Пер Валё - Террористы
Конечно, тайну соблюсти не удалось, о случившемся писали газеты; впрочем, они посчитали решение заслуженного следователя уйти из полиции не более удивительным, чем решение пресыщенного поездками, взятками и спиртным спортивного журналиста послать все к черту, осесть дома, заниматься детьми и смотреть футбол по телевизору.
Для Мартина Бека уход Колльберга был бедой, хотя и не настолько великой, чтобы ее нельзя было пережить. Они продолжали встречаться в частной жизни, правда редковато, но все же им случалось распить бутылку-другую вина и на квартире Колльберга в Шярмарбринке, и дома у Мартина Бека на Чёпмангатан.
— Привет, — сказал Колльберг.
Он был рад гостю, хотя и не проявил бурного восторга. Мартин Бек ничего не сказал, только похлопал старого товарища по спине.
— Интересная штука, — сказал Колльберг, кивком указывая на сундук. — Куча старых пистолетов и револьверов, присланы главным образом различными полицейскими участками. Чего только не понесли сдавать, когда риксдаг принял новый закон о праве на владение оружием. Конечно, добровольно расстались со своим арсеналом только такие люди, которые вообще не знали, что такое стрельба. Ко многим из этих феноменов даже боеприпасов нет. Правда, профессиональные коллекционеры все же достают патроны. Даже самые редкие. Какой-то искусник в ФРГ принимает заказы на любые виды боеприпасов.
Мартин Бек заглянул в сундук; там и впрямь лежали всякие диковины.
— Ни у кого в музее не было ни времени, ни охоты разобраться в этом барахле и каталогизировать его как следует, — продолжал Колльберг. — Но тут кто-то посчитал, что я подхожу для этого дела, хотя половина цепу и называет меня коммунистом.
«Кто-то» не ошибся: как систематизатор Колльберг почти не знал себе равных.
Он показал на разобранный револьвер.
— Возьми хоть вот этот. Русский наган, одиннадцать миллиметров, старый как мир. Я ухитрился его разобрать, но провалиться мне на этом месте, если я знаю, как теперь собрать его. Или вот…
Он порылся в ящике и достал здоровенный старый кольт.
— Видал, какой роскошный пугач? В идеальной сохранности. Точно такой держала у себя под подушкой Оса Турелль, после того, как убили Стенстрема. Заряженный, на боевом взводе. На всякий случай.
— Этим летом я часто виделся с Осой, — сообщил Мартин Бек. — Она работает в уголовке в Мерсте.
— У Мерсты-Персты, — хохотнул Колльберг.
— Они с Бенни недурно поработали над убийством в Рутебру.
— Убийство в Рутебру?
— Ты что, не читаешь газет?
— Читаю, только не про убийства. Бенни? Каждый раз, когда говорят про этого молокососа, я вспоминаю, что он однажды спас мне жизнь. Правда, не поведи он себя перед этим как баран, вообще не было бы надобности никого спасать.
— Бенни молодец, — заметил Мартин Бек. — Да и Оса стала толковым следователем.
— Н-да, пути Господни неисповедимы, — сказал Колльберг, который, хотя давно отрекся от официальной церкви, нередко щеголял религиозными цитатами. Он продолжал: — А ведь я думал, что вы поладите с Осой. Отличное сочетание, и жена из нее вышла бы отменная. И ты был к ней неравнодушен, хоть и не признавался. А и хороша была собой, глаз не оторвать.
Мартин Бек усмехнулся и покачал головой.
— Кстати, чем у вас кончилось в тот раз в Мальмё? — спросил Колльберг. — Когда я устроил так, что у вас в гостинице были смежные номера?
— Этого ты, вероятно, никогда не узнаешь, — ответил Мартин Бек. — А как идут дела у Гюн?
— Отлично. Работа ей по душе, хорошеет с каждым днем. А я с великой радостью занимаюсь ребятишками, когда надо. Даже научился готовить. Еще лучше, чем прежде, — добавил он скромно.
Вдруг он набросился на разобранный наган.
— Нашел! Вот этот шплинт. Ты видал когда-нибудь такой хитрющй шплинт? Я так и знал, что докопаюсь. Этот шплинт — ключ ко всей конструкции.
Он мгновенно собрал револьвер, раскрыл большую папку с разграфленными листами, заполнил регистрационную карточку и отложил наган, прикрепив этикетку к скобе.
Мартин Бек нисколько не удивился. Он привык к такой манере работы Колльберга.
— Оса Турелль, — мечтательно произнес Колльберг. — Из вас вышла бы замечательная пара.
— И ты согласился бы жениться на коллеге, чтобы все свободные часы склонять служебные дела? Да еще на честолюбивой женщине, которая мечтает сделать карьеру и возмущается условиями женского труда в полицейском ведомстве?
