Иэн Рэнкин - Грешники и праведники
— Ты знаешь, что мы нашли оружие?
— То, из которого убили Билли Сондерса? Да, прими мои поздравления и всё, что к этому прилагается…
— Браунинг, возможно привезённый с Фолклендов. Это ни о чём тебе не говорит?
— Должно говорить?
— В какой-то момент серийный номер был спилен, если это поможет тебе освежить память…
— Не уверен, что я…
— Лори Мартин, Джон. Ветеран, которому не удалось вписаться в цивильную жизнь. Его привезли в Саммерхолл двое патрульных после вызова соседей.
— Постой. Это когда было?
— Октябрь восемьдесят второго.
— Я появился в Саммерхолле только в ноябре.
— И имя Лори Мартина тебе ничего не говорит?
— Ничего.
— Он шумно себя вёл, и к нему выехал патруль. Он впустил их, и они увидели у него в гостиной пистолет.
— И что?
— В какой-то момент этот пистолет перестаёт фигурировать в документах. Он, похоже, даже не был представлен в качестве вещдока.
— Ну, говорить о том, что из этого же пистолета был убит Билли Сондерс, можно лишь с большой натяжкой.
— И ты об этом в первый раз слышишь?
— Честное скаутское.
— Мне стоит обращаться с этим вопросом к другим?
— Ты имеешь в виду святых?
— Мы только что допрашивали Гилмура.
— Вот как?
— Он придерживается своей версии развития событий.
— Это его право, я думаю.
— Джон…
— Шивон, я тебе не враг. Что бы ни случилось, имей это в виду.
— Что ты хочешь сказать?
— За всем этим стоит Фокс, верно? Он проштудировал все архивы Саммерхолла и многое заучил назубок. Смотри, он заставит тебя плясать под свою дудку… — Ребус отключился, закурил сигарету, стряхнул пепел в окно. Потом позвонил Эймону Патерсону.
— Это Джон, — сказал он. — Говорить можешь?
— Собственно, ничем не занят, — ответил Патерсон. — Тебя что-то беспокоит?
— Привозили на допрос Стефана.
— В связи с Билли Сондерсом? Логично.
— Дело вот в чём: они нашли оружие.
— Да, я слышал по радио.
— Но вот чего ты не слышал: они считают, что этот пистолет принадлежал ветерану но имени Лори Мартин. — Ребус помолчал в ожидании ответа, но на линии царило молчание. — Так вот, дело Лори Мартина проходило до моего появления, но браунинг я помню. Он лежал у тебя в ящике стола, а после стаканчика мог и наружу выйти ради шутки. Это был пистолет Лори Мартина?
— Джон, парень был героем войны. С боями прошёл по всем долбаным островам, а ему даже спасибо не сказали. Он в ту ночь нам такого порассказывал… Сержант из КПЗ нас позвал, чтобы мы послушали. Парню нужна была психиатрическая помощь, а за решёткой ничего такого ему не светило.
— И поэтому вы упёрли его пистолет. Вот только из протокола ареста забыли его вычеркнуть.
— Ты чего от меня ждёшь, Джон?
— Я хочу знать, что случилось с этим пистолетом.
— С пистолетом? Я понятия не имею. Когда мы покидали Саммерхолл, его уже не было в моём столе.
— Кто-то взял?
— Не знаю. — Патерсон помолчал. — Им же не удастся привязать его к убийству Сондерса, ты как считаешь?
— Это ты мне скажи. Даже если пистолет не имеет отношения к делу, для Фокса это ещё одна деталь пазла. Расследуется убийство, Эймон. Не надо думать, что всё это несерьёзно.
— Понял, не дурак.
— Вот и я тоже. Я бы тебе советовал этого не забывать. Ладно, сменим тему. Расскажи мне о Скользком Филе Кеннеди.
— Ещё одно имя из склепа. Кеннеди-то какое к этому имеет отношение?
— Вот ты мне и расскажи.
— Тут и рассказывать нечего — умер у себя дома после суток беспробудного пьянства. Ловкий был мерзавец. Мы давно должны были упрятать его за решётку, но всё не получалось. «Вина не доказана» — таков был вердикт в тот единственный раз, когда дело дошло до суда.
«Вина не доказана» — «незаконнорождённый вердикт»[42], который выносило жюри присяжных в Шотландии, когда считало, что обвинение недостаточно постаралось, чтобы доказать вину обвиняемого. Подозреваемый выходил из здания суда свободным, официально его репутация оставалась незапятнанной. Эти слова вызывали у любого полицейского приступ бешенства: «ты меня почти поймал, но не совсем». Ребус знал закоренелых преступников, выходивших из здания суда на свободу после вынесения вердикта «вина не доказана». Они ухмылялись и подмигивали полицейским, которые сотни часов проводили, выстраивая систему доказательств, которую затем отвергал коллективным разумом присяжных.
