Сергей Бетев - Без права на поражение (сборник)

заключения ничего не говорил о новых преступных связях Верникина. Старые же, как было

известно Сгибневу, не сохранились.

Но ведь Сгибнев и сейчас не сомневался, что Верникин воровал с напарником. Кто же был

этим вторым, если не Шилова? Но и этот второй должен знать Шилову. Потому что иначе деньги

Хоминой не могли оказаться у нее...

Круг предполагаемых обстоятельств замыкался, не проясняя ничего.

Больше того, ко всему прочему прибавлялась еще шарада с лотерейными билетами.

Так или иначе, расследование принимало затяжной характер. А это, как знал по опыту

Сгибнев, не сулило ничего хорошего, пахло скорее всего провалом. Но он не мог примириться с

этой мыслью! Он не мог упустить Верникина!

...Поднявшись на третий этаж недавно построенного дома, Сгибнев перевел дыхание и

позвонил в квартиру Хоминой. Дверь открыл молодой мужчина.

— Простите, это квартира Хоминой? — осведомился Сгибнев.

— Да!

— А вы?..

— Ее муж. Пустынин Юрий Михайлович.

— Здравствуйте...

Сгибнев предъявил удостоверение и попросил разрешения войти. Мужчина, назвавшийся

Пустыниным Юрием Михайловичем, выжидательно посмотрел на Сгибнева.

— Скажите, а ваша приходящая домработница сейчас здесь?

— Нет. Сегодня я дома. Вам нужна она?

— Вы оба... Я по поводу кражи кошелька у вашей жены. Вместе с деньгами у нее пропали

выигрышные лотерейные билеты, которые покупали вы и ваша домработница...

— Знаю.

— Очень хорошо! — обрадовался Сгибнев.— Светлана Владимировна сказала мне утром

сегодня, что проверяли эти билеты по таблице вы...

— Предположим, я.

— Вот, вот,— Сгибнев широко улыбнулся.— И она сказала, что вы знаете номера и серии

билетов... У вас сохранилась таблица? — с надеждой спросил он, увидев стопку газет.— Давайте

посмотрим вместе...

Пустынин выслушал его до конца и, как показалось Сгибневу, неохотно подошел к газетам,

лежавшим на углу письменного стола. Сгибнев терпеливо ждал, досадуя на его медлительность:

«Если эта таблица среди газет, ее давно уже можно найти...»

Пустынин вытащил таблицу, развернул ее, посмотрел сначала сам и только потом передал

Сгибневу.

— Вот. Выигрыши помечены красными птичками.

Сгибнев и сам видел эти птички. Он взял газету, поблагодарил. Пустынина и распрощался.

Приехав в райотдел, положил газету в папку уголовно-розыскного дела. Около пяти вечера,

памятуя обещание побывать у Хоминой, решил просмотреть таблицу. Выписал номер только

первого выигравшего билета. Потом на номера уже не обращал внимания. Видел только

выигрыши. И плохо понимал: электробритва, мотоцикл «Планета», ковер, платок, велосипед

дорожный дамский, еще электробритва, автомашина «Запорожец»...

Срочно поехал в Центральную сберегательную кассу. Светофоры на перекрестках

возмутительно крали оставшиеся до конца работы минуты. В пять пятнадцать он вбежал в

здание сберегательной кассы.

Через три минуты вышел обратно уставший и злой.

Хлопнув дверкой, откинулся на сиденье и сказал шоферу с горьким негодованием:

— Вот так: начальство, у которого ненормированный день, предпочитает уходить домой

минута в минуту. А мы с тобой... Поехали в райотдел!..

Открывая дверь кабинета, слышал настоятельные звонки. Успел к телефону. Звонила

Хомина. Она долго объясняла, что сначала задержалась, потом приехала домой на такси, чтобы

успеть к нему, Сгибневу, но узнала, что он уже забрал таблицу, и вот теперь звонит ему с

автомата...

А Сгибнева душил гнев. Он сдерживался, чтобы не прервать ее грубо, и только шевелил

губами. Когда она кончила свои объяснения, сказал сухо:

. — К сожалению, сегодняшний день для нас с вами потерян. С такими вещами нужно

торопиться. Вы знаете лучше меня, что сберегательные кассы приступили к выплате

выигрышей.

— Извините...— донеслось до него из трубки.

— Да, да,— ответил он и больше не слушал ее, пока она не положила трубку.

