Аркадий Адамов - Час ночи
— Ради истины скажу, — нехотя произнёс он. — Из-за девки мы с ним разошлись. А до того крепко корешились.
— Из-за Вали?
— Ха! Опять в яблочко! Точно. Из-за неё. — Витька вздохнул. — Хотя теперь, на досуге, кое-что я, конечно, раскумекал.
— Что именно?
— А то, — снова вздохнул Витька и затянулся сигаретой. — Нельзя им было мешать, вот что.
— Да-а. Только поздно ты это понял, — медленно произнёс Виталий.
И Витька почему-то невольно насторожился и на миг даже забыл о сигарете.
— Это почему же? — спросил он.
Теперь вздохнул и Виталий:
— В память старой вашей дружбы скажу тебе: не имей больше зла на Николая. Нет его. Убит твой бывший кореш.
— Чего?! — недоверчиво воскликнул Витька, подавшись вперёд, и ошалелыми глазами уставился на Виталия.
— Что слышишь. Вот гляди. Узнаёшь или нет?
Виталий достал из внутреннего кармана пиджака чёрный большой конверт, вытянул оттуда фотографию и, нагнувшись, передал её через стол Витьке.
По мере того как Витька смотрел на фотографию, толстое потное лицо его всё больше серело, губастый рот безвольно приоткрылся. Витька не мог оторвать глаз от фотографии. И наконец сдавленно прошептал:
— Он… Он самый… Это что ж такое, а?.. Кто ж это его?.. Где?.. А, товарищ начальник?..
И медленно перевёл взгляд на Виталия.
— Пока неизвестно, — ответил тот. — Ищем. И поэтому вспоминай, Витёк, изо всех сил вспоминай. Помоги нам… Ты это, по-моему, можешь знать. Ведь Николай скрылся через два дня после драки, а тебя арестовали через три дня. Так вот, куда мог спрятаться Николай, тебе неизвестно? А точнее, кто его спрятал? Понимаешь, кто спрятал, тот и убил, вот как я думаю.
Витька, опустив голову, грузно сидел на стуле и молчал.
— Неужели ты хочешь, чтобы остался на воле этот человек? — с сожалением спросил Виталий. — А может быть, ты ему даже благодарен, а?
Витька закусил губу и сжал толстые кулаки так, что вдруг бросился в глаза дешёвенький, из жёлтого металла, перстень на одном из побелевших пальцев.
— Думаете, я уже последняя падаль? — И зло блеснули щёлки глаз между припухших век. — Попадись, — убил бы! Ей-богу, убил бы эту суку. Не верите?
— Ещё в древности Библия учила — не убий, — покачал головой Виталий. — Этого даже в мыслях никогда не держи.
— Ничего! — угрожающе возразил Витька. — Сколько людей поубивали, даже без войны. Кого за дело, того жалеть нечего. Вот Николая — да. Его я пожалею. И… и Валентину тоже. — Он отвернулся.
Они минуту помолчали. Потом Витька, не поворачиваясь, глухо спросил:
— Вы чего-то узнать хотели?..
— Постарайся вспомнить, ты не слышал, где прятался Николай целую неделю, у кого?
— Ага. Принимается. Кто-то вроде мне трепал… — Витька задумчиво поскрёб мокрую от пота щеку. — Сейчас законтачит, — пообещал он. — Только конец найдём. Кто же это мне трепал?.. Кольку видел… А-а, Гришка! Ну точно! — Витька обрадованно посмотрел на Виталия. — В каком-то доме он его увидел, в окне. Он ему махнул, чтоб вышел. А тот спрятался. Гришки испугался. У них счёты были. А потом какая-то старуха занавеску задёрнула.
— Где ж это было?
— Это Гришка знает. У него спрашивайте. Только псих он сильнейший. Упрётся — палкой не выбьешь.
— Больной?
— Не. Злости в нём много. Его все ребята опасаются.
— Откуда же столько злости?
— В детдоме его ребята дразнили. Сам говорил. Он по ночам постель мочил. Ну, нервная болезнь такая была. Вот его и изводили.
— А родителей он знал?
— Знал. Его отобрали. Алкоголики они оба. Уже в ящик сыграли. — Витька махнул рукой и с внезапной злостью добавил: — Вот Гришка, тот обрадуется, что Николая убили, точно!
— Ну да?
— Ага. Это гад последний. Вот его бы заместо Николая — в самый раз было бы.
Виталий только покачал головой, но спорить не стал.
Оба некоторое время молчали. Потом Виталий, вздохнув, сказал:
— Ладно, Витёк. Спасибо тебе. Буду дальше копать. Ну а ты поправляйся. Тебе ещё долго жить. И запомни: погиб твой дружок из-за собственной дурости. Пошёл не по той дороге и не с теми людьми. Вот тебе урок.
— Принимается, — угрюмо кивнул Витька и отёр грязной ладонью со лба обильно выступивший пот. — Всю проводку менять надо. Что ж я, чурка, по-вашему, не понимаю? Николая жалко. Всё. Не вернёшь теперь. А Гришку вы прижмите. Авось пролает чего надо.
