Ян Гийу - Красный Петух
Карл скорее лежал, чем сидел. Он устал. Ему явно не нравился Нэслюнд. И было неинтересно обсуждать с ним этот случай.
- А что было бы, если бы он успел прицелиться?
Карл колебался. Уж не ожидал ли тот хитрого ответа по установившемуся правилу: мол, тогда я выбил бы револьвер из его руки, не повредив меблировки, или что-то в этом роде? Но зачем притворяться в таком деле? Карл решил не лгать, несмотря на возможный выговор.
- Если бы он успел схватить револьвер, то я сделал бы два выстрела прямо в него, чтобы наверняка. Пули попали бы в область сердца, в легкие. Возможно, он и выжил бы, но кто знает. Он явно хотел любыми способами уйти от нас, и в этом случае ничего другого не осталось бы, как стрелять.
- Понимаю, - спокойно сказал Нэслюнд, - думаю, что понимаю.
Карл с некоторым подозрением ждал, что будет дальше. Он был уверен в себе, да и все, кажется, прошло вполне нормально. Мало кто успел бы вытащить оружие и подготовиться к выстрелу в такой неожиданной ситуации. Статистику американской полиции на этот счет абсолютно невозможно толковать иначе.
Но Нэслюнд решил мягко пробиваться дальше. Нет, конечно же, ни о какой формальной взбучке речи не идет, наоборот, он доволен услышанным. Он оченьдоволен.
- Насколько я понимаю, подозреваемый преступник - крайне опасная личность, - продолжал Нэслюнд после одной из своих искусных пауз. Карл бессознательно выпрямился, а Нэслюнд продолжил:
- Он у нас под наблюдением, мы хотим знать, что у него сейчас на уме.
Нэслюнд сделал еще одну паузу.
- А что думаешь ты, Хамильтон? Что он предпримет?
- Если мы говорим об одном и том же человеке, то он вообще ничего не предпримет. Он пойдет на работу и будет вести себя совершенно нормально, - ответил Карл тоном, который прозвучал бы иронически для более чувствительного уха, чем у Нэслюнда.
- Мое мнение такое же, - продолжил Нэслюнд, - и при этом, вероятно, пройдет время, пока мы обработаем объемный материал на него. А когда обработаем, возможно, станет "горячо". Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
- И что? - подозрительно спросил Карл.
- Возможно, встанет вопрос о захвате этого дьявола. Я хотел бы, чтобы и ты был там, если ты понимаешь меня.
- Ты хочешь, чтобы я убил его?
- А ты боишься?
- Нет. Значит, ты хочешь, чтобы я его убил?
Нэслюнд не ответил прямо, и в этом была его ошибка, если он хотел скрыть свои намерения, уходя от ответа. Но то, что он сказал, стало основой постоянной ненависти между ними.
- Понимаешь, Хамильтон, я хотел бы закончить операцию спокойно и красиво. Я имею в виду этого дьявола. Но я не хочу, чтобы это легло, например, на твоих старших коллег. Так что, если, и я подчеркиваю если, узел затянется, я говорю о подозреваемом преступнике, я хотел бы, чтобы сделал это дело ты. Понятно?
- Да, понимаю, что ты имеешь в виду. Значит, его прослушивают дома, но не на работе, кроме того, за ним посменно наблюдают по двое, так?
- Точно. Нам надо придумать что-то и принять решение раньше, чем он догадается.
Карл собрался было спросить о возможном альтернативном преступнике, но в последнее мгновение удержался и интуитивно отказался от такого вопроса. Он неожиданно почувствовал сильное презрение к этому маленькому педанту, "торгашу автомашинами", сидевшему по другую сторону письменного стола. Лучше уж промолчать о том, какие чувства испытывал он к этому Шерлоку Холмсу.
Карл кивнул, встал, натянул пиджак на плечи и вышел. Нэслюнд же какое-то время смотрел на закрывшуюся дверь и радовался: "Да, черт возьми! Ну, ты же просто дьявол!"
Глава 7
Поскольку Фристедт пришел на работу первым, его день начался с сомнений, попросить ли секретаршу включить кофеварку или заняться этим самому. Ведь до этого он уже дважды ошибался: один раз кофе вылился мимо чашки, а второй раз кипяток стал идти и через фильтр с кофе, и мимо. И поскольку Аппельтофт мог прийти в любую минуту, он не рискнул быть застигнутым на месте "преступления" (Аппельтофт был самым домовитым, по крайней мере по стандарту "фирмы"). Но сейчас, когда появились оба коллеги, один за другим, положение было под контролем, и Фристедт с напускной беспечностью, подал наконец чашку сначала удивленному Аппельтофту, а потом и Карлу, вообще не наблюдавшему за этим историческим событием.
- Я должен кое-что рассказать вам по секрету, но не хочу, чтобы это стало кому-нибудь известно от вас. И если в будущем это всплывет, лучше, чтобы вы узнали обо всем сейчас и от меня, - начал Фристедт. Его коллеги сели и приготовились внимательно, не задавая вопросов, слушать.
- Я определил происхождение пистолета, по крайней мере получил квалифицированную информацию, - продолжал Фристедт. - Итак, пистолет был в сентябре 1973 года поставлен из Советского Союза в Сирию, как раз перед началом одной из двух войн. Оружие попало кому-то из офицеров - то ли танкисту, то ли пехотинцу. На этом след обрывается.
- Как ты это узнал? - удивился Аппельтофт.
- В этом-то и проблема. Я связался с шефом ГРУ. Мы с ним тайком бродили по Юргордену. Просто цирк. Во всяком случае, он рассказал мне все. Но проблема не в этом, а в том, что он попросил меня об одной услуге.
Аппельтофт чуть не поперхнулся кофе, но замахал рукой: мол, продолжай.
- Да, сначала я думал, как и ты, Аппельтофт, но оказалось все не так просто. Он сообщил мне данные об одном типе из Управления по делам иