Роберт Крейс - Ангел разрушения

— Восемнадцать минут.

Старки удивилась.

— Из шести часов вы выбрали только восемнадцать минут?

Беннел уселся за стойку управления и нажал на одну из зеленых кнопок. Центральной монитор засветился, по нему побежали цветные полосы.

— Если на экране появлялись только двое саперов, мы вырезали эти кадры. А именно такой оказалась большая часть записей. Мы начинали снимать посторонних только в тех случаях, когда камера меняла угол или вертолеты перемещались.

Старки вспомнила, что так и было, когда она смотрела записи.

— Хорошо. Так что же мы увидим?

— Короткие отрезки. Всякий раз, когда камера снимала толпу или из-за угла здания появлялись люди, мы выделяли эти куски и увеличивали. Можно сказать, что вам повезло со сменой ракурсов. Хорхе говорил, что вы хотели бы увидеть весь периметр.

— Именно так.

— Два вертолета, вероятно, дают необходимый результат. Насколько я знаю, вас интересует человек в бейсбольной кепке и в темных очках?

— И в рубашке с длинными рукавами.

Старки положила рисунок предполагаемого обвиняемого перед Беннелом.

— Ха, он похож на моего соседа по комнате.

— А ваш сосед был недавно в Майами?

— Нет. Он редко встает с кровати.

Беннел продолжал возиться со своей аппаратурой.

— У нас есть пара парней в кепках. Давайте посмотрим, как они выглядят. Я могу пустить запись с той скоростью, которую выберете вы. И мы можем остановить картинку. Когда изображение будет остановлено, оно станет менее четким. Но с этим мы справимся.

Он нажал на другую кнопку, и на мониторе появилось изображение. Качество оказалось на удивление высоким: синий цвет был ослепительно синим, серый испускал сияние, тени были такими же четкими, как тени на луне.

— Похоже на картины Максфилда Пэрриша.[31]

Беннел усмехнулся.

— Вы тоже заметили? Ладно, я дам вам немного времени, чтобы вы привыкли к изображению. Вот видите? Сейчас здесь только полицейский…

— Его зовут Риджио.

— Извините. Офицер Риджио. А теперь смотрите, камера смещается.

Угол съемки неожиданно изменился, и на экране появились люди, столпившиеся в северной части бульвара Сансет, возле гватемальской лавки. Старки узнала ориентиры, которые постаралась запомнить, чтобы оценить расстояние и определить, где мог находиться преступник.

Техник остановил запись, затем увеличил яркость.

Сантос указал на фигуру.

— Вон там. Мужчина в кепке.

Старки насчитала восемь человек в этой части толпы. Качество изображения оставалось немного размытым, но было гораздо лучше, чем на ее телевизоре, — впрочем, тогда она успела крепко набраться джина. Мужчина, на которого показал Сантос, был в красной или коричневой кепке с козырьком вперед. Лестер Ибарра описывал мужчину в синей кепке, как у «Доджерсов», Но Старки уже достаточно общалась со свидетелями, чтобы понимать — это ничего не значит. Люди часто путают цвет. С этой точки было невозможно разглядеть, есть ли у него темные очки и рубашка с длинными рукавами.

— Как долго камера снимает этих людей? — спросила Старки.

— Они находятся в объективе в течение шестнадцати секунд.

— Давайте дальше. Я хочу выяснить, видны ли на записи руки.

Беннел показал ей большой диск на панели управления, который регулировал скорость.

— Поворачивая диск, можно менять скорость движения пленки, а также направление. По часовой стрелке — вперед. Если вы захотите вернуться назад, нужно повернуть диск в противоположном направлении.

С первой попытки Старки повернула диск слишком сильно, изображение слилось в одну разноцветную полосу. Техник вернул пленку на прежнее место и дал Старки попробовать еще. Во второй раз у нее получилось лучше. Через двенадцать секунд интересующий ее человек повернулся назад, и она сумела разглядеть, что он одет в рубашку с короткими рукавами.

В течение часа они гоняли ленту в разных направлениях, стараясь рассмотреть всех людей, находившихся на периметре. Наконец Сантос направился в туалет. Старки объявила перекур и вышла на стоянку. В этот момент загудел пейджер. Она ощутила возбуждение, когда поняла, что это Пелл. Из-за двери высунулся Сантос.

— Мы готовы продолжать, Кэрол.

— Я приду через минуту.

Она позвонила Пеллу из машины и рассказала о том, что Мюллер нашел мастерскую Теннанта. Закончив рассказ, Старки немного помолчала, а потом сказала:

— Пелл, послушай, в прошлый раз ты принес пиццу. Сегодня об обеде позабочусь я.

