Джон Вердон - Зажмурься покрепче
— Да.
— Но вы понимаете, что теперь все же придется передать списки учащихся полиции?
— У меня пока другая позиция. Что известно на настоящий момент? Три девушки, юридически совершеннолетние, ушли из дому после одинаковой ссоры с родителями. Да, паттерн вызывает вопросы, поэтому я вам позвонил. Однако я не вижу здесь криминала, требующего незамедлительного вмешательства.
— Но этих девушек было больше трех.
— Вам это наверняка известно?
— Я уже говорил…
— Да, да, — перебил Эштон, — некто анонимный сообщил вам, будто кто-то из выпускниц Мэйплшейда не выходит на связь. Но где здесь факты и доказательства? Давайте не мешать все в одну кучу. Я не хочу нарушать политику конфиденциальности из-за домыслов.
— Доктор, вы сами позвонили мне. И в вашем голосе была тревога. А теперь вы меня убеждаете, что тревожиться не о чем. Отчего такая непоследовательность?
Эштон молчал секунд пять, а Гурни слушал его нервное дыхание. Наконец доктор заговорил, на этот раз упавшим голосом:
— Послушайте, я не хочу вот так взять и уничтожить Мэйплшейд. У меня есть предложение: я попробую связаться с остальными семьями и позвоню по всем номерам, которые имеют отношение к недавним выпускницам. Прежде чем делать что-то необратимое, нужно выяснить масштабы этого зловещего паттерна. И если мы узнаем о каких-то еще аналогичных случаях…
— Хорошо, доктор, звоните. Но считаю своим долгом вас известить, что существующую информацию я намерен передать в бюро расследований.
— Поступайте, как считаете нужным. Я только прошу вас не забывать, что по большому счету вы ничего не знаете. На кону годы ценного опыта и миссия, построенная на человеческом доверии. Вы можете ее уничтожить из-за неподтвержденной догадки.
— Я понимаю, что на кону. И вы, как всегда, красноречивы, — добавил Гурни, отметив про себя, что это красноречие начинает его раздражать. — Однако что касается миссии Мэйплшейда, наверняка вы осознавали риски, выбирая для школы текущий формат?
— Осознавал, — согласился Эштон. — Расскажите, что вам известно про наш формат, а я объясню, почему его избрал.
— Если немного перефразировать, мне сказали, что вы превратили заведение для сложных подростков в зоопарк для неизлечимых чудовищ.
— Да, бытует и такая трактовка, особенно там, где перемены не способствуют карьерному росту, — вздохнул Эштон, явно намекая на Кейла, но Гурни решил не поддерживать намек.
— Какова ваша собственная трактовка?
— Я считаю, что в нашей стране переизбыток терапевтических интернатов для невротиков. А мест, где можно было бы наблюдать и лечить подростков, чья психика пострадала от деструктивной сексуальной одержимости и насилия, толком нет. Я надеялся хотя бы отчасти восполнить нехватку.
— И как вы сами оцениваете эффективность?
Эштон снова вздохнул.
— Некоторые расстройства до сих пор принято лечить допотопными методами, и перемены в этой области даются не так легко, как всем хотелось бы. Если у вас как-нибудь найдется пара свободных часов, могу рассказать подробнее. Но сейчас я бы, с вашего позволения, продолжил обзвон.
Гурни взглянул на часы на панели.
— А я уже пять минут как опаздываю на встречу. Прошу, держите меня в курсе. И последний вопрос, доктор. У вас же есть телефон и адрес Алессандро из агентства «Карнала»?
— Кого?
Гурни молчал.
— Вы имеете в виду автора рекламного снимка? Но откуда бы у меня взяться его телефону?
— Я подумал, что снимок вам подарил сам фотограф или агентство.
— Нет. Вообще-то это Джиллиан подарила мне его на свадьбу. В то самое утро.
Глава 35
И это еще не все
Здание прокуратуры имело забавную историю. До 1935 года в нем размещался приют для душевнобольных Бамблби, основанный в 1899 году на щедрые средства британского переселенца сэра Джорджа Бамблби, по уверению лишенных наследства потомков, в момент умственного помешательства. Это служило источником вдохновения для многочисленных любителей пошутить о психической неполноценности работников инстанции, которая сюда переехала в годы Великой депрессии.
Мрачное здание из темного кирпича зловеще нависало над частью городской площади. Фасад уже давно собирались почистить пескоструйкой, чтобы избавиться от вековой копоти, но эта задача бесконечно откладывалась из-за жанрового кризиса бюджета. Последний ремонт интерьеров проводился в шестидесятых. Потрескавшиеся плафоны заменили лампами дневного освещения, а стены обшили гипсокартоном. Сложная система охраны в холле не изменилась с последнего визита Гурни — ни внешне, ни в смысле скорости работы. Сразу за металлодетекторами все было знакомым, и минуту спустя Гурни толкнул дверь с матовым стеклом и табличкой «Окружной прокурор».
За конторкой стояла все та же обескураживающе привлекательная для своих лет Эллен Ракофф — секретарша в кашемировом свитере. Она посмотрела на Гурни критическим взглядом опытного администратора.
— Опаздываете, — констатировала она, и Гурни заметил, что Эллен определенно помнит его после дела Меллери, потому что обратилась к нему не по имени. — Идемте, — Эллен повела его по коридору к двери с табличкой «Переговорная». — Желаю удачи.
Гурни зашел и сначала подумал, что попал не на то совещание. За круглым столом в помещении без окон сидело несколько человек, но среди них не было Шеридана Клайна, к которому он, собственно, приехал. Впрочем, заметив злорадную физиономию Родригеса, он понял, что пришел по адресу.
Родригес был коренастым, мясистым мужичком с вечно недовольной физиономией и аккуратно причесанной шевелюрой. Волосы были черными и явно крашеными. Синий костюм безупречно отглажен, рубашка белоснежна, а галстук кроваво-красен. Очки в узкой оправе обрамляли темные, злые глаза.
Слева от Родригеса сидел Арло Блатт и разглядывал Гурни с плохо скрываемой враждебностью. Справа расположился некто невыразительный и слегка угрюмый. Гурни подумал, что это обусловлено скорее конституцией, чем ситуацией. Угрюмый смерил Гурни характерным для полицейских оценивающим взглядом, мельком посмотрел на часы и зевнул. Напротив этой троицы, откинувшись на стуле, восседал Хардвик. Руки его были скрещены на груди, а глаза закрыты, словно гнетущее соседство клонило его в сон.
— Привет, Дэйв, — произнес женский голос, показавшийся Гурни знакомым. Он повернулся и увидел высокую рыжую женщину, необычайно похожую на молодую Сигурни Уивер. Она стояла в дальнем углу комнаты, возле отдельного стола.
— Ребекка! Надо же, я и не думал, что ты…
— Да я и сама не думала. Шеридан позвонил утром и спросил, есть ли у меня время. Время нашлось, и вот я здесь. Будешь кофе?
— С удовольствием.
— Черный?
— Конечно.
Вообще-то Гурни предпочитал кофе с молоком и сахаром, но почему-то не хотел признаваться Ребекке, что она не угадала.
Ребекка Холденфилд была специалистом по серийным убийцам, Гурни уже доводилось с ней работать на деле Меллери. Она вызывала у него уважение, невзирая на предубеждение против психологов-криминалистов. Но зачем Клайн ее пригласил?
В этот момент дверь открылась, и в комнату зашел окружной прокурор собственной персоной. Как обычно, Клайн был энергичен и собран. Его взгляд, подобно лучу воровского фонарика, быстро скользил по комнате, изучая диспозицию. Наконец он увидел Ребекку.
— Бекка! — воскликнул он. — Ты пришла, как хорошо! Дэйв, и ты успел. Гвоздь программы, который нас всех здесь собрал. Привет, Род! — он лучезарно улыбнулся в ответ на кислую мину Родригеса. — Спасибо, что вы все отозвались и… даже привели своих людей, — добавил он, без особого интереса смерив взглядом свиту капитана. Гурни про себя отметил, что Родригес любил играть на публику, но предпочитал, чтобы публика состояла из значимых лиц.
Ребекка подошла с двумя чашками кофе, протянула одну Гурни, а со второй села за стол.
— Старший следователь Хардвик у нас в настоящий момент в работе не задействован, — продолжил Клайн, обращаясь ко всем сразу, — но, поскольку он начинал это расследование, я счел важным его пригласить.
Опять фальшь, подумал Гурни. В действительности прокурор «счел важным» спровоцировать стычку и развлечься. Он был апологетом метода извлечения истины из спора и считал, что чем агрессивнее спор, тем лучше. Воздух в комнате так и был пропитан враждебностью, и Гурни решил, что, возможно, это является своеобразным источником энергии для вечно бодрого Клайна, который явно такую атмосферу поощрял и сейчас чуть не дрожал от накала.
— Род, я пока налью себе кофе, а ты изложи текущую версию бюро по поводу нашего дела, чтобы всем было слышно и понятно.
Гурни показалось, что Хардвик хмыкнул.
— Изложу вкратце, — начал капитан. — Насчет убийства Джиллиан Перри нам известно, что именно произошло, когда и при помощи чего. Нам также известно, кто убийца, и в настоящее время мы заняты его поиском с целью последующего ареста. Для этого объявлена крупнейшая облава в истории бюро. Это масштабная операция, она продолжается уже некоторое время — идет тяжело, но идет.
