Алексей Макеев - Бархатное убийство (сборник)
– Неделю назад он уволился по состоянию здоровья и уехал домой, – напряженно глядя в одну точку, негромко произнес атташе. – Великий Будда! Неужели этот человек мог оказаться предателем?!! Если позволите, я сейчас же пойду на наш коммутатор и свяжусь с Па-Оту-Сама. Пусть выяснят, прибыл ли он домой…
– Да, пожалуйста, выясняйте, – кивнул Лев и попросил: – Следующего ко мне пригласите.
Следующим оказался новый советник по торговле и финансам – худощавый, для буттулальца достаточно высокий человек средних лет. Он прибыл всего два дня назад и поэтому окружающее воспринимал лишь как некую экзотику, поскольку до этого ни разу не был в России. Похищение главной реликвии его родной страны для советника тоже стало серьезным потрясением, но по существу этого события он не мог сказать ничего определенного. На все вопросы Гурова советник лишь беспомощно улыбался и время от времени пожимал плечами. Лишь один момент он смог прояснить достаточно внятно.
Отвечая на вопрос Льва, можно ли было переданные ему дела считать образцово исполнявшимися, советник возмущенно отмахнулся:
– В делах – хаос! Бумаги как положено не оформлены, договора с российскими фирмами не завизированы, все пущено на самотек.
В этот момент в кабинет без стука влетел донельзя встревоженный атташе.
– Господин детектив! Кашпутту до дома не доехал! Он бесследно исчез! – тяжело дыша, сообщил он. – Я все понял… Это его рук дело! Это он организовал похищение «Небесного Лотоса» и спрятался на Западе. Но ничего! Наши кшаттру найдут этого мерзавца и под землей.
Следом за атташе в кабинете появился и посол. Выслушав атташе, он сокрушенно вздохнул.
– Вот как?.. – На лице его отразились горечь и досада. – А ведь он происходит из благороднейшей семьи Буттулала, почтенной и уважаемой. Мне скоро на пенсию, и все были уверены в том, что именно он займет мое место. Как же он мог так поступить?! Такой нелепый финал после десяти лет безупречной работы…
– Простите, господин, но позволю себе с вашей оценкой не согласиться, – подал голос советник по торговле и финансам. – Я сегодня собирался вам доложить, что именно Кашпутту сделал все возможное, чтобы сорвать три выгодные для нас сделки в сфере военно-технического сотрудничества с Россией. Поверьте на слово – он был высококлассный очковтиратель, имитатор работы на благо Буттулала, но никак не патриот, не защитник интересов великого властителя и народа княжества.
Похоже, эта новость для посла стала не менее шокирующей, чем кража бриллианта. Утратив последние остатки сдержанности, он резко стукнул кулаком по столу, что-то сказав на родном языке. Потом, сообразив, что русский сыщик его не понял, повторил сказанное уже по-русски:
– Только теперь я понимаю, какую допустил ошибку, три года назад уволив тогдашнего военного атташе за срыв поставок в Буттулал современных российских средств ПВО. Взамен мы закупили американский хлам, которым не сбить и воробья. Оказывается, за всем этим стоял мерзавец и предатель Кашпутту. Надо срочно сообщить князю Хаммато Рути Ашшага об этом негодяе, заодно оправдать ошибочно изгнанного дипломата. Какой стыд! Я лично напишу ему письмо и попрошу прощения… Ах, Кашпутту! Как же ты нас подло предал!..
– Вы сказали, что этот Кашпутту – представитель некой благородной семьи? – уточнил Гуров. – Хм… Вполне возможно, что этот человек претендовал на нечто гораздо большее, нежели пост посла в России. Думаю, в этом и кроется причина его поступка.
Поспешно утерев платком пот со лба, посол недоуменно посмотрел на Льва:
– Вы полагаете, Кашпутту замышлял государственный переворот? Но по нашей конституции главой княжества может стать только потомок князя Рамангутти. А Кашпутту, хоть он и из знатного сословия, не является даже побочным потомком Рамангутти. И даже если бы он смог каким-то образом захватить власть, ни армия, ни суд, ни государственный совет его ни за что не признали бы. Он потерпел бы поражение, лишь начав свой мятеж.
– И тем не менее родословную этого Кашпутту проверить стоило бы очень тщательно, – сдержанно улыбнувшись, посоветовал Гуров. – Мне кажется, в ней могут оказаться некие «подводные камни». И очень серьезные.