Она подумала, что он скажет «нет» или начнет вспоминать, что она говорила вчера, но Пелл довольно долго не отвечал.

— Когда ты хочешь, чтобы я пришел? — наконец спросил он.

— Как насчет семи?

Когда разговор закончился, Старки спросила себя, что с ней происходит. Она не собиралась устраивать обед и встречаться с Пеллом; она сама удивилась, когда пригласила Пелла, ничуть не меньше, чем он.

Старки докурила сигарету и вернулась в студию. У них ушло два часа, чтобы посмотреть восемнадцатиминутную запись. Одновременно Старки начертила диаграмму, опираясь на ориентиры, которые запомнила. К тому моменту, когда они закончили, у нее не осталось сомнений в том, что камеры отсняли весь периметр и на пленке были все, кто мог взорвать бомбу.

Однако она не могла скрыть разочарования — человека в бейсбольной кепке на пленке не было.

Они закончили общим кадром, на котором была видна почти вся оцепленная территория. Риджио находился рядом с бомбой, до взрыва оставалось несколько мгновений. Бак Даггет стоял возле машины. Парковка выглядела большой и пустой. Старки скрестила руки и была вынуждена признать, что это направление розыска зашло в тупик.

Сантос казался подавленным.

— Я был уверен, что он окажется здесь. Этот человек должен быть на пленке.

— Он где-то здесь, Хорхе. Он мог снять кепку, закатать рукава и превратиться в любого из этих людей.

Беннел выглядел не менее разочарованным, чем Сантос. На работу с пленкой ушло столько времени, и ему хотелось быть частью команды, раскрывшей преступление.

— Он мог находиться с другой стороны любого из этих зданий. Или спрятаться за одним из автомобилей, и тогда мы не найдем его на пленке.

Старки пожала плечами, хотя понимала, что это маловероятно. Представитель производителя сказал, что радиопередатчик должен «видеть» приемник — значит, между взрывником и бомбой должно оставаться свободное пространство.

— Так вы хотите получить копию этой ленты? — спросил Беннел.

— Было бы неплохо. Может быть, я посмотрю ее еще раз.

— Но у вас дома изображение не будет таким же четким.

— Сейчас это нам не особенно помогло, — вздохнула Старки.

Беннел сделал копию для каждого из них.

Старки и Сантос молча ехали обратно в участок. Энтузиазм, охвативший ее всего три часа назад, заметно уменьшился, но не исчез. Мистер Рыжий должен где-то быть. Оставалось только узнать… где.

Джон Майкл Фаулз любил бы библиотеку Беверли-Хиллз, если бы не арабы. Для него не имело значения, как они себя называли — арабами, иранцами, персами (еще одно название для проклятых иранцев), иракцами, жителями Саудовской Аравии, песчаными черномазыми или жителями Кувейта; араб он и есть араб. Джон ненавидел проклятых любителей верблюдов, поскольку они с невероятной легкостью попадали в десятку самых опасных преступников Америки. Стоит арабу пернуть на сторону — и на тебе, федералы тут же помещают его в десятку. А настоящий американец вроде Джона должен трудиться изо всех сил, чтобы там оказаться. В Беверли-Хиллз было полно арабов.

Джон закрыл глаза и начал медитировать, пытаясь справиться со стрессом. Он сделал вид, что арабы не рыщут среди полок, как саранча, одетая в костюмы от Гуччи. Не так-то просто оставаться самым опасным человеком в мире, свободно разгуливающим под солнцем. К этому нужно привыкнуть.

Теперь Джон знал, где найти остатки гексогена, и очень скоро он их заберет. Впрочем, с этим можно подождать день или два. Этот извращенец Теннант оказался полезным психом. Джон ненавидел лишившихся пальцев неудачников вроде Далласа Теннанта, населяющих его мир. Они портили репутацию серьезных людей.

После того, как Джон узнал все, что ему требовалось, о гексогене, он с удовольствием послушал о Кэрол Старки. Теннант описал ее как сильного противника, что Джону очень понравилось. Теннант так много о ней говорил, что Джон начал задавать вопросы и даже заглянул в книгу Теннанта, чтобы просмотреть вырезки о Старки. Закончив с Теннантом, Джон вернулся в Лос-Анджелес и зашел в библиотеку. Он провел здесь несколько часов, читая газетные статьи о Старки, выискивая ее фотографии, размышляя о том, действительно ли она была таким замечательным сапером, как писали репортеры.