Елена Топильская - Ловушка для блондинов
На следующее утро, стараясь загладить вину в ущербном воспитании сына, главным образом, перед собой, я поднялась ни свет, ни заря, чтобы испечь Хрюндику круассаны из слоеного теста и подать к завтраку горяченькими. В результате у меня весь день болела голова из-за раннего подъема.
Но я старательно просидела в архиве областного суда, читая уголовное дело по обвинению Коростелева в умышленном убийстве своей семьи. И зачиталась.
Кужерова я отправила в Приозерск вместе с Лешкой, обеспечивать уличную операцию, а заодно наладить контакты с местными операми и участковыми в плане установления связей Коростелевой-Кротовой, и все время волновалась и звонила на трубку Лешке, чтобы узнать, как там продвигаются дела. На всякий случай Лешка взял с собой водолазов, для осмотра дна, — а вдруг труп окажется в пределах досягаемости?
Лешка терпеливо докладывал мне, что они добрались до места, водитель показал участок берега, куда они подъехали сбрасывать тело; что с этого участка криминалист уже получил отпечатки протектора машины и след женской ноги, но что вода очень глубокая, Ладога все-таки, и труп обнаружить не удалось. Водолазы на всякий случай прошли вверх и вниз от места, но труп не найден. Оставалось ждать, что труп всплывет и будет кем-то обнаружен, но уж лучше бы они его закопали, а не в воду бросили. Хотя Кротова выросла на Ладоге и знала, что делает. Здесь такая глубина, что тело может не всплыть никогда… Я попросила Лешку еще и гроб закрепить: найти, кому шофер его толкнул, по возможности изъять его и осмотреть; может, докажем, что именно в этом гробу находился труп лже-Коростелева. Вместе с показаниями шофера это припрет ее к стене, посмотрим, как она это объяснит. Если, конечно, найдем ее…
Уголовное дело об убийстве семьи Коростелева представляло собой роман без главных страниц. В принципе оно было расследовано хорошо, доказательства вины Коростелева выглядели убедительными и были хорошо закреплены. Но не хватало главного — достоверного мотива. Тот мотив, что был предъявлен Коростелеву в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, не выдерживал никакой критики.
Зацепиться в деле, чтобы найти мотив, было практически не за что. Я внимательно перечитала все страницы довольно пухлого тома, но. в показаниях царила тишь да гладь. Никто не говорил ничего представляющего интерес про семейную жизнь Коростелевых, никто не поминал про двойную жизнь главы семьи, никто не слышал, чтобы жена Коростелева жаловалась на неверность мужа. Просто заколдованный круг! На всякий случай я выписала из дела все координаты подруг погибшей Коростелевой, но надежда на то, что их просто некачественно допросили, а они на самом деле располагали информацией об изменах Коростелева, была весьма призрачной. Следователь и допрашивал их именно в таком ключе, это было понятно по стилю допросов.
Правда, одна-единственная свидетельница — соседка Коростелевых — рассказывала, что всего раз слышала скандал между супругами Коростелевыми, было это много лет назад, вскоре после рождения дочери, и вроде бы во время скандала жена в крике упоминала то ли какую-то женщину, то ли желание мужа ей изменить. Но эти показания были расценены скорее как подтверждение безоблачной супружеской жизни фигурантов: всего один скандал в незапамятные времена и никаких конкретных обвинений.
Самое интересное, что в связи с отсутствием наследников у погибшей жены Коростелева и родственников у самого Виктора Геннадьевича, дом так никому и не достался и, похоже, так и стоял себе, заколоченный.
Затемно вернулись из Приозерска Горчаков и Кужеров, грязные и злые. Я подтянулась в прокуратуру как раз к их появлению. Помимо следственных материалов по шоферу, они привезли еще интересные оперативные данные.
Кужеров в Приозерском ГОВД залез в архивный материал по факту исчезновения отца Кротовой. В возбуждении уголовного дела тогда отказали, не усмотрев события преступления. Жена, то есть мать Кротовой, и сама Ольга дали объяснения о том, что отец пил, накануне исчезновения где-то достал денег и пропал совсем. Больше они его не видели, но считают, что врагов, способных убить его, у него не было, он и раньше уходил из дому на длительное время, и они надеются, что, как и в предыдущие разы, он вернется.
Хоть он так и не вернулся за семь лет, этот материал, естественно, никто реанимировать не собирался, тем более что возможные заявители — жена и дочь пропавшего Кротова — вскоре съехали из Приозерска.
