Иэн Рэнкин - Заживо погребенные
Психолог лишь покачал головой, не в силах дать ответ. Тогда Ребус, придя домой, сделал повязку и крепко завязал глаза. Он выдержал двадцать минут, потом плюхнулся в кресло, ноги были в синяках; он плакал, пока не заснул.
Сейчас он решил дать себе перерыв и пошел в туалет. Грей посоветовал ему строго придерживаться курса и не подходить слишком близко к «настоящим детективам». Когда он вошел в туалет, Дерек Линфорд, стоя у умывальника, стряхивал воду с рук.
– Нет полотенец, – объяснил он Ребусу и стал рассматривать свое отражение в зеркале.
– Я слышал, ты теперь сидишь в моем кресле? – сказал Ребус, подходя к писсуару.
– Не думаю, что у нас есть темы для разговора, не согласен?
– Вполне согласен.
Молчание длилось примерно с полминуты.
– У меня сейчас допрос.
Линфорд не мог удержаться, чтобы не сообщить об этом Ребусу. При этом он старательно заправлял прядь волос за ухо.
– Не смею задерживать, – отозвался Ребус.
Стоя лицом к писсуару, он буквально ощущал, как взгляд Линфорда сверлит ему спину. Дверь туалета раскрылась и снова закрылась. Пришел Джаз. Он начал было представляться Линфорду, но тот перебил:
– Прошу прощения, в комнате для допросов меня ждет подозреваемый.
Когда Ребус застегнул молнию на штанах, Линфорда в туалете уже не было.
– Я сказал что-нибудь не то? – растерянно спросил Джаз.
– Линфорд в рабочее время уделяет внимание только тем, кому он, по его мнению, должен лизать задницу.
– Перспективный карьерист, – со злобой сказал Джаз и понимающе кивнул. Подойдя к раковине, он вымыл руки под струей холодной воды. – Напомни, а то я позабыл, как называется эта песня группы «Клэш»?…
– «Перспектива карьерного роста» [26].
– Точно. Я всегда чувствовал какую-то неприязнь к «Клэш»: слишком все у них старо, и никакой политики.
– Понимаю, что ты имеешь в виду.
– Если группа хорошая, так она хороша во всем.
Ребус смотрел на озадаченное лицо Джаза: полотенца кончились, и вытереть руки было нечем.
– Экономят, – объяснил Ребус.
Джаз, вздохнув, вытащил из кармана носовой платок.
– В тот вечер, ну, помнишь, когда мы столкнулись… это была твоя подружка, да? – Он подождал, пока Ребус кивнул. – Сейчас у вас все нормально?
– Не совсем.
– Они ведь никогда не скажут, что довольны тобой, верно? А ведь если ты коп, любовная жизнь не может быть нормальной.
– Но ведь ты все еще женат.
Джаз кивнул.
– Женат, но это нелегкое дело, согласен? – Он замолчал. – Это дело об изнасиловании на тебя подействовало, я это заметил по твоим глазам. Когда ты читал газетную публикацию, ты словно опять погрузился в эти события.
– И не сосчитать, сколько таких случаев подействовало на меня за эти годы, Джаз.
– Почему ты все принимаешь так близко к сердцу?
– Не знаю. – Ребус секунду помолчал. – Может, потому, что я привык быть хорошим копом.
– Хорошие копы, Джон, отделяют себя от реальности барьером.
– А сам ты так делаешь?
Джаз помедлил с ответом.
– Работа прежде всего. Но она не должна быть причиной бессонницы, и ее ни с чем нельзя смешивать.
Ребус понял, что это удобный случай.
– А ты знаешь, мне тоже начали приходить в голову подобные мысли… Может, уже слишком поздно: ведь мне скоро в отставку.
– В смысле?
– В том, что, кроме жалкой пенсии, мне уже ничего не светит. Работа отняла у меня жену, ребенка… почти всех друзей, которые у меня были…
– Да… веселого мало.
Ребус кивнул:
– А что взамен?
– Ты позабыл про проблемы с алкоголем и нарушением дисциплины?
Ребус улыбнулся:
– А кроме этого, что еще?
– На этот вопрос, Джон, я ответить не могу.
Они помолчали, и после паузы Ребус задал давно подготовленный вопрос:
– А ты когда-нибудь переступал границу дозволенного, Джаз? Я не имею в виду мелочи, здесь мы все грешны… Я имею в виду нечто большее, что-то такое, с чем тебе пришлось бы учиться жить по-другому?
Джаз внимательно посмотрел на него:
– А у тебя такое было?
Ребус поднял указательный палец.
– Я ведь первый спросил.
Лицо Джаза стало мрачным и задумчивым.
– Возможно, – сказал он. – Однажды такое и случилось.
Ребус сочувственно кивнул:
– А ты когда-нибудь хотел повернуть все вспять и сделать так, чтобы этого не было?
