Андрей Троицкий - Приговоренные
Охранники рассмеялись, один вышел в коридор, второй остался в комнате. Они ждали чего-то: то ли отъезда босса, то ли его команды. Девяткин вспомнил, как жена Лихно обронила прямо ему под ноги брошку. Это не брошка упала, это сама фортуна улыбнулась ему. Но вскоре улыбка превратилась в гнилой оскал смерти. Заколкой брошки, загнутой на конце, он так и не расстегнул замок наручников. Только до крови разодрал подушечки пальцев, обломал ногти. Проклятый крючок так и не сдвинул с места крошечную втулку замка.
Девяткин по-прежнему держал руки на коленях. Чувствуя, как пальцы подрагивают от напряжения, он нащупал левый замок наручников, опустил в него металлический крючок. Работая подушечками большого и указательного пальца правой руки, повернул крючок вокруг своей оси на девяносто градусов. Продвинул его вверх на миллиметр и вправо на миллиметр. Почувствовал, как крючок зацепился за втулку. Кажется, теперь можно тянуть его вверх. От напряжения пальцы стали подрагивать, требуя отдыха. Если так и дальше пойдет, заколка может выскользнуть из руки. И тогда… В коридоре послышались какая-то возня, чьи-то далекие шаги и голоса.
Охранник бросил журнал на пол и скомандовал:
– Поднимайся!
Девяткин, продолжая сидеть за столом, закрыл глаза. Он крепко сжал подушечки большого и указательного пальца правой руки, решив, что крючок заколки крепко держит втулку замка. Плавно потянул пальцы вверх и скорее почувствовал кожей, чем услышал, как щелкнул замок на левом браслете.
– Слышь, ты, чучело, тебе прямо сейчас кадык вырвать?
Девяткин медленно поднялся на ноги, сжимая кулаки. Теперь он опасался, что правый браслет, замок которого расстегнут, может сам по себе раскрыться раньше времени.
– Я готов.
– Стой на месте. – Миниатюрное переговорное устройство, прикрепленное к правому уху охранника, пискнуло. – Внимание. Я вывожу его в коридор.
План освобождения сложился в голове сам собой. Сейчас этот малый поведет Девяткина по коридору на выход через заднюю или парадную дверь. Там, в коридоре, охранника и пленника будет разделять всего пара шагов. Воспользовавшись эффектом внезапности, Девяткин возьмет парня на прием, завладеет оружием и… Решит все проблемы.
Левый браслет наручников неожиданно раскрылся, наручники, теперь уже бесполезные, повисли на правом запястье.
Девяткина и охранника разделяли метров шесть-семь. Слишком далеко. Этот малый успеет выхватить пистолет и сделать пару прицельных выстрелов. Тут охранник увидел расстегнутые наручники и, запустив руку под пиджак, расстегнул перепонку подплечной кобуры. Девяткин схватил лежавший на грязной тарелке столовый нож с массивной рукояткой, зажал его двумя пальцами, завел руку за спину. Сделав шаг вперед, бросил нож, целясь охраннику в горло. Тот уже успел вытащить пистолет, но еще не положил палец на спусковой крючок.
Нож описал в воздухе не полуоборот, как положено на такой дистанции, а полтора оборота. Удар тяжелой серебряной рукоятки пришелся в лоб, чуть выше левой брови. Охранник тихо вскрикнул, пошатнулся, шагнул назад и свободной рукой схватился за лицо. Девяткин уже подлетел к нему, резко поднял правую ногу и твердым рантом ботинка ударил противника в предплечье правой руки. Пальцы разжались, пистолет упал на ковер. Девяткин не стал поднимать его.
А охранник, уже плохо соображавший, что делает, наклонился, пытаясь схватить оружие, и получил футбольный удар носком ботинка в лицо. Парень тяжело рухнул на пол, на столе зазвенела посуда. Уже лежа на ковре, он продолжал тянуться к пистолету. Одной ногой Девяткин наступил на вытянутую руку, а носком правого ботинка снова ударил по лицу, решив исход поединка.
Присев на корточки, он наскоро обшарил карманы, вытащил запасную обойму и бумажник, пустой, если не считать пары мятых купюр. Проверил пистолет: двенадцатизарядный крупнокалиберный «браунинг» готов к стрельбе, надо только опустить флажок предохранителя и нажать на спусковой крючок. Он встал напротив двери, прислушался.
Вот послышались шорохи, скрип половиц и быстрые шаги. Человек, находившийся в коридоре, взялся за ручку и потянул ее на себя. Девяткин левой ногой оттолкнулся от пола, подошвой правого ботинка изо всех сил ударил в дверь и выстрелил с левой руки. Раздался смачный хлопок, поглотивший другие хлопки выстрелов. Дверь, продырявленная пулями, готова была сорваться с петель. Длинная щепка с острым концов воткнулась в щеку Девяткина и обломилась, ее острие осталось под кожей.
