что-то говорила о шифрованных материалах, переданных Недригайло, но Алексей плохо понимал ее. Он видел ее оживленные карие глаза, бархатные дорожки бровей на посмуглевшем от загара лице, и ему было ясно только одно: она уезжает, опять ляжет между ними полная тревожного ожидания неизвестность, а он не сказал ей чего-то очень важного, и неизвестно теперь, скажет ли когда-нибудь…
Бедарка затарахтела по улице. Галина, повернувшись, махала ему рукой, и до него донеслось в звонкой тишине наступающего утра:
— Буду в Одессе, увидимся!…
Примечания
1
Профсоюз «Местран» («местный транспорт») объединял одесских транспортных рабочих.
2
Патэ-журнал — французская кинохроника. На ее рекламных афишах писалось: «Патэ-журнал все видит, все знает».
3
Одесские катакомбы представляют собой сложно переплетенные подземные тоннели, находящиеся под Самым городом. Некоторые из них имеют выходы далеко за пределами Одессы. Общая их протяженность более 100 км.
4
Расстреливаете (жаргон).
5
Малый, Средний, Большой Фонтаны — дачное предместье Одессы. Их соединяет трамвайная линия, имеющая 16 станций.
6
«Лимонами» называли имевшие тогда хождение бумажные деньги достоинством в 1'000'000 рублей. На один «лимон» можно было купить несколько коробок спичек.