Спустя час в тот же небольшой сумрачный кабинетик привели Гришку.
Ничего хорошего не ждал Виталий от предстоящего разговора. Рассчитывать на этого парня, видимо, не приходилось, Тут надо было действовать совсем по-другому. Если только окажется верной характеристика, которую дал Витька… Это следовало сразу же проверить.
Гришка был невысок, широк в плечах, с длинными мускулистыми руками. Голова у него была непропорционально крупная, неправильная, с оттопыренными ушами; маленькие, чёрные глаза глубоко запали и смотрели угрюмо, враждебно, и как-то становилось не по себе от этого взгляда. Короткие глянцево-чёрные волосы казались приклеенными. На Гришке была красная рубашка с закатанными рукавами и узкие старые брюки на кривых ногах.
— Рассказывай, — сухо предложил Виталий. — С чего драка началась, чем кончилась.
— Сто раз рассказывал.
— Давай сто первый. Авось что-нибудь новое добавишь.
— Нечего мне добавлять. Думал, отвязались уже.
— А всё помнишь?
— Может, чего и забыл.
— Кончилась она тем, что все разбежались, — сказал Виталий. — Кроме одного, которого ты…
— Не я!
— Ты, Гриша.
— Говорю, не я!
Лицо его потемнело, задёргались уголки рта.
— Может, ты скажешь, что Николай? — усмехнулся Виталий.
— Скажу!
— Сказать можно. Тем более что Николая на суде не будет.
— Так дерьмово работаете, — скривил губы Гришка.
— Выходит, хорошо запрятался. Остальных-то нашли.
— Знаем, как запрятался!
— Он тебе, выходит, доложил?
— Он меня как увидит, трясётся, сука.
— Ну и не свисти тогда, что чего-то знаешь. Докладывать он тебе, выходит, не станет. Ты лучше на него с себя не перетягивай.
— Выйду — всё равно придушу, — закусил губу Гришка.
— Не скоро выйдешь.
— Убегу.
— Ещё того хуже.
— Всё равно убегу. Пусть хуже. Зато дотянусь.
— Нет. Его уже у той старухи не будет.
Гришка насторожённо и чуть озадаченно посмотрел на Виталия, потом вдруг злобно ощерился:
— Знаете? И не берёте? Может, он, сука, всех нас и заложил? — Гришка хохотнул. — Трепанул, начальник. Сам его там небось и спрятал, а?
— Где это «там»? — недовольно спросил Виталий таким тоном, словно хотел лишь проверить, знает ли сам Гришка тот адрес.
— Знаю, где там. На Гоголевской.
— Ну, — усмехнулся Виталий не очень уверенно и даже слегка встревоженно. — А дальше что?
— А дальше… — Гришка впился в него смеющимися глазами и медленно, с издёвкой сказал: — Красный домик… Номер семь, что ли… во дворе… второй этаж… третье окно от угла… Вот где твоя старуха. Всё в цвет, начальник, а?..
Виталий неопределённо пожал плечами.
А дальше уже не составляло труда выяснить, что за старуха живёт по адресу, который указал Гришка. Ею оказалась мать директора меховой фабрики Михаила Прокофьевича Пивоварова.
Круг замкнулся.
Открытие, к которому пришли работники уголовного розыска, совпало с другим.
Эдик Албанян обнаружил среди материалов местного БХСС два сигнала с меховой фабрики, казавшиеся в отрыве от других данных вовсе не заслуживающими внимания, даже клеветническими. Но этими другими данными теперь были, очевидно, преступные московские связи директора, а также возможная причастность его к убийству Николая Павлова!
После длительного совещания с местными товарищами и разговора по телефону с Цветковым было решено продолжить начатую в Москве игру с учётом, естественно, некоторых новых обстоятельств.
И вот на следующий день развязный и лукавый техник московского телефонного узла, оказавшийся здесь в служебной командировке, позвонил утром Михаилу Прокофьевичу на работу и загадочно, но весьма твёрдо сказал ему:
— Из Москвы вам привет и письмо привёз. Разрешите явиться.
— От кого? — не очень дружелюбно спросил Михаил Прокофьевич.
— От знакомого вашего, Губина Бориса Ивановича, — может, помните? Без ноги как-никак человек, и возраст соответствующий.
— А вы кто такой? — продолжал осторожничать Михаил Прокофьевич, которому не понравился развязный тон молодого человека, так неожиданно и неприятно свалившегося вдруг на его голову.
— Я вам, уважаемый товарищ, всё это доложу, и даже ещё больше, когда увидимся и вы прочтёте письмецо, — строго сказал Виталий. — Телефон для этого не приспособлен, это я вам как специалист говорю.
— Ну хорошо, — не без внутренней борьбы согласился наконец Михаил Прокофьевич. — Запомните адрес. Жду вас ровно в три.