Может, в следующий раз тебе повезёт больше, говорили эти ухмылки и подмигивания.
— Ты присутствовал при вскрытии? — спросил Ребус.
— Нет.
— А Гилмур или Блантайр?
— Это было давно, Джон. — Патерсон погрузился в молчание, словно задумался. — Я почти уверен, что там был Фрейзер Спенсер. Да, Фрейзеру в тот день досталась короткая спичка.
«Врёшь, — подумал Ребус. — Зачем ты это делаешь?» Профессор Каттл уже назвал имена — Гилмур и Блантайр, — которые предпочёл забыть Патерсон.
— Я всё равно не понимаю, какое отношение к этому имеет Кеннеди, — сказал Патерсон.
— Я и не думаю, что он имеет отношение.
На, получи, баш на баш.
Ребус отключился и, докурив сигарету, щелчком отправил окурок через окно на асфальт. Посмотрел на верхний этаж здания, потом вылез из машины, пошёл к входу и нажал кнопку возле таблички «Трейнор / Белл».
— Слушаю.
Он узнал голос и, наклонившись к микрофону, ответил:
— Это сержант Ребус.
— Джессика не хочет вас видеть.
— Я пришёл говорить не с ней, Элис, — с вами.
— Что это значит?
— Если Джессика дома, то, может, вам лучше спуститься.
— Зачем? Что я сделала?
— Она знает про вас и нашего дорогого незабвенного министра юстиции? А если уж я задаю этот вопрос, то вот вам и ещё один: знает ли Форбс, что вы встречались с его папашей?
— Вы ублюдок, — сказала она. — Уходите и оставьте нас в покое.
— Не могу, Элис, пока не получу от вас несколько ответов.
— Пошёл вон! — Щелчок — и домофон отключился.
Он выпрямился, прождал несколько секунд, потом ретировался в машину и устроился поудобнее за рулём. Он уже собирался закурить новую сигарету, когда Элис Белл распахнула дверь, вышла из дома и оглядела улицу. Она нервничала, пальцы её были сжаты в кулаки. Наконец она увидела «сааб» и сощурилась, её губы вытянулись в тонкую решительную линию. Ребус жестом пригласил её в машину, и она подчинилась — села на пассажирское сиденье, громко хлопнула дверцей.
— Вы омерзительны, — сказала она.
— Когда вам позвонили следователи, вы сказали, что отец Форбса показывал вам Шотландский парламент. Насколько мне известно, их эта версия удовлетворила. — Он помолчал. — Но меня, в отличие от них, ваши слова не убедили, и то, что вы сидите здесь, рядом со мной, лишь подтверждает мои сомнения. — Ещё одна пауза. — Ну так вы не хотите рассказать?
— Что рассказать?
Ребус откинулся к подголовнику, глядя на неё вполоборота.
— Пока в полиции проверили только последние разговоры Пэта Маккаски. Я могу углубить проверку и выяснить, когда всё началось…
— Три месяца назад, — сказала она вдруг. — Три с половиной.
— И как вы познакомились?
— Форбс пригласил меня с Джессикой к себе. Его родители были дома. Когда я сказала, что меня интересует творчество Элисон Уотт[43], Пэт заметил, что в здании парламента есть её полотно. — Теперь наступила очередь Элис Белл сделать паузу. — Тогда, наверно, всё и началось.
— А Форбс и Джессика?..
— Они ничего об этом не знают.
— Как часто вы с ним встречались?
— Восемь раз. — В её голосе была слышна чуть ли не гордость за такой точный ответ.
— В его доме?
Она покачала головой:
— Никогда.
— А где?
— У него есть приятель, у которого квартира на Холируд-роуд. Приятель часто уезжает в Лондон… — На её лице появился румянец. — Я знаю, он гораздо старше меня и… он отец Форбса и вообще, но…
— Вы не на исповеди, Элис.
— Вы же не думаете…
— Что его смерть как-то связана с вами? — Ребус покачал головой. — Не думаю, если только вы меня не разубедите.
— Тогда я не вижу смысла…
Ребус повернулся к ней всем телом.
— Мне нужна информация, Элис. Мне нужно знать, что случилось в вечер аварии. Я нутром чувствую, что Джессика поделилась с вами.
— Не поделилась.
— Я думаю, вы лжёте.
— Я не лгу!
— Ну, если вы хотите так играть со мной, то я могу поделиться вашей маленькой тайной с некоторыми общими друзьями — для начала с Джессикой и Форбсом, а потом с бригадой, которая расследует обстоятельства смерти мистера Маккаски…
В её глазах вспыхнула ярость.
— Вы омерзительны, — сказала она дрожащим от гнева голосом.
