Алексей Макеев - Криминальная мистика
Глядя на осенние пейзажи — ряды фруктовых деревьев, перекопанные под зиму огороды, безлюдные дачные домики, Гуров, не оглядываясь, спросил:
— Далеко еще?
— Нет, еще минут пять езды… — угрюмо ответил главарь.
— У меня такое впечатление, что это похищение было совершено не столько ради денег, сколько ради того, чтобы свести какие-то счеты. Я прав? — спросил Лев, продолжая смотреть на дорогу.
Тяжело засопев, Уругин медленно заговорил:
— Да! Я его всегда ненавидел, этого Примуса, как у нас его звали. У себя там в школе — отличник, по спорту — медали, девки, как только прикатит — все только о нем. Натаха — и та повелась! А он? «Киндера» ей замастрячил и — смылся. Если бы не его «киндер», я бы все равно ее взял. Но растить чужого «спиногрыза» — на фиг нужно. А он с ходу — в миллионеры, в олигархи… За что вот ему столько?! Чем я хуже его?! Как только услышал про его проделку с переодеванием в бомжа, сразу появилась мысля — а не поставить ли его на место? Вот с Натахой получилось херово. Кинулась, дура, его защищать. Ну, я ее толкнул, а Мосол шмальнул в нее. Я его за это чуть самого не пришил. Черт!.. Надо было Примуса сразу пускать в расход. Жаль, вовремя не сообразил…
Выписав два или три замысловатых поворота по узковатым дачным проездам, машины остановились у высоченного дощатого забора, над которым высилась двухэтажная кирпичная дача. Уругин выбрался из кабины и, сопровождаемый сержантами, подошел к двери, встроенной в изгородь рядом с большими воротами. Ему дали ключи, он открыл калитку, и прибывшие прошли во двор, покрытый асфальтом. Слева от крыльца к боковой стене дома был пристроен тамбур входа в подвал с мощной железной дверью.
Звякая ключами, Уругин отпер замок, и дверь с громыхающим скрипом распахнулась. Щелкнул выключатель, лампочки, освещающие длинную лестницу, ведущую вниз, загорелись, и Гуров указал рукой главарю, чтобы тот следовал по ней. Уругин нехотя зашагал вниз. На его лице было выражение крайней досады, чувствовалось, что он боится того, что его спутники смогут увидеть в подземелье.
Войдя в просторное подвальное помещение, построенное добротно и капитально (пол и потолок — монолитный бетон, стены — хороший качественный кирпич), Лев огляделся. Вдоль стен подвала тянулись в основном пустые стеллажи, стояли какие-то шкафы и высились штабеля мешков с цементом — похоже, хозяин этой дачи намеревался продолжить строительство.
— Где Перлинов? — строго спросил Гуров, вопросительно глядя на Уругина.
Тот уныло повлекся к еще одной железной двери, за которой оказался не очень просторный чулан со спертым, затхлых воздухом. На полу, в положении полулежа, темнела мужская фигура. Руки пленника были прикованы наручниками к железному кольцу, вделанному в стену. Голову закрывал надетый на нее черный мешок. Услышав шум шагов и голоса, пленник, издавая маловразумительное мычание, отчаянно задвигался, пытаясь встать.
Лев подошел к нему и, развязав тесемки, снял с головы мешок и отодрал широкий пластырь, закрывавший рот.
— Евгений Перлинов? — спросил он, отстегивая наручники.
Тот попытался что-то сказать, но смог лишь судорожно мотнуть головой. Оглянувшись, Гуров распорядился:
— Воды! Быстро!
Один из сержантов опрометью помчался к машинам и вскоре вернулся с бутылкой минералки. Глядя, как Перлинов с жадностью глотает воду, Лев посмотрел на Уругина и недоуменно спросил:
— Ты его за все это время хоть раз-то кормил? Что, даже воды не давал?!! Ниче-го себе!.. Ну ты и тва-арь!
Перлинов, глядя на Гурова и с трудом двигая ртом, задал вопрос, как видно, мучивший его все эти дни:
— Ат..а..ха ы. фа?
Сразу же догадавшись, что он имеет в виду, Лев поспешил ответить:
— Наташа жива, она уже выздоравливает.
На лице пленника появилась гримаса, которая, скорее всего, предполагала собой радостную улыбку. По щеке Перлинова пробежала крупная слеза. Подоспевшие санитары принесли носилки и вместе с полицейскими уложили на них недавнего узника. Тот едва двигал затекшими и ослабевшими от голода и жажды руками и ногами. Поднимаясь из подвала, Гуров услышал звонок своего телефона. С нотками заинтригованности в голосе Стас поинтересовался:
— Ну, как там успехи? Ты где сейчас? Мы только что приехали в Заречное.