Весь вечер Сгибнев терзал себя всевозможными предположениями, тут же отвергал их,

находил новые, но и они рассыпались в прах. Куда же запропастился тот злополучный кошелек,

в котором деньги и билеты лежали рядом? В горячке он едва не пошел на повторный обыск в

квартире Шиловой, но вовремя уличил себя в глупости: ведь Шилову задержался с деньгами до

того, как она вошла в свой дом. А он уже срезался на сапогах и хлопчатобумажной мужской

рабочей паре: оказалось, это была рабочая одежда самой Шиловой, в которой она ранними

утрами подметала тротуары и двор...

Сначала, когда деньги Хоминой были найдены у Шиловой, дело о краже казалось близким

к завершению. И хорошему завершению: во-первых, преступников удалось задержать и, во-

вторых, потерпевшей почти полностью возмещался материальный ущерб. При этом семь

лотерейных билетов воспринимались как два рубля десять копеек. Что это за утрата?!

И вдруг эти два рубля десять копеек в одно мгновение превратились в две тысячи

девятьсот семьдесят четыре рубля с копейками!

А так как тяжесть любой карманной кражи измеряется суммой материального ущерба,

оперуполномоченный Октябрьского райотдела милиции Николай Сгибнев по воле судьбы

должен был теперь раскрывать самую крупную и загадочную карманную кражу в Свердловске

за последние десять лет.

«Это можно за червонцем побегать месяц и плюнуть на всю канитель, потому что

неизвестно: украден он или обронен,— тоскливо думал Сгибнев.— А такая кража — что

хронический насморк: не раскроешь, так до пенсии не прочихаешься...»

Утром следующего дня Сгибнев обстоятельно доложил руководству райотдела о вновь

выявленных деталях кражи в магазине «Подарки».

В кабинете начальника райотдела майора милиции Береснева наступила долгая, гнетущая

тишина.

Нарушил ее сам начальник:

— Вы проверили, получены ли выигрыши по украденным билетам? — спросил он

Сгибнева.

— О том, что билеты выигрышные, стало известно только вчера днем. Пока устанавливали

номера и серии билетов, рабочий день администрации сберегательной кассы закончился.

— Так вот, прежде чем докладывать нам о странном случае, когда деньги обнаружены, а

билеты — нет, вам следовало получить от Центральной сберегательной кассы данные о том,

предъявлены ли указанные серии и номера билетов к оплате.

— Я сделал это в девять утра сегодня, товарищ майор,—ответил Сгибнев.

— И когда вам обещали результат проверки?

— К двенадцати.

— Прошу всех собраться у меня в двенадцать,— сказал начальник.— А сейчас совещание

прекратим.

...Около полудня Сгибневу сообщили, что по пяти билетам, сумма выигрышей по которым

не превышала ста рублей и поэтому не требовала регистрации личности их предъявителя,

деньги выплачены вчера.

— Скажите, пожалуйста, а нельзя ли попытаться установить личность получателя

выигрышей через кассиров?! — почти в отчаянии закричал Сгибнев.— Вдруг кто-нибудь

приметил. Ведь сразу по пяти билетам человек получал, запомнить такого легче!..

— Это невозможно,— отозвались в трубку.— В эти дни мы оплачиваем тысячи

выигрышей. Нашим кассирам некогда даже взглянуть в лицо клиентам. А что касается пяти

сразу, так это бывает: знакомые иногда просят получить заодно со своими...

На втором совещании у начальника Сгибнев сидел как на скамье подсудимых. До него едва

доходил смысл свалившихся на него обвинений.

Это он, Сгибнев, в погоне за «оперативностью» пренебрег первичными показаниями

свидетелей.

Это он не ухватился за лотерейные билеты и не использовал их для задержания

преступника.

— А может быть, заявление о билетах ложное? — предположил кто-то из

оперуполномоченных.— Фининспектор дело понимает...

Сгибнев только усмехнулся про себя: это исключалось. Хомина в магазине сразу

проговорилась о билетах. Она была убеждена, что кошелек у преступника, поэтому не могла

врать. Другое дело, если бы она назвала другие номера и серии в надежде, что пропажа не будет

обнаружена... Но и в этом случае, чтобы доказать ее обман, необходимо найти те билеты,

которые лежали в кошельке с деньгами. И, словно угадав мысли Сгибнева, начальник ответил на