Фридрих Незнанский - Кровные братья
— Не очень. Всего-навсего девять лет. Причем никогда и ни с кем он не сражался, не имея никакого отношения ко всяким там пресловутым номерным управлениям, а всегда трудился по каким-то хозяйственно-административным направлениям. Ну да и ценность его для органов, по всей вероятности, была весьма относительной, поскольку с началом «гласности и перестройки» он попал чуть ли не в первую волну сокращений.
— Вот как? Это интересно.
— Но поскольку Вишневский — человек, безусловно, способный и возможно, я бы даже сказал, незаурядный, перспектива пребывания на полупенсионерских основаниях в возрасте чуть больше тридцати его, естественно, не привлекала. Он поступил в провинциальный университет, успешно его закончил и сделался дипломированным искусствоведом. На сегодняшний день он является одним из самых авторитетных экспертов в кругах любителей живописи. Он тесно связан с такими, например, известными среди коллекционеров деятелями, как супруги Раевские.
— Кто это? — заинтересованно спросил Александр Борисович.
— Евгений и Александра Раевские, владельцы частной галереи «Русские художники».
— Чем они занимаются?
— Торгуют русской живописью, как следует из названия, — терпеливо пояснил Мальков.
— Хорошо. Дальше.
— Дальше — больше. Ростислав Львович Вишневский является ближайшим другом и правой рукой госпожи Дины Тимашевской.
— А это кто?
— Некая дама, несомненно замешанная в каких-то махинациях с картинами, но, хотя мы давно ее подозреваем, до сих пор не удавалось ее поймать «на горячем».
— А кто она по профессии?
— Тоже искусствовед. Они с Ростиславом Львовичем давние друзья.
— Просто друзья? — уточнил Турецкий.
— Ну понятие «дружбы» в этой среде весьма своеобразно. Определим точнее, старые знакомые. А если вам пришло в голову то самое…
— Именно что «то самое»!
— …то я же говорил уже, что господин Вишневский придерживается нетрадиционной ориентации, — улыбнулся Мальков.
— Подружки, стало быть, — понимающе кивнул Турецкий.
— Да, что-то вроде этого. Кстати, вас, наверное, заинтересует, что госпожа Дина Тимашевская — любовница весьма деятельного и успешного предпринимателя, известного вам бизнесмена Анатолия Орликова.
Турецкий замер, как охотничий пес перед броском.
— Черт возьми, полковник, вы не зря провели время. Все это становится необыкновенно интересно.
— Тогда, возможно, вас еще больше заинтересует, что в объятия господина Орликова госпожа Тимашевская перекочевала из-под крыла, так сказать, другого известного бизнесмена, лучшего друга Анатолия Орликова, господина Олега Лисицына. Впрочем, не исключено, что, пойдя на интимные контакты с господином Орликовым, Дина Леонардовна Тимашевская вовсе не прервала своих отношений с господином Лисицыным.
— Ч-ч-черт! — Александр Борисович хлопнул ладонью по столу. Глаза его радостно блестели. — Кажется, лед тронулся, как говорил один литературный персонаж. Вот порадовали, полковник! Вот это действительно называется — порадовали. А в чем вы подозреваете эту самую госпожу Тимашевскую?
— Вырисовывается весьма интересная комбинация. Некая преступная артель закупает оригинальные картины девятнадцатого века.
— Поскольку холст и часть красок соответствуют, да?
— Совершенно верно. Притом, возможно, закупают за границей. Кстати, экспертиза той самой картины из багажника «Мерседеса»… — Мальков закашлялся.
— Так-так…
— …свидетельствует именно об этом. — Мальков раздавил окурок в пепельнице. — А потом в дело включается толковый и даже по-своему очень талантливый художник. Или художники.
— Которые превращают иностранную картину в русскую, — продолжил Турецкий.
— Да не просто пририсовывают луковки церквей или крестьян в лаптях, — подхватил полковник. — А конкретно стилизуют под какого-то известного художника.
— Например, под Георгия Азовского, как в случае с картиной из «Мерседеса».
— Совершенно верно. Но при этом талантливо стилизуют. Можно сказать, виртуозно.
— Вы считаете, что Дина Тимашевская входит в эту преступную группу?
— Мы считаем даже, что именно она ею и руководит. Она, так сказать, мозг.
— А господин Вишневский?
— Вот его роль мне пока не вполне понятна.
— Ну а что же галерейщики?
— Супруги Раевские? Им досталась самая черная работа: сбыт товара. Они у нас практически под колпаком, но я не хочу их брать, пока не раскручу всю комбинацию.
— Погодите брать, Илья Петрович. Брать кого бы то ни было из этой шайки теперь можно только по моей команде.
— Есть.
— Итак, имеем мозг, имеем эксперта-консультанта, рабочие руки… Кстати, а кто художник?
— Подозреваем некую команду, выступающую под псевдонимом Братья Серпинские.
— Но вот вопрос: кто же во всей этой истории является кошельком? Кто-то ведь должен вкладывать деньги. Уж не господа ли Орликов и Лисицын за этим стоят? Кстати, а что это за братья-художники?
— Братья Серпинские — это некая инициативная творческая группа, которая рисует сообща. Выставляются в том числе и в галерее Раевских. Состав группы — Павел Сергеев, Григорий Рогов и Владимир Пинский. Есть подозрения, что эти художники творят не только под псевдонимом Серпинские, но и под другими.
— Серов, Репин?
Полковник Мальков молча кивнул. В дверь постучали.
— Да, — крикнул Турецкий.
— Разрешите, Александр Борисович? — В проем просунулась хорошенькая головка Гали Романовой.
— Заходи, Галочка. Садись, — Турецкий ласково улыбнулся, невольно любуясь ею. Несмотря на некоторую склонность к полноте, для борьбы с которой периодически предпринимались титанические усилия и не жалелись никакие средства, она была чрезвычайно симпатичной молодой женщиной. Уж Турецкий-то знал в этом толк…
— Полковник, если вы не торопитесь, посидите с нами. Мне нужно выслушать доклад капитана Романовой, а потом мы сможем еще обсудить некоторые подробности.
Галя приготовилась докладывать.
— Ну рассказывай, слушаю тебя.
— Итак, я встречалась сначала с господином Владимирским, а потом с администратором его оркестра.
— Итак?
— Юрий Васильевич Владимирский был очень любезен, но ничего интересного у него выведать не удалось. Поговорили мы с ним довольно-таки коротко, он торопился на репетицию. Администратор же, напротив, никуда не спешил, с большой охотой пересказал нам все то, что мы уже давно знаем и без него. Про концерт для скрипки с оркестром Бетховена, про увертюру «Леонора»…
— Номер три, — уточнил Александр Борисович, важно подняв указательный палец и подмигивая.
— Точно, — подтвердила Галя, не принимая его игру. — «Леонора» № 3. Но самое интересное, что связано с фигурой администратора, никак не относится к нашей с ним беседе.
— А ну-ка?
— Самое интересное — это то, кто он, собственно, такой. Дело в том, что мы с ним уже косвенно знакомы.
Турецкий напрягся и посмотрел на Галю очень тревожно.
— И кто же он? — спросил он сухо.
— Его зовут, — Галя тихонько откашлялась, — Вишневский Ростислав Львович.
— Что-о-о?! — вскричал Турецкий, срываясь со своего места. Внезапным смерчем пронесся он по кабинету к сейфу и наконец вынырнул из поднятой им самим воздушной волны, держа в руках какие-то бумаги.
— Протоколы первых допросов по факту кражи скрипки, — пояснил он. — Здесь фигурировал администратор Государственного академического симфонического оркестра «Москва».
Он лихорадочно листал бумаги.
— Вот! — завопил он. — Ну конечно! Ростислав Львович Вишневский, 1954 года рождения, проживает в Москве. Ах я, старый идиот!
Александр Борисович театрально хлопнул себя по лбу протоколами.
— Нет, ну это ж надо! Убивать таких следует. На месте! Как же это я проглядел? Даже внимания не обратил. Ну а ты-то что же молчал, полковник? А, Илья Петрович?
— Ну я, — сконфузился Мальков, — не по этому профилю его разрабатывал. Я знал, что Вишневский работает в каком-то музыкальном коллективе администратором. Не совсем по его специальности, но говорят, из него вышел неплохой этот… как сейчас говорят, менеджер. Или продюсер. А в каком именно коллективе, мне было не столь важно — для решения моей узкой задачи. Извините, — закончил он совсем уже виновато.
— Да ладно, это я так. Ты-то ни при чем, я сам во всем виноват. А ты молодец, Галочка! Просто умница.
— Да я ведь ничего особенного не сделала. Турецкий хлопнул в ладоши:
— Эх, ребята, здесь вырисовывается какая-то интересная комбинация. — Глаза его заблестели. — Я пока не могу понять, в чем она, но я сложу этот пасьянс. Я сложу этот пасьянс, — повторил он.
На столе хозяина кабинета затренькал его мобильный телефон.
