Леонид Словин - Транспортный вариант
Внезапно что-то гулко ударило в передней, кто-то быстро пронесся через коридор, рванул дверь. Рыжий здоровый парень в наброшенном поверх майки куцем полушубке влетел в комнату.
— За Юрку! — крикнул рыжий.
Денисов увидел перекошенный, полный белых зубов рот и летящий навстречу кулак. Промедли Денисов мгновенье — Алякринский свернул бы ему челюсть.
Денисов сделал шаг в сторону, внезапно подсел, схватил за руку, пригнулся, дернул на себя — иного выхода не было. Парень взлетел вверх, перелетел через Денисова, глухо ударил спиной в тахту.
Денисов придержал его, не отпуская руки.
— Что вы, парни?! — пискнул еще в коридоре Микляев.
— Я из милиции, инспектор розыска. Денисов моя фамилия. Приехал разбираться. Вы поняли? Повторите.
Алякринский тяжело дышал. При падении он прикусил губу.
— Ошибка вышла… Извини.
Денисов отпустил руку, отошел к книжным полкам.
Глубже вздохнул, гася дыхание. Через несколько минут все трое сидели за столом.
— Дела… — Рыжий взглянул на Денисова, засмеялся. Он смеялся, пока у него из глаз не брызнули слезы. — Я ведь думал, тот приехал, с резиновыми сапогами…
— Я чувствую — не то… — сказал Микляев, От энергичной ходьбы лицо его разгорелось. — Бегу и не могу догнать!
— Откуда он мог знать про Микляева, про собачью шапку? — спросил Денисов.
Алякринский прекратил смеяться:
— От меня! Много нынче я стал по пьянке хвастать своим другом, — он кивнул на Микляева.
— Где это было?
— По-моему, в Расторгуеве. С месяц назад. В пивном зале.
— А человека этого можете вспомнить?
— Вряд ли… — Алякринский покачал головой. — Я ведь со свадьбы иду, всю ночь гулял. Друга пропивал… — Он с натугой поморщился: —Нет, не помню.
Денисов представил мысль собеседника — она словно продиралась по болоту через камыши и топкий мшаник.
— Лицо словно проваленное в середине… — Денисов попытался уточнить.
— Нет, лицо чистое. Без примет.
— А почему разговор зашел о шапке?
— Начали не с шапки. О заработках говорили, как водится. О длинном рубле. Я сказал: «Деньги не всё! Друг у меня есть…» Обрисовал положение: «Собачью шапку незнакомому человеку подарил». Он заинтересовался. Ну, меня и понесло…
— А до этого? Как перешли к деньгам?
— Как перешли…
Денисов снова представил ломающийся с треском камыш, топкий мшаник, что-то темное, неуклюжее, с шумом продирающееся сквозь заросли.
— Привычка у меня, — сказал шофер. — По пьянке люблю рассказывать, как доверяют на работе, какие суммы денег возил, когда обслуживал бухгалтерию…
Бахметьев, когда Денисов вошел к нему, разговаривал по телефону. Сбоку на столе Денисов увидел подшитые сводки-ориентировки о нераскрытых преступлениях прошлых лет, которые он заказывал. Он узнал их сразу: свежие ориентировки обычно держали неподшитыми.
— Садись, — начальник отдела показал на стул, потом нажал на переговорное устройство, сказал глухо — Старшего инспектора Горохову с материалами. Срочно… — он посмотрел на часы.
Денисов сел лицом к окну. Перед ним был зал для транзитных пассажиров, бесконечный калейдоскоп лиц, багажа, одежд.
— Через несколько минут у меня оперативное совещание, — сказал Бахметьев в трубку, заканчивая разговор. — Беда: не с кем работать.
Начальник уголовного розыска болен, заместителя нет. А исполняющий его обязанности, — теперь Бахметьев говорил специально для Денисова, — тоже занимается только Белогорловой и Шерпом… — Возможно, он хотел сказать по-другому. — На него вся надежда.
Денисов услышал, как позади скрипнула сначала первая дверь похожего на шкаф входа в кабинет, за ней вторая.
Вошла Горохова, она была в форме капитана милиции, довольно сухо, как принято в присутствии руководства между подчиненными, кивнула. Бахметьев показал ей на стул за приставным столиком против Денисова.
— Как перенасыщенный раствор? — Бахметьев положил трубку. — Осадок действительно выпал?
— Похоже, — признал Денисов.
— И что в нем?
Денисов коротко рассказал то, что мог узнать от Микляева и Алякринского.
— Цэ дило, — протянул Бахметьев. Он любил под настроение ввернуть словцо из времен довоенной юности, прошедшей на Полтавщине, и молодые инспектора, все, как один, желавшие на него походить, тоже повторяли часто: «цэ дило», «трэба разжуваты», «чи — да, чи — ни».
Денисов догадался, что у начальника хорошие новости.
— Преступник, по-твоему, может сейчас находиться в Ожерелье? — на всякий случай спросил Бахметьев.
— Вряд ли.
— А где он сейчас может быть, знаешь?
— Нет.
— Негусто, — сказал Бахметьев и посмотрел на часы: время еще оставалось. — Любопытны данные анализа микрочастиц из карманов обоих задержанных рецидивистов. Прошу, — он кивнул, Гороховой.
— Полученные данные… — начала Горохова. Денисову показалось, что она предварит сообщение эффектной паузой, но Горохова проговорила текст скучно, даже безучастно. — «…В карманах одежды проверяемого Снопова М. И., он же Руденко Т. Я., он же…» Это «Федор». Тут все неинтересно. Вот! «…А также частицы пыли, по химическому составу имеющие отношение к распространенным сортам типа „трапезонд“ номера 93, 1272… Смеси различных сортов желтых ферментированных Табаков…» В карманах второго задержанного тоже много табака.
— Выходит, это одна шайка, пользующаяся одними и теми же воровскими уловками. И «Малай», и «Федор», и тот — в Расторгуеве…
Бахметьев отпустил Горохову, та ушла, тихо закрыв за собой обе двери.
— Кроме того, интересные данные получил уголовный розыск райуправления.
Они бросили на раскрытие преступления все силы. Убийцу Шерпа в тот вечер видело несколько человек, сейчас с ними работают… — настроение у Бахметьева было приподнятое. — Ты никогда не задумывался? — спросил он. — Какая разница между домашней хозяйкой и шеф-поваром даже самой маленькой столовой?
— Нет, — Денисов чувствовал голод и усталость.
— С шеф-повара другой спрос! — Бахметьев достал платок, приложил к уголку глаза. — Мы, образно говоря, находимся в положении шеф-повара: обязаны всегда готовить грамотно.
Ему снова позвонили.
Денисов следил в окне за перемещением десятков людей внизу, в зале для транзитных пассажиров. С высоты антресолей оно всегда выглядело запутанным и немного тревожным. Особенно когда объявляли посадку.
Почему тревожным, Денисов долго не мог понять, пока в одной книге случайно не прочитал: «…кто может знать при слове „расставанье“, какая нам разлука предстоит…»
Бахметьев вел по телефону речь о преступнике, который после несчастного случая в Коломенском подошел к лежавшей у рельсов библиотекарше.
— Очень приметный, — соглашался со звонившим Бахметьев. — Денисов его хорошо запомнил и обрисовал.
Да-а… Очень возможно. Я тоже боюсь, что от такого засветившегося сообщника захотят избавиться.
Денисов отвел взгляд от окна:
«А если так было запланировало ими с самого начала? Подставить, а потом убрать? Почему он был в такой же одежде, что и „Федор“. Спортивная куртка; шапочка… А теперь этот пропуск на фабрику! Они же понимают, что мы переговорили с настоящим Дерновым.
А может, им даже известно про визит в Расторгуево на дачу…»
Абоненту Бахметьева пришла, видимо, та же мысль Бахметьев повторил его шутку:
— Не хотел бы оказаться сейчас в его шкуре? Пожалуй, — он посмотрел на часы, закруглил разговор. — Тем более следует спешить с задержанием. На тринадцать у меня совещание с инспекторским составом.
Положив трубку, Бахметьев обернулся:
— Звонил Сапронов из уголовного розыска райуправления. Благодарит за словесный портрет Лжедернова. Обещал: когда задержат, ты первый будешь с ним разговаривать.
— Мне присутствовать на оперативном совещании? — спросил Денисов. — Я хотел еще раз съездить в Коломенское.
— Одному сотруднику я разрешил работать по индивидуальному плану, — Бахметьев поднялся, начал убирать бумаги в сейф. Сводки-ориентировки он намеренно оставил. — Сотрудник этот — ты… К розыску связей Снопова-Руденко и Иванова-Штейна, — Денисов не сразу понял, что Бахметьев имеет в виду «Малая» и «Федора», — будут подключены силы не только нашего отдела.
Составлен и утвержден план розыскных мероприятий, — он снова посмотрел на часы. — На оперативном совещании мы подумаем и над имеющимися резервами… Разрешаю ехать.
Уже, закрыв сейф, Бахметьев вдруг спросил:
— Белогорлова уехала из Калининграда на другой день после того события?
Я имею в виду ее ночное посещение гостиницы «Калининград».
Денисов удивленно посмотрел; — Через неделю.
— Если бы так называемый спаситель попросил подбросить его на машине…