— Ну, а я сейчас в Краснополянском. С зареченскими коллегами провели операцию. Робот задержан, Перлинов освобожден. Его, я думаю, повезут в областную клинику, так что в ближайшее время они с Натальей там увидятся, — сообщил Лев без намека на помпу или некую многозначительность.
Но Крячко все равно воспринял услышанное как некие вселенского масштаба события, которые прошли без его участия, чему очень огорчился, и разочарованно воскликнул:
— Ешкин-матрешкин!.. Блин! Как же я пролетел-то? А? Вот как всегда: если что нудное и скучное — это мне, если что-то интересное — это Леве. Вот что за несправедливость?
Слушая его, Гуров от души рассмеялся. Стас был верен себе — он не терпел, если сам не оказывался в жерновах происшествий и передряг. Пусть даже на собственной шкуре останутся синяки, ссадины и царапины, пусть перепадет уйма колотушек, зато не остался обсевком на обочине жизни, зато сам ощутил все ее стороны — и полынь, и медовый нектар…
На следующий день утром приятели, как и обычно, входили в кабинет своего приятеля и начальника Петра Орлова. К их удивлению, тот и близко не излучал ожидаемого в подобной ситуации лучезарного сияния, глядя озабоченно, с несколько напряженной сосредоточенностью. Поздоровавшись и плюхнувшись в кресла, опера воззрились на сумрачное начальственное лицо.
— Ну, что сказать о вашей работе, мужики? Молодцы. Однозначно молодцы. Но ситуация тут у нас складывается, как в песенке про Гулливера: чем больше делал Гулливер, тем лилипуты злее… Речь о вашем вчерашнем интервью липецкому областному телевидению.
Опера разом пожали плечами. Они и подумать не могли, что сказанное ими может оказаться поводом для чьего-то недовольства. Да, вчерашним днем они поставили точку на расследовании исчезновения крупного предпринимателя, которое началось как придуманная им хохма, а закончилось тем, что он и в самом деле оказался заложником особо опасной банды.
Вернувшись из дачного массива в Краснополянское, команда полицейских, участвовавшая в задержании Уругина, с ходу была приглашена к краснополянскому главе. На телефон майора поступил звонок из приемной, ну, а он перезвонил Льву.
Вопреки ожиданиям Гурова, глава района оказался человеком серьезным, настроенным на конструктив. Правда, сидевший у него начальник местного ОВД выглядел хмурым и недовольным — по его мнению, как столичные опера, так и его коллеги из Заречного поступили не вполне этично, произведя задержание жителя данного района, к тому же депутата районного собрания, не поставив их в известность и не пожелав подключить к данной операции. Это было, как посчитал он, верхом неуважения и ничем не оправданного недоверия к краснополянской полиции.
Сам же глава — рослый моложавый мужчина, в недалеком прошлом — руководитель одного из лучших в районе сельхозкооперативов, расспросил оперативников о реальной подоплеке их визита в район. Уяснив, что каких-либо «заказов», каких-либо «левых» причин задержания известного в районе человека не было, он поблагодарил их за блестяще выполненную работу, чем еще больше поверг начальника местного ОВД в грусть и досаду. Случайно оказавшаяся в райцентре съемочная группа областного телевидения, которая завернула в администрацию, чтобы сделать материал об итогах первого года работы главы, узнала о проведенной операции и тут же ухватилась за эту тему.
В считаные минуты оформив небольшой телерепортаж о весьма нерядовом событии в жизни региона, телевизионщики сообщили об этом в редакцию областного телевещания. Там, сразу же смекнув, что дело попахивает сенсацией, решили разработать эту «рудоносную жилу» поосновательнее. Главный редактор немедленно созвонился с Гуровым, и, когда Лев прибыл в Заречное, там его уже ждала довольно представительная команда тележурналистов. В актовом зале райотдела была проведена импровизированная пресс-конференция, где помимо обоих москвичей свою долю телевизионной славы получили и местные полицейские, а также жители Сиреневого и Ракитовки.
Отвечая на вопросы корреспондентов областной гостелерадиокомпании, которых интересовали самые разные нюансы расследования исчезновения Евгения Перлинова, в том числе и непредвиденные сложности, Гуров открыто пояснил, что подозревает в среде правоохранительных органов наличие недобросовестных людей, допускавших, в силу своего непрофессионализма или даже по злому умыслу, утечки информации, что позволяло банде достаточно долгое время оставаться неуловимой. Тем же вечером этот сюжет ушел на один из федеральных каналов, который показал это интервью в двенадцатичасовых новостях.
