Донна Леон - Смерть в чужой стране

— А на базе верят, что доктор Питерс вколола себе сверхдозу из-за Фостера?

На сей раз настала очередь удивляться сержанту:

— А как же может быть иначе? Она же врач, верно? Если кому и знать, сколько ввести в себя этой штуки, так только ей.

— Да, наверное, — сказал Брунетти, чувствуя себя предателем.

— А вот что занятно, — начал американец, — Если бы я не волновался из-за Дэнни и не возился бы с ним столько, я, может, и вспомнил бы, что сказать Фостеру. Может, это помогло бы ему найти то место.

— Что такое? — спросил Брунетти, стараясь говорить небрежно.

— Когда мы были наверху в тот день, я видел два грузовика, которые подъехали, видел, как они свернули на проселочную дорогу вниз по склону. Я просто не вспомнил об этом, когда Фостер спрашивал меня. А жаль. Мог бы избавить его от кучи хлопот. Ему нужно было бы только узнать у мистера Гамберетто, куда в тот день ездили его грузовики, и он нашел бы то место.

— У мистера Гамберетто? — вежливо переспросил Брунетти.

— Ага, у этого парня контракт с нашим гарнизоном на перевозки. Его грузовики приезжают сюда два раза в неделю и увозят спецгруз. Ну знаете, медицинские отходы из госпиталя и из зубной клиники. Наверное, еще отходы из гаража. Отработанное масло. На грузовиках не написано его имя, но сбоку у них есть красная полоса, и такие грузовики я видел в тот день у озера Барчис. — Кейман замолчал и задумался. — Не знаю, почему я не подумал об этом в тот день, когда Фостер расспрашивал меня. Но Дэнни только что увезли в Германию, и, наверное, я не очень-то думал об этом.

— Вы работаете в договорном отделе, да, сержант? — спросил Амброджани.

Если американец и нашел странным, что Амброджани это известно, виду он не подал.

— Да.

— Вы когда-нибудь встречаетесь с этим мистером Гамберетто?

— Не-а. Я знаю его имя только потому, что видел его в договоре.

— Разве он не приходит, чтобы продлить контракт? — спросил Амброджани.

— Нет, кто-то из служащих ходит в его офис. Я думаю, он там получает бесплатный ланч, а потом возвращается с подписанным договором, и мы с ним работаем.

Брунетти не нужно было смотреть на Амброджани, чтобы понять, что тот подумал: этот служащий получает от мистера Гамберетто нечто посущественней бесплатного завтрака.

— Это единственный договор, который есть у мистера Гамберетто с вами?

— Нет, сэр. У нас заключен с ним договор на строительство нового госпиталя. Подписан он был давно, но потом началась война в Заливе, и все строительные проекты были заморожены. Но кажется, дело начинает подвигаться, и вроде бы работа начнется весной, как только можно будет копать землю.

— Это контракт на большую сумму? — спросил Брунетти. — Должно быть, так — ведь это целый госпиталь.

— Точных цифр я не помню, ведь мы подписывали договор давно, но думаю, что-то близко к десяти миллионам долларов. Только это было три года назад. Наверное, с тех пор сумма сильно выросла.

— Да, я в этом уверен, — сказал Брунетти.

Вдруг все обернулись на громкий лай, раздавшийся в доме. Потом увидели, как входная дверь открылась со скрипом и большая черная собака вылетела оттуда и бросилась вниз по ступенькам. Лая как сумасшедшая, она побежала прямо к Кейману и, подпрыгнув, лизнула в лицо. Потом повернулась к чужим, оглядела их. После чего отбежала в сторону, присела на траве, сделала делишки. И снова подбежала к Кейману, подскочила, стараясь ткнуться носом ему в нос.

— Сидеть, Китти-Кэт, — сказал сержант без всякой твердости в голосе.

Она снова прыгнула и ткнулась в него.

— Сидеть, девочка. Перестань.

Она не обратила на это внимания, разбежалась перед следующим прыжком и снова бросилась на него.

— Плохая псина, — произнес Кейман голосом, выражавшим совершенно противоположное. Схватив собаку обеими руками, он погрузил их в мех и с силой принялся трепать ее загривок. — Извиняюсь. Я думал улизнуть незаметно. Когда она видит, что я сажусь в машину, то просто сходит с ума, если не может отправиться со мной. Любит машины.

— Не буду больше вас задерживать, сержант. Вы очень помогли нам, — сказал Брунетти, протягивая руку.

Собака проследила взглядом за его рукой, морда с высунутым языком выглядела добродушно. Кейман высвободил одну руку и протянул ее Брунетти, но вышло это неловко, поскольку он все еще стоял, наклонившись над собакой. Потом обменялся рукопожатиями с Амброджани, а когда полицейские повернулись и пошли к воротам, открыл дверцу машины и позволил собаке туда запрыгнуть.