Колльберг задумался. Потом глубоко вздохнул и пожал своими мощными плечами.
— Возможно, ты прав. Пожалуй, та, другая, тебе лучше подходит. Я про Рею.
— Это уж точно.
— Только она очень много говорит. И плечи широки, и в бедрах узковата. Она не обесцвечивает волосы?
Он смолк, внезапно сообразив, что друг может и обидеться. Но Мартин Бек только улыбнулся:
— Я знаю других любителей чесать язык, и плечи у них на редкость широкие, чтобы не сказать — жирные.
Колльберг выловил из ящика большой пистолет, взвесил его на ладони и сказал:
— Вот этот подошел бы Гюнвальду Ларссону. SIG двести десять, калибр девять миллиметров. Можно даже никелировать его за пару тысчонок.
— У него уже есть почти такой же.
— Знаю — «Мастер». Да ведь он им никогда не пользуется. Представляешь, таскать с собой такую махину.
Он оттянул затвор, и выскочил блестящий патрон.
— Что за нерадивость. — Колльберг покачал головой. Вынул магазин, который оказался пустым, положил пистолет на листок с шахматной задачей и осведомился:
— Ты зачем пришел-то? Наверно, не за тем, чтобы о девочках поболтать.
— Хочу спросить, не возьмешься ли ты выполнить небольшое спецзадание.
— За вознаграждение?
— Конечно. Мне выделены большие средства. Почти неограниченный бюджет.
— На что?
— На охрану этого сенатора из Штатов, который приезжает в четверг. Я руковожу охранными мероприятиями.
— Ты?
— Пришлось согласиться.
— И что же я должен сделать?
— Только прочесть вот эти бумаги и один совершенно секретный документ. Посмотри и скажи, если что, по-твоему, неладно.
— Тебе не кажется, что неладно было уже приглашать такого типа?
Мартин Бек не стал отвечать.
— Берешься? — спросил он.
Колльберг оценил взглядом пачку фотостатов.
— Срок?
— Возможно скорее.
— Что ж. Говорят, деньги не пахнут. К тому же вряд ли деньги полицейского ведомства воняют хуже других. Ладно, посижу ночку. А где твой главный секрет?
— Вот. — Мартин Бек достал из кармана куртки сложенный лист бумаги. — Единственный экземпляр.
— Ладно, — сказал Колльберг. — Завтра в это же время.
— Ты пунктуален, как судебный исполнитель, — заметил Колльберг во вторник утром.
Мартин Бек стоял за его креслом и с любопытством смотрел на маленький двуствольный пистолет, который Колльберг в эту минуту регистрировал.
— «Деррингер», — объяснил Колльберг.
— Вот не думал, что такие есть в Швеции.
— Привез кто-нибудь с собой из США давным-давно. Старое добротное изделие, изготовлен в тысяча восемьсот восемьдесят первом году, ни разу не выстрелил. Даже не опробован.
— Ну?..
— Готово. Прочел все. Два раза. Ночь не спал. Мартин Бек извлек из кармана продолговатый конверт и вручил Колльбергу. Тот заглянул внутрь и тихонько присвистнул.
— Ого, стоило ночь потратить. Есть на что погулять, сегодня же, пожалуй, и наведаюсь в ресторан.
— Ты нашел что-нибудь?
— В общем-то, ничего. Хороший план. Только…
— Ну?
— Если вообще есть смысл указывать что-то Мёллеру, стоит обратить его внимание на два достаточно трудных момента. Первый, когда этот гад будет стоять вместе с королем в саду. Второй — правда, эта проблема попроще, — когда сенатор и премьер-министр будут возлагать венок.
— Дальше?
— Больше ничего. Если не считать того, что ваша совершенно секретная затея выглядит очень уж мудрено. Не лучше ли вырядить Гюнвальда Ларссона рождественской елкой со звездой и американским флагом на макушке и выставить на площади Свеаплан? И пусть бы стоял там до рождества.
Колльберг положил бумаги на стол перед Мартином Беком; главный документ покоился сверху. Достал из ящика совсем маленький револьвер и добавил:
— Чтобы народ успел свыкнуться с отвратительным и страшным зрелищем, как выразился бы член коллегии Мальм.
— Что еще?
— А еще скажи Эйнару Рённу, чтобы больше никогда не выражал свои мысли на бумаге, а если будет выражать, чтобы ни в коем случае никому не показывал. Не то не видать ему повышения, как своих ушей.
— Гм-м, — пробурчал Мартин Бек.
— Гляди, миленькая штучка, верно? — сказал Колльберг. — Никелированный дамский револьверчик, какие американские бабенки носили в сумочке или муфте на рубеже столетия или еще раньше.
Мартин Бек безучастно глянул на никелированное оружие, убирая бумаги в свой портфель.