Вспомнив, из-за чего он, собственно говоря, снова сюда зашел, посол сообщил, что просмотрел журнал записи посетителей и в целом ни один из них подозрений у него не вызвал. Разве что некий уроженец Апеннин, представившийся как самостоятельный итальянский путешественник, странствующий по всему миру. Назвался визитер Николо Леганни. Путешественник интересовался возможностью получения визы, чтобы в конце весны посетить княжество Буттулал. Приняв эту информацию к сведению, Лев попросил предоставить максимум информации и по этому путешественнику. Желательно с фотографией.
…Итоги бесед Станислава Крячко с сотрудниками посольства оказались не менее результативными. Старший советник посольства, совмещавший в себе, как и все прочие посольские чины, несколько должностей, припомнил, как месяц назад он случайно услышал разговор все того же Кашпутту по сотовой связи. Советник по торговле и финансам говорил какие-то непонятные вещи совершенно абсурдного свойства. И только сейчас старший советник начал понимать, что тот с кем-то обговаривал детали операции по похищению национальной святыни, подменяя обычные слова иносказаниями. В самом деле, как можно было бы понять сказанное кем-то: «… Прилетит ворон, пропоет соловей, я откую луч луны, и тогда бутон лотоса откроется, когда падет черный полог…»?
Кроме того, весьма интересную информацию сообщил один из охранников. Он припомнил, что два дня назад, дежуря у ворот посольства, на другой стороне улицы увидел какого-то человека, который вел себя очень подозрительно – озирался, рассматривал ограждение и здание. Сотрудница посольства, совмещавшая должности делопроизводителя и доктора – представительная дама «выше средних» лет в национальном одеянии из ткани, напоминающей тафту, – также поведала некие занятные факты. По ее словам, Кашпутту обладал даром «улми», особым типом гипноза, что в Европе именуется «суггестией», однако всегда почему-то тщательно скрывал это.
– А как вам удалось об этом узнать? – с интересом глядя хоть и на пожилую, но все еще сохранившую грацию и привлекательность женщину поинтересовался Стас.
Та в ответ чуть заметно улыбнулась:
– Потому что «улми» владею и я. Кстати, некие задатки подобного дара есть и у вас с вашим товарищем. Как его? Гуров? Но их еще развивать и развивать, на что потребовался бы не один год. А Кашпутту свой дар всячески отрицал и говорил, что даже не представляет, как им пользоваться.
– И насколько сильными были у него такие способности? – снова спросил Крячко.
– Почти как у меня… – снова улыбнулась дама. – Во всяком случае, внушить состояние «каменная статуя» большинству людей он смог бы без особого труда.
– «Каменная статуя» – это как? – прищурился Стас.
– Это состояние человека, который внешне ведет себя вроде бы как обычно, но на самом деле действует, не сознавая происходящего. Как живая машина. И когда он выходит из состояния «каменная статуя», то совершенно ничего не помнит, хотя в том состоянии он как бы и думал, и осмысливал происходящее.
Женщина говорила чуть нараспев своим щебечущим голосом, и в какой-то миг Крячко вдруг ощутил, как окружающий мир стал внезапно от него словно бы отдаляться. Поспешно взяв себя в руки, он быстро вернулся к реальности.
– Что за ерунда?! Знаете, сейчас у меня было некое странное состояние, – подозрительно посмотрел он на нее. – Это вы на меня так подействовали?
Она с доброжелательной улыбкой утвердительно кивнула и развела руками.
– Простите, но вам это надо было ощутить лично. Иначе как можно понять разницу между, скажем, горьким и соленым, если все это не попробовать на вкус? Человек, впадая в состояние «каменная статуя», порой толком даже не понимает, в какой миг он перестает принадлежать самому себе. Кстати, вы это заметили. У вас воля очень сильная.
Станислав, с трудом сдержав горделивую улыбку, потер лоб и спросил:
– В таком случае вы наверняка могли бы погрузить охранников в состояние «каменная статуя» и выяснить у них, что именно происходило с ними минувшей ночью, что они видели и что делали.
– Мысль, конечно, очень интересная, – произнесла женщина после минутного молчания, – но есть ряд обстоятельств. Во-первых, на подобную процедуру нужно искреннее согласие каждого из проверяемых. Во-вторых, если кто-то из них и подвергся подобному воздействию, то обладающий «улми» вполне мог наложить своего рода «замок» на воспоминания, снять который возможно, лишь лишив человека рассудка или даже самой жизни.
– Я вас понимаю, но поймите и вы нас, – Крячко говорил строго и убедительно. – Мы не чудотворцы, а обычные сыщики. И чем активнее нам будут помогать, тем быстрее нам удастся раскрыть кражу и найти похищенное. Поговорите с кем-то из начальства. Если сами не рискнете принять такое решение, может быть, разрешат старшие по рангу.
