Алексей Макеев - Очень большие деньги
О Джеке Бабалу, Степанкове и Бугае он сейчас почти не думал. Для него они уже были где-то далеко, хотя на самом деле как раз сейчас оба могли находиться в доме Панкрата. Этот последний больше волновал сейчас Глумова. Раз труп Панкрата обнаружен, значит, Глумов автоматически попадает в разряд подозреваемых по этому делу. От пистолета нужно избавиться в первую очередь. Как только он окажется в открытом море, он выбросит ствол в воду. Что же, придется все начинать сначала.
Но на причале Глумову пришлось испытать небольшое потрясение – на берегу не было ни одной лодки. Только равнодушные волны ударяли о прибрежные камни и безнадежно свистел ветер. Глумов долго смотрел на невидимый горизонт и до боли сжимал челюсти. Потом он повернулся и пошел обратно к поселку.
Он сразу стал заворачивать правее, надеясь побыстрее выйти к дороге. Если все получилось, как он планировал, значит, Степанков уже должен быть где-то здесь, а с ним и его машина. Именно машина сейчас интересовала Глумова больше всего. Если Степанков захочет, они уедут вдвоем. Если нет, он уедет один, чего бы это ему ни стоило.
Он круто обогнул дом Панкрата, в котором по-прежнему не горело ни единого огня, и вышел на дорогу. Шел он быстро, но тихо, уверенный, что никто его не видит.
Неожиданно он услышал в отдалении какой-то шум и остановился. Впереди на дороге вдруг мелькнул свет фар и тут же пропал. Жужжащий звук работающего мотора растаял вдали.
Глумов затравленно огляделся. «Что за невезуха! – подумал он. – Это наверняка Степанков. Больше некому. Но почему он уехал? Они не нашли меня? Вернулись в город? Плохо дело. В таком виде меня ни один водила не возьмет. Ждать до утра?»
До утра он ждать не хотел. Утром ловушка захлопнется – в этом он был уверен. Он сдвинул брови и решительно зашагал вперед.
Неожиданно со стороны поселка до его слуха долетел какой-то новый звук. Это было похоже на скрипнувшую дверь. Глумов остановился и резко обернулся.
Сколько ни напрягал он зрение, ничего увидеть не удалось. Но Глумов был убежден – звук исходил от дома Панкрата. Неужели Бугай все-таки здесь? Но тогда почему уехал Степанков? Сдали нервы? Он заколебался.
Время у него еще было – до рассвета оставалось часа два. Искушение разделаться с людьми, которые отравили ему возвращение на родину, снова дало о себе знать. Он уже почти забыл о них, но они сами о себе напомнили, они опять не оставили ему выхода.
Глумов двинулся обратно к поселку. Он шел очень осторожно, стараясь не задеть даже малейшего камешка на обочине. Одновременно уши его ловили каждый шорох, который долетал из темноты.
Наконец Глумов дошел до забора, окружавшего поместье Панкрата. Приземистый силуэт дома темнел в двух шагах от него. Больше ни одного звука не доносилось оттуда. Глумова удивило, что даже Флейта никак не реагировала на его появление. Лаять она не любила, но хотя бы заскулить или зарычать должна была. Но Флейта молчала. И Глумов вдруг понял, что никакой ошибки быть не может – Бабалу с Бугаем здесь, в доме, и это наверняка Бабалу свернул шею собаке. Он ненавидит, когда рядом с ним что-то живое. Нести смерть – его призвание и страсть. Если кто и мог прикончить безобидную Флейту, то только Джек Бабалу. С тактической точки зрения это было глупо. Если бы собака бегала сейчас по двору, то Глумов мог бы и поверить, что в доме никого нет.
Но знать, что враг рядом, – это было полдела. Нужно было его еще прикончить. А сделать это совсем непросто. Джек Бабалу и Бугай – не те люди, которых можно взять голыми руками. И кто знает, не подкрадывается ли Джек сейчас к нему со спины – на его смуглом лице ликующая улыбка, а в костистом кулаке нож с длинным лезвием – его любимая игрушка.
Глумов нервно оглянулся. Никого рядом не было. «Не дергайся! – подумал он. – Дерганых потрошат первыми».
Он немного подумал, а потом быстро снял плащ и приладил его на самую высокую жердь забора. Плащ у него был довольно светлый, его очертания угадывались в темноте, и если не приглядываться, то со стороны вполне можно было вообразить, будто у забора стоит человек.
Чемоданчик Глумов без сожалений поставил тут же у забора и опустил предохранитель пистолета. Все было готово. Можно было начинать охоту.
В доме кто-то был – у Глумова теперь не оставалось никаких сомнений. Снова скрипнула открываемая дверь. Кто-то вышел на крыльцо и остановился.