А мне, возможно, уже начали мерещиться зеленые верблюды, но я почему-то связала давний скандал между супругами Коростелевыми и исчезновение отца Кротовой; хотя бы потому, что эти события произошли примерно в одно время.
А добросовестный Кужеров, не установив никаких родственников Кротовых, элементарно пошел в школу, где училась Ольга Кротова, и выписал данные ее одноклассниц и одноклассников; было их не так уж много — всего шестнадцать. Девять из них так и проживали в Приозерске и были вне подозрений. А остальные переехали в Петербург, и к ним-то Кужеров предложил невзначай нагрянуть с вопросом, не встречали ли они в последнее время Олю Кротову? На случай, если это мероприятие не даст результата, Кужеров в качестве запасного варианта предусмотрел опрос всех соучеников Ольги по медицинскому училищу. В общем, работой он нас обеспечил месяца на два.
Пока мы грустно прикидывали, куда рвануться в первую очередь, а главное — на чем, поскольку прокурор уже уехал, а на рувэдэшную машину мы и не рассчитывали вовсе, пришла Зоя, которая, естественно, не могла уйти домой, пока ее ненаглядный Лешенька еще в конторе, и официальным голосом сообщила, что мне уже в десятый раз звонят из таможни: своего телефона я им не оставила, поэтому они названивают в канцелярию.
Я потащилась к Зонному телефону и услышала в трубке сухой голос таможенника, который, судя по всему, поджав губы, предложил мне забрать ответы на мои срочные запросы, которые уже полдня лежат исполненные.
— А если я сегодня приду, вы меня дождетесь? — без всякой надежды спросила я, потому что время было уже достаточно позднее.
Но этот сухой голос без выражения ответил:
— Мне ваши запросы были переданы лично от начальника с указанием выполнить их срочно. Поэтому я буду ждать до тех пор, пока вы соизволите их забрать.
— Лечу! — завопила я и понеслась за ответом.
Уже по дороге я сообразила, что могла бы спросить, а есть ли смысл мне забирать ответы столь срочно, вдруг они совершенно пустые? А я несусь за ними на ночь глядя…
Но оказалось, что я бежала на ночь глядя, не разбирая дороги, не зря.
Два ответа действительно оказались пустыми: Ольга Кротова-Коростелева и А. С. Шорохов за границу вообще не выезжали. А вот Виктор Геннадьевич Коростелев выезжал, аккурат после того, как гроб с его телом был похоронен в Ивановской области, и полгода жил в Германии. Вернулся год назад.
— Скажите, пожалуйста, — я подбирала слова, чтобы задать терпеливо ждущему инспектору этот вопрос, — как могло такое случиться, что визу в Германию получил человек, во-первых, осужденный, а, во-вторых, мертвый? — сказанула и сама поразилась абсурдности этой фразы.
Но чиновник даже бровей не поднял и вообще никаких эмоций не выказал.
— Я проверил его данные, — спокойно ответил он, — во-первых, он по базе не числится судимым, а, во-вторых, не числится мертвым. А выдача визы — дело немецкого консульства. Крыть было нечем.
Так. Теперь надо запрашивать Германию, зачем туда приехал Коростелев и чем занимался, пока там находился. И основной вопрос — оформлял ли он там страховку. Только где же нам найти мадам Коростелеву?
Я набрала Лешкин мобильный и спросила, поинтересовался ли он у шофера, куда тот отвез дамочку после манипуляций с выкидыванием тела?
Горчаков чертыхнулся и ответил, что, конечно, забыл.
— Но неужели ты думаешь, — спросил он, — что она поехала на этой машине к своему реальному месту жительства?
— Чем черт не шутит, — ответила я. — А телефон шофера у тебя есть?
Лешка порылся в своих записях и продиктовал номер домашнего телефона нашего свидетеля. Я, трясясь от нетерпения, тут же набрала этот номер.
Мне ответил недовольный шофер. Видимо, он только пришел домой и теперь в красках живописал родным, в какую передрягу попал.
Но, ужасно обрадовавшись, что мне нужны от него пока только устные сведения, с готовностью выложил мне название населенного пункта, куда он подвез дамочку. Но не к самому дому, просто к населенному пункту, а оттуда она пошла пешком.
Конечно, я тут же позвонила Кужерову.
— Угадай, Кужеров, куда мы сейчас едем? — спросила я.
— О-о-о! — застонал он. — Не знаю, куда едешь ты, а я — домой.
— Ух ты, каким ты домоседом стал, — восхитилась я. — Хочешь, прихвати жену за компанию, и поехали в область.
— Что?! Опять?! — завопил Кужеров.
