Деградация. Свои люди - Сергей Викторович Ивлев
– Давай, – согласился Алексей. Послышались два приглушенных чпока, пробки от бутылок полетели в сторону. – Бум здравы!
И два приятеля, стукнувшись для проформы бутылками, стали жадно поглощать пенный напиток.
На следующий день Алексей Михайлович Ежов был действительно не сильно рад просьбе Алексея. Но, как и предсказывал Павел, выслушав его доводы, все же дал зеленый свет.
И Алексей взялся за свое первое полноценное дело, которое при помощи Павла уже через месяц было отправлено в прокуратуру. К концу третьих суток, на которые по законодательству можно задерживать граждан без предъявления серьезных оснований для более длительного лишения свободы, Павел принес в комнату допросов шприц с небольшой дозой героина, лист и ручку, и честно отдал его, как и обещал, сразу после того, как Миша написал чистосердечное признание о краже личных вещей своей матери. Алексея чуть не стошнило от наблюдения за получившим заветный шприц Миши и последующих его поисков вены на исхудавшей, с какими–то небольшими многочисленными язвами, руке.
Терпеть все прелести наркоманской ломки от пребывания без наркотиков ему предстояло испытать в следственном изоляторе, где он ожидал второго суда в своей жизни, и где никто не горел желанием как–то ему помочь.
***– Леха, отличная новость, наш отдел к коммунистам не задействуют. Это прекрасно!
– Паша, каким еще коммунистам? – не понял Алексей.
– Престарелым естественно. Годовщина Октября надвигается. Ты что, не в курсе? – усмехнулся Павел. – Вот еще, держи, – он протянул папку с ксерокопированными листами. – Не знаю, зачем тебе понадобился этот Блинов, но я одним глазом глянул, нет там криминала.
Алексей оживился, потянулся за папкой, хотя прогноз Павла не внушал оптимизма.
– Паш, это майор Блинов. – Заметив, что Павлу это ровным счетом ничего не сказало, он добавил: – Петя из информационного центра. Наш Петя.
– А, вон оно как, – Паша дотянулся до стула и поставил его рядом, присев за стол к Алексею. – Он что, бухал?
– Не больше нашего. И его финансовое положение вполне позволяло исключить покупки сомнительного спиртного.
– Ты знаешь, это не исключает вероятности нарваться на левое спиртное, – проговорил Павел, безошибочно доставая листы с заключением экспертизы из стопки и начиная их рассматривать.
– Смотрел подробно? – отреагировал Алексей на такую точность.
– Конечно. Я же должен знать, чем ты занимаешься. Будет у тебя полгода стажа хотя бы, тогда сам себе будешь предоставлен.
Алексей покосился на Павла, но спорить не стал, просто спросив:
– Раз читал, твое мнение?
– Глухарь. Чистейший. Вернее, несчастный случай. Кому глухари нужны.
– Да–да, они статистику раскрываемости портят, я в курсе. Но он же наш, понимаешь? Свой! Почему менты просто взяли и списали дело? Я этого не понимаю. Даже если есть минимальные шансы, эти шансы можно и нужно отработать!
– Экий ты отрабатыватель, я посмотрю на тебя когда тебя делами завалят, – взгляд Павла забегал по написанному, он явно размышлял, продолжать этот разговор, или нет.
– Договаривай уже, – вяло отреагировал Алексей, уже ожидая услышать что–то заведомо не хорошее.
– Свои… Посуди сам, есть районный ОВД. В нем каждый занят своим делом, территория поделена, есть источники доходов, информаторы. То есть, живут они там на «земле», и знают, этого не сажай, он информацию подкидывает, этого не трогай, он отстегивает процент, а этого, наоборот, прессовать при каждой возможности, он какой-то больно правильный. И не с кем не делится. И вот крутится район по своим правилам, живет в своей замкнутой системе. И тут появляется бравый опер Чернов, хватает за шиворот местного спонсора, и в клетку сажает. Просто потому, что он бандит, и опер Чернов считает это правильным. И что они нам могут возразить, если МУР по статусу несколько повыше будет? Да ничего. Максимум, придут к тебе, и попросят, не лез бы ты в наши дела, дорогой друг Леха, особенно конкретно в этот вопрос, свои люди, сочтемся. А у Лехи, то есть тебя, план горит, и эта палка ему позарез как нужна для галочки раскрытий. Кроме того, он искренне не понимает, почему должен урку отпустить, и какого хрена они вообще с ним дружбу водят. И говорит он гонцу с «земли» что-нибудь очень плохое, на дверь указывает, и еще пинка для скорости выдает, – Павел усмехнулся, видимо очень живо представляя, как Алексей выставляет коллегу, пришедшего по такому вопросу. Затем подытожил: – Вот такие вот свои мы все в этой системе.
– Слушай, – ответил на это объяснение прилично озадаченный Алексей, – расклад я примерно понимаю. Но ведь так реально можно влезть в дела друг друга. Должен быть какой–то…
– …механизм, исключающий пересечения интересов? Он есть. Верней, был, поскольку полностью прогнил. Каждый разрабатываемый, каждый информатор, и вообще, каждый объект работы должен быть передан в базы данных. В информационный центр.
– Погоди, Паш, но вот с Куприяновым например, ты же мне сказал не сливать ничего, до тех пор, пока дело в суд не пошло. То есть, когда все уже закончено и с ним все ясно уже было. Как так?
– Специально конечно. Вот они базы данных. Вот, – он указал пальцем на компьютер на столе Алексея. – И читают их теперь кто угодно. Опера из районного отдела еще своего кормильца любезно в известность поставят, кто и за что его пасет. Так что никто ничего действительно важного не сливает в базы. Уйдет информация. А оно нам надо?
– То есть, конфликты возникают, – закончил Алексей.
– Иногда, – кивнул Павел. – Может Мишаня твой в наркоконтроль постукивал, потому они его и не трогали. Мы этого не знаем. Угадай, кто остается в итоге победителем?
– Кто? Мы что–ли?
– Не всегда. Но с «землей» – конечно мы. Они маленькие, мы побольше.
– Ясно. То есть особо рыть причину смерти мента с Петровки они не будут.
– Конечно. Типа нам надо, так вперед. Только поскольку эпизод на их территории, такой специфический «глухарь» им, да и сам факт убийства для показателей не к чему. Совершенно.
– Значит, это можно не читать особо? – Алексей указал на папку бумаг.
– Леха, смотри сам: «Отпечатки пальцев на бутылке не обнаружены», – прочитал вслух Павел предложение из, казалось бы, снова наугад взятого листа из стопки. – Ты говорил, что бутылка ополовинена?
– Да. Сам видел.
– Появился бы ты там пораньше… Тут указано, что бутылка объемом литр. Так?
– Да, я тоже обратил внимания, что большая.
– Это значит, что выпито пол–литра водки. Даже если там было трое, сколько раз ее надо в руки взять, что бы столько разлить?
– Пять–шесть раз минимум.
– Так как без пальцев–то? Ты часто разливаешь водку в перчатках? Вот то–то и оно. Никак без пальцев. Да на стекле-то! Или у нас подвыпившие люди сильно за пальчиками следят, при несчастных случаях особенно? Когда криминалом и не пахнет?
– Значит что? – заинтересовался выводом Алексей. – Стерли?
– Ага. Или местные, или кто–то из собутыльников. Или эксперт не