Машина подалась к ним задним ходом. Брунетти стоял у металлических ворот. Он помахал сержанту Кейману, давая знать, что закроет ворота сам. Американец выждал, пока ворота будут закрыты, включил зажигание и медленно тронулся. Последнее, что они видели, была собачья голова, выглядывающая из заднего окна, ее нос, нюхающий ветер.

Глава 20

Когда собачья голова исчезла из виду, Амброджани повернулся к Брунетти и спросил:

— Ну что?

Брунетти пошел к машине. Амброджани сел за руль, но не включал мотор.

— Отличный бизнес — построить госпиталь, — сказал наконец Брунетти. — Отличный бизнес для синьора Гамберетто.

— Да, — согласился его спутник.

— А это имя вам что-нибудь говорит? — спросил Брунетти.

— О да, — ответил Амброджани, а потом добавил: — Это тот, от кого нам посоветовали держаться подальше.

Когда Брунетти бросил на него непонимающий взгляд, Амброджани объяснил:

— Ну, это никогда не звучало именно как приказ, ничего подобного, но ходят слухи, что ни к синьору Гамберетто, ни к его делам не стоит присматриваться слишком пристально.

— А что будет? — спросил Брунетти.

— Ох, — сказал Амброджани с горькой усмешкой, — никто ничего не говорит открыто. Это просто намек, и всякий, у кого есть мозги, понимает, что это значит.

— И держится подальше от синьора Гамберетто?

— Вот именно.

— Интересно, — заметил Брунетти.

— Очень.

— Значит, вы относитесь к нему просто как к бизнесмену, ведущему дела в этих краях?

Амброджани кивнул.

— А края эти у озера Барчис.

— Да, и это очевидно.

— Как вы думаете, вы смогли бы что-то узнать о нем?

— Ну, попытаться можно.

— То есть?

— То есть, если эта рыбка средних размеров, то я смогу что-то узнать о нем. Но если это крупная рыбина, тогда особенно ничего не узнаешь. Или я узнаю только, что это просто-напросто респектабельный местный бизнесмен с хорошими связями в политических кругах. И это только подтвердит то, что нам и так известно: человек, имеющий высокопоставленных друзей.

— Мафия?

Вместо ответа Амброджани повел одним плечом.

— Даже здесь, на Севере?

— Почему бы и нет? Нужно же им куда-то перемещаться? Они на Юге только тем и заняты, что убивают друг друга. Сколько убийств произошло за этот год? Двести? Двести пятьдесят? Вот они и двинулись сюда.

— Правительство?

Амброджани фыркнул с каким-то особым отвращением, которое итальянцы приберегают только для разговоров о своем правительстве.

— Разве можно говорить о них раздельно: о правительстве и мафии?

Эта точка зрения была более жесткой, чем у Брунетти, но, вероятно, сеть, которую раскинули по всей стране карабинеры, позволяла получать большую, чем у него, информацию.

— А вы что скажете? — спросил Амброджани.

— Когда вернусь, позвоню кое-кому из влиятельных людей, пользуясь служебным положением. — Он не сказал Амброджани об одном звонке, который, по его мнению, даст ему больше, чем все прочие вместе взятые, хотя он будет отнюдь не служебным, совсем наоборот.

Они сидели так довольно долго. Наконец Амброджани протянул руку и открыл отделение для перчаток. Порылся там и вытащил сложенную карту.

— У вас есть время? — спросил он.

— Да. Сколько нужно времени, чтобы попасть на озеро?

Вместо ответа Амброджани развернул карту и разложил ее перед собой на руле. Он водил по ней толстым пальцем, пока не нашел то, что искал.

— Вот оно. Озеро Барчис. — Палец скользнул вправо от озера и потом резко вниз по прямой линии, ведущей к Порденоне. — Полтора часа. Может, два. В основном это автострады. Что скажете?

Вместо ответа Брунетти протянул руку назад, перекинул ремень безопасности через плечо, закрепил его между сидениями.

Двумя часами позже они двигались по извилистой дороге, ведущей к озеру Барчис, оказавшись среди примерно двадцати автомобилей, ехавших позади огромного груженного гравием грузовика, который полз вверх со скоростью чуть ли не десять километров в час и вынуждал Амброджани то и дело переключать скорость со второй на первую, когда они останавливались на поворотах, где грузовик маневрировал, тяжело поворачивая. Время от времени кто-нибудь обгонял их слева и вклинивался в узкий промежуток меж двух машин, тащившихся за грузовиком, подрезая одну из них и отчаянно гудя. Случалось и так, что какая-нибудь машина выруливала вправо к узкому карману на обочине и там останавливалась. Выскакивал водитель, поднимал капот и, не слишком думая о последствиях, открывал радиатор.