Пурпурная сеть - Мола Кармен
— Когда ты сказала, что мать меня ищет, я чуть не поверила, что она и впрямь завязала с героином…
— Еще неделю назад она выглядела очень бодрой. Ничего не принимала и удивила меня чистотой и уютом в квартире. Она рассказывала мне о тебе и об Айше, хотела изменить свою жизнь, как-то возместить тебе все то, чего недодала в детстве.
— Знаешь, сколько раз она обещала измениться, завязать с наркотой, чтобы мы могли жить вместе?
— Мне кажется, в тот раз она говорила правду.
— Она всегда говорит правду, но правда всегда оказывается враньем. А может быть, она просто не в состоянии сдержать слово. Если она и на этот раз выкарабкается, то все равно возьмется за старое.
— Она по-человечески отнеслась к Айше. Сама отвезла ее в больницу…
— И снова исчезла. Где-то шлялась, черт ее знает… Я ей не доверяю. У меня на это есть причины, уж ты не сомневайся. Стыдно так говорить, но, если она не выживет, лучше будет всем. В том числе ей самой.
Аурора говорила как взрослая. Впрочем, в свои восемнадцать девочка перенесла больше, чем многие люди за всю долгую жизнь. Элене хотелось прогуляться с ней по городу, сходить в магазин за новой одеждой или просто поесть мороженого, поболтать в каком-нибудь открытом кафе, без камер и микрофонов, дать девушке возможность снова почувствовать себя ребенком. Но это было бы безответственно. Элена допросит ее в ОКА, а если Аурора заговорит о ее сыне и коллеги догадаются, кто такой этот Каин, инспектор не станет ничего скрывать. В этом больше не было смысла.
Всех задержанных, кроме Павла и Ауроры, они оставили в Кадисе. Полиция продолжила допрашивать прислугу и охранников. Сарате и Буэндиа тоже пока не вернулись в Мадрид. Они пытались выяснить в Кото-Серрано все, что можно, о поместье Травесера.
Элена сидела рядом с Ауророй, хотя камеры и микрофоны были включены. Возможно, ее коллеги (в здании находились только Марьяхо и Ческа) вглядываются сейчас в мониторы, следя за допросом. Элена предпочитала об этом не думать.
Ей важно было расположить к себе Аурору. Вчера в поместье девушка рассказала Буэндиа, что сбежала, не выдержав очередного, особенно жестокого изнасилования. А ей, женщине, Аурора в этом не призналась. Наверное, потому, что она — мать Лукаса.
— Расскажи мне о своем детстве — все, что помнишь.
Но Аурора не хотела распространяться на эту тему. И неудивительно: подсевшие на героин родители; бедная квартира бабушки и дедушки на площади Касадор; мать, которая то появлялась, то исчезала (отец не появлялся вовсе), божилась, что завязала с наркотиками, и тут же утаскивала из дома то немногое, что имело хоть малейшую ценность.
— Потом дедушка умер, и все стало еще хуже. Он, конечно, с ней не справлялся, но, по крайней мере, пытался дать отпор.
Отец умер рано — Ауроре не было и восьми лет; сколько именно, она не помнила.
— Я не очень расстроилась, я его почти не знала. И я его боялась. Один раз он снял с меня сережки, бабушкин подарок, — наверное, чтобы купить дозу. Сама я наркотики даже не пробовала, не хочу стать такой, как они.
— Когда тебя увезли в центр для несовершеннолетних?
— Когда умерла бабушка. Несколько раз меня забирали в приемные семьи, но всегда возвращали. Только один раз меня захотели оставить, но мать не разрешила: наплела, что слезла с иглы, что мы чудесно будем жить вдвоем в квартире бабушки и деда… Вечная история, она и тебе то же самое напела.
— Приютом руководил некий Игнасио Вильякампа…
— Не хочу даже говорить об этом типе.
Элена попыталась слегка надавить на нее, но девушка замкнулась. С ее губ срывались только оскорбления в адрес директора приюта.
Пора было переходить к «Пурпурной Сети» — самой тяжелой теме для обеих. Но сначала Элена попросила Аурору рассказать о побеге из Сан-Лоренсо.
— Мы с Айшей всегда убегали, если в деревне по соседству был праздник. В прошлом году прошел слух, что в пригородном доме в Ойо-де-Мансанарес на Хеллоуин планировался маскарад. Мы отправились туда в дурацких костюмах мумий. Там познакомились с двумя парнями постарше, у них была машина, и они отвезли нас в какой-то дом в Посуэло. В первую ночь мы были с ними, и все шло хорошо. В доме оказался даже крытый бассейн. На следующий день они пригласили нас обедать в Гуадарраму, а вечером мы все вернулись в Посуэло, но они назвали туда дружков… Я не хотела, но нас заставили трахаться со всеми. Потом они привезли нас в Сан-Лоренсо и выдали по триста евро каждой. Мы перестали горевать и сели в электричку до Мадрида, чтобы утром сходить в магазин за шмотками. Хотели зайти к матери, в Пан-Бендито, но дома никого не оказалось. Тогда мы двинули в бар, и там какой-то дядька предложил нам по пятьдесят евро, если мы отсосем у него в машине. Мы согласились, но увидели, что у него в бумажнике уйма денег, и сперли все. Тогда нам и пришло в голову смотаться на Канары. Я никогда не видела моря.
— Вы несовершеннолетние. Как вам удалось сесть на самолет?
— Айше уже исполнилось восемнадцать, а у меня никто ничего не спросил.
— Что было в Лас-Пальмасе?
— В Лас-Пальмасе все сразу пошло наперекосяк… Можно мне в туалет?
— Конечно.
Пока Аурора была в туалете, в допросную заглянула Ческа. Она сообщила, что пришел Ордуньо. Хотя его отстранили от расследования дела, связанного с игорным бизнесом, он все равно решил уволиться.
— Я думала, что мы все уладили.
— Ты не хочешь с ним поговорить?
— Потом. Сейчас я занята.
Элену душил гнев. Ей не хотелось быть такой жесткой, такой профессиональной, такой черствой. Но она ничего не могла с собой поделать.
— Он снова подсел на игру, Элена, — сказала Ческа.
— Ты винишь в этом меня?
— Я тебе просто сообщаю.
— Если он взялся за старое, ему нельзя здесь оставаться.
— Он пришел со своей девушкой, Мариной. Это та, с которой он познакомился в Лас-Пальмасе.
— И как она выглядит? — не смогла сдержать любопытство Элена.
— Красивая. Похоже, она в него очень влюблена. И он в нее тоже.
В комнату вернулась Аурора. Она дрожала от ужаса. Элена сразу это заметила.
— Что с тобой, Аурора?
— Что она здесь делает?
— Кто?
— Эта тетка.
Элена и Ческа смотрели на нее в недоумении.
— Здесь никого нет.
— Я видела ее в коридоре, я ее видела, это она!
— В коридоре никого нет! Там только Ордуньо со своей девушкой, — сказала Ческа.
— Это Марина. Только не показывайте меня ей, я вас очень прошу! — зарыдала Аурора. — Это та самая тетка, которая меня сцапала.
Часть четвертая
Только ты
У кого-то было много всякого,
что есть в мире, и хорошего, и плохого.
А у меня — только ты[20].
Она — Марина — беспокоилась за Лукаса. С каждым днем он становился все более молчаливым, замкнутым, угрюмым. Она пыталась объяснить это проблемами переходного возраста, помноженными на замкнутое пространство, но понимала, что обманывает себя. Она видела, что душа парня погружается во мрак, искала былой улыбчивый блеск в его глазах, но встречала только пустой взгляд акулы. От прежнего ребенка, полного жизни и веселья, почти ничего не осталось.
Они больше не играли в карты. Несколько месяцев назад Лукас увлекся пасьянсами и раскладывал их с сосредоточенностью безумца, словно любая ошибка могла стоить кому-то жизни. Марина пугалась, видя его в таком состоянии: парень буквально не замечал ее присутствия. Тогда она не знала, что еще будет тосковать по этим дням, что худшее впереди. Теперь он уже не играл. Только спал. Или ходил по комнате от стены к стене. Мыл пол, полировал мебель, тщательно, как солдат, надраивал ботинки. И спал. Гораздо дольше, чем положено.
У Марины был план. Она знала, что переходит красную черту и подвергает свою жизнь опасности, даже при благоприятном исходе. Прежний Лукас таял на глазах, но, если ему удастся сбежать, мальчик еще сможет прийти в себя. Сможет жить нормальной жизнью. Ей было трудно на это решиться, но сейчас, во время последних приготовлений, она была настолько уверена в собственном решении, что не могла понять своих прежних сомнений. План был очень прост. В пересменку охраны нет, и хорошо натренированный парень может без труда вылезти в окно, спуститься во внутренний двор и открыть ворота, ведущие на свободу.