Глумов нарочито громко кашлянул, пригнулся и крадучись стал обходить щелястый забор, одновременно стараясь следить за тем, что происходит во дворе.
В доме заволновались. Глумов услышал короткий, едва различимый свист – так свистеть умел только Джек Бабалу. Значит, они заглотили наживку. Теперь ошибаться было нельзя. Глумов замер, различив, как через двор метнулась человеческая фигура.
Пригнувшись точно так же, как Глумов, этот человек выскользнул со двора и стал всматриваться в темноту. Глумов видел его окаменевшую паучью тень в двух шагах от калитки.
Вдруг она исчезла, будто сквозь землю провалилась. Глумов догадался, что человек лег на землю. Он услышал тихий характерный шорох – кто-то полз ему навстречу. Из тех двоих, кто шел по его следам, так тихо ползать мог только Бабалу.
На секунду все стихло. Замер Глумов, замер и ползущий ему навстречу человек. Похоже, он всматривался в белое пятно у забора, светившееся в ночной темноте, как привидение. Это продолжалось каких-то пять секунд, не больше. А потом человек на земле издал еле слышный разочарованный вздох и так же ползком попятился назад. Глумов понял, что его хитрость разгадана и теперь Бабалу настороже и ждет нападения с тыла.
Глумов решил подыграть ему, применив испытанный способ. Он поднял с земли камешек и швырнул его в сторону дома. С металлическим стуком тот упал за спиной Бабалу.
Джек, как ужаленный, извернулся и привстал на корточки. В его руке тускло сверкнуло лезвие. В запасе у Глумова было не более секунды, и он не стал раздумывать. Он поднял пистолет и выстрелил Бабалу в спину.
Треск выстрела разорвал тишину. В скалах стукнуло короткое эхо. Бабалу тихо вскрикнул и ткнулся носом в землю.
Но Глумов не торопился и, как оказалось, правильно делал. Джек Бабалу умел терпеть боль как никто и дрался до конца. Ранен он, видимо, был очень серьезно, потому что многого сделать не мог, но, придя в себя, сделал то, что мог, – метнул нож.
Глумов услышал, как над его головой просвистел тяжелый клинок, и поблагодарил бога за то, что тот надоумил его не торопиться. Но с Бабалу шутить не стоило, и поэтому Глумов без колебаний опять направил дуло на корчащееся под забором тело и выстрелил еще раз. Теперь нужно было менять позицию.
Он быстро упал на землю и не хуже Джека пополз, торопясь уйти с опасного места. Где-то рядом был Бугай, и он вполне мог доделать то, что не удалось напарнику, особенно если бы ему удалось застать Глумова врасплох.
Глумов был уверен, что успел предупредить такую попытку, но здесь его ждало еще одно небольшое потрясение. Он явственно услышал звук шагов бегущего по дороге человека. А чуть в стороне бежал еще один! Они бежали молча, но решительно, с каждой секундой оказываясь все ближе к дому Панкрата.
Глумова будто кипятком ошпарило. Как он мог забыть про ментов? А они про него не забыли. Они уже здесь, и сколько их, одному богу ведомо. Или это люди Чемодана? Тогда у него практически нет шансов. Эти его в живых не оставят. Собственно, и вариант с милицией Глумова устраивал мало. Он ухитрился убить уже четверых. Лучшей предпосылки, чтобы закончить жизнь где-нибудь на строгом режиме, среди красот суровой северной природы, и придумать трудно.
Глумов выстрелил в бегущих от отчаяния, не стараясь попасть. Он просто вымещал досаду – то ли на этих настырных людей, мешающих ему жить, то ли на самого себя, жить не умеющего.
С дороги тоже прогремел выстрел. Но стреляли явно в воздух. И тут же сердитый голос крикнул:
– Прекратить сопротивление! Милиция! Вы окружены!
Глумов остановился и опустил пистолет. Он впервые в жизни не мог принять нужного решения. Стрелять в ментов было бессмысленно – это не принесло бы ему никакой выгоды. Бежать тоже было некуда. Он не знал, что делать.
Глумов не видел, как в этот момент со двора бесшумно вынырнула еще одна человеческая тень. И выстрелов он тоже не слышал – стреляли с глушителем, а мысли его были сейчас чересчур далеко. Глумов только почувствовал, будто в спину ему вбивают тупые стальные костыли, разрывая кожу и мышцы, круша кости и сминая внутренности…
Сгоряча Гуров тоже не сразу понял, что стреляли из пистолета с глушителем. Он только вдруг увидел, как в двадцати шагах от него с шумом рухнул на землю человек, а потом увидел второго, копошащегося у забора, и, сопоставив эти факты, сообразил, откуда исходит главная опасность. Он опять выпалил в воздух и крикнул:
– Положить оружие! Будем стрелять на поражение!