– Джон… – Джаз осекся и после недолгой паузы спросил: – Мы говорим обо мне или о тебе?
– Мне думается, мы говорим сейчас о нас обоих.
Джаз подошел на полшага ближе.
– Тебе что-то известно о Дики Даймонде, скажи? Может быть, даже об убийстве Рико?…
– Возможно, – согласился Ребус. – Так это и есть, Джаз, твоя самая большая тайна? А что, мы с тобой сами не можем в этом разобраться? – Ребус почти перешел на шепот, как бы вызывая этим Джаза на откровенность.
– Я ведь почти тебя не знаю, – сказал Джаз.
– А мне кажется, мы уже достаточно хорошо знаем друг друга.
– Я… – Джаз сглотнул слюну. – Ты пока еще не готов, – произнес он, посмотрев на Ребуса как-то по-особому.
– Я не готов? Да о чем ты, Джаз?
– Джон… я не знаю, кто ты такой…
– Я постоянно думаю, как сделать мою жизнь на пенсии более безопасной. Дело в том, что мне нужна помощь, помощь тех, которым я могу доверять.
– Мы говорим о чем-то незаконном? Ребус утвердительно кивнул:
– Надо будет снова нарушить закон.
– И насколько это рискованно?
– Не очень, – подумав, ответил Ребус. – Вероятно, средняя степень риска…
Джаз уже открыл было рот для ответа, но в этот момент дверь туалета распахнулась и вошел Джордж Силверз.
– Привет, джентльмены, – с радушной улыбкой произнес он.
Ни Ребус ни Джаз не ответили на его приветствие, поскольку не могли расцепиться взглядами. Потом Джаз, склонившись к Ребусу, прошептал: «Поговори с Фрэнсисом», – и поспешно вышел. Силверз вошел в кабинку, но сразу же выскочил обратно.
– Черт возьми, нет бумаги! – закричал он, вне себя от раздражения. – А что это тебя так рассмешило?
– У нас большой прогресс, Джордж, – объявил Ребус.
– Значит, ты преуспел больше, чем вся наша компания, – пробормотал Силверз и скрылся в другой кабинке, захлопнув за собой дверь.
16
Настроение у Дерека Линфорда было хуже некуда. Ребус со своей компанией обосновался в комнате для допросов №1, более просторной, чем комната для допросов №2, которой пришлось довольствоваться Линфорду. К тому же окна тут не открывались, и было душно, как в чулане. Узкий письменный стол был привинчен к полу. Так принято в камерах, где допрашивают подозреваемых, привлекающихся по статьям, связанным с насилием. К стене был прикреплен двухкассетный магнитофон, а над дверью установлена видеокамера. Имелась также кнопка тревожной сигнализации, неотличимая по виду от выключателя настольной лампы.
Линфорд сидел за столом рядом с Джорджем Силверзом. Напротив сидел Донни Дау. Дау был низкорослым и сухощавым, хотя квадратные плечи свидетельствовали о развитой мускулатуре. У него были прямые светлые волосы – явно крашеные – и трехдневная черная щетина. В мочках обоих ушей были пуссеты и кольца, еще одна пуссета красовалась в носу. На языке, который тоже подвергся пирсингу, блестел золотой шарик. Рот у него был все время полуоткрыт, и кончик языка непрерывно гулял по кромкам зубов.
– Так кем вы сейчас работаете, Донни? – поинтересовался Линфорд. – По-прежнему консьержем?
– Я не буду отвечать ни на один вопрос, пока вы не скажете, зачем меня сюда привели. Мне полагается адвокат или кто-либо в этом роде?
– Какое обвинение устроило бы тебя больше всего, сынок? – спросил Силверз.
– С наркотой я не связываюсь.
– Так ты же умный мальчик.
Дау скривился и показал Силверзу средний палец.
– Нас пока интересует твоя бывшая жена, – объявил Линфорд.
– Какая именно? – не моргнув глазом, спросил Дау.
– Мать Александра.
– Лаура – шлюха, – объявил Дау.
– А ты, бросив их, разумеется, обеспечил и ее и ребенка на всю жизнь? – насмешливо поинтересовался Силверз, но Дау посмотрел на него как на пустое место – мол, да, этот следак явно не регбист…
– И что она сделала? – спросил Дау у Линфорда.
– Нас интересует человек, с которым она встречалась.
– Встречалась?
– Богатый чувак, снял ей нехилую квартирку. Впрочем, не такую уж и маленькую… – пояснил Линфорд.
Дау оскалился и грохнул кулаком по столу.
– Вот потаскуха! И ее еще назначили опекуном!
– Вы что, боролись с ней за это право?
– Боролись?…
Для таких людей, как Дау, глагол «бороться» имеет только одно, прямое значение.
– Я хочу сказать, – переиначил фразу Линфорд, – ты тоже претендовал на то, чтобы стать опекуном Александра?