Услышав стон, Девяткин распахнул дверь. С лицом, залитым кровью, на ковровой дорожке лежал второй охранник. Ноги вздрагивали, будто кто-то подносил к телу оголенный электрический провод; он доживал последние минуты. На мгновение пришел в себя, взглянул на Девяткина снизу вверх, застонал и обмяк. Пальцы руки, сжимавшие пистолетную рукоятку, разжались, ноги перестали дрожать. Осмотревшись, Девяткин присел на корточки, обшарил карманы убитого. Вытащил и бросил на пол замусоленную колоду карт, бумажник, в темном чреве которого хранилось немного денег и ключи от наручников. Ни документов, ни фотографий, ни мобильного телефона.
Одна сторона длинного узкого коридора выходила в холл, другая упиралась в закрытую дверь. Девяткин решил, что Лихно уехал несколько минут назад. Тишина такая, что муху можно услышать.
– Черт, черт, – прошептал он, понимая, что расслабляться еще рано.
Ключом открыл второй замок наручников, снял стальной браслет с запястья и встал на ноги. Этот особняк построен лет пятьдесят назад, а может, и раньше. Наверняка тут множество комнат и темных закоулков, за каждым углом ждет смертельная опасность. Самый разумный вариант – найти телефон и связаться с Петровкой. Там определят, откуда звонок, и вышлют сюда оперативников и группу силовой поддержки. Дом оцепят, потом всем желающим предложат сдаться. Но где найти этот чертов телефон? Куда повернуть, в сторону холла или в другой конец коридора?
Холл – открытое место. Риск поймать пулю возрастает многократно. Девяткин выбрал противоположное направление и зашагал осторожно, на цыпочках. Рассохшиеся половицы тихо поскрипывали. Он остановился перед дверью, из-под которой выбивалась полоска света, прислушался. С другой стороны двери что-то звякнуло, будто со стола на керамические плитки пола уронили ножик.
Девяткин толкнул дверь ногой, сделал шаг вперед. Он попал в просторную кухню, посередине стоял квадратный разделочный стол, заставленный грязной посудой. На краю стола сидел черно-белый кот с длинными усами. Глянув на незнакомца, лизнул одну из тарелок, спрыгнул на пол и пропал из вида.
За окном шумел ветер. Кажется, на втором этаже кто-то ходил, тяжело ступая по паркету. Девяткин развернулся, побежал по коридору в обратную сторону, к холлу, откуда наверх поднималась широкая лестница, и бросился вверх по ступенькам.
Глава двадцать первая
Около часа машина ползла по горной дороге, забираясь все выше и выше. Потом дорога пошла под уклон. Изредка попадались лачуги, прилепившиеся к горным склонам, словно ласточкины гнезда. И снова начинались безлюдные места, горные склоны и узкие равнины, где не было ни воды, ни растительности.
В первых утренних сумерках проехали селение – десятка три-четыре небогатых подворий, в основном одноэтажные дома с плоскими крышами и крошечными окнами, в которые едва ли пролезет крупная собака. Посередине поселка возвышалась мечеть с минаретом. Возле нее в ожидании утренней молитвы бродил мужчина в красных шароварах, жилетке из грубой овчины и длинной рубахе, подвязанной шнурком. На плече, будто ружье, он держал свернутый трубочкой рулон толстой оберточной бумаги, заменявший беднякам коврик для молитвы. Увидев машину, человек склонился в низком поклоне.
Джип остановился в другом селении, возле хибары, построенной из глины и соломы. Единственное окно дома выходило на дорогу, вместо стекла на раму натянули кусок прозрачной пленки. Через дверной проем видна керосиновая лампа, стоявшая на самодельном столе, контуры человеческой фигуры. Впереди – улица, застроенная такими же убогими домами. Селение оказалось беднее того, что проезжали пару часов назад. Мечети здесь не было, людей не видно, даже собаки не лают.
– Приехали, – сказал водитель, обращаясь к Сотникову. – Вам прямо сюда. В этот дом. А я поеду в свою конуру, успею пару часов поспать.
– Ты останешься здесь, – недовольно проговорил Сотников.
– Как скажете, – пожал плечами водитель. – Я – человек маленький. Что прикажете начальству доложить?
– Начальству я сам доложусь.
Сотников потянулся к водителю, залез ему под куртку и вытащил из внутреннего кармана пистолет. Из дорожной сумочки, висевшей на брючном ремне, достал нож с наборной пластмассовой рукояткой, обоюдоострым клинком и две запасные обоймы к пистолету. Тут выяснилось, что Палыч, задремавший дорогой, не спит. Он сидел, выпрямив спину, сжимая пистолет в левой руке и направив ствол в затылок водителя. Палыч готов был начать стрельбу по условленному знаку Сотника, но знака пока не было.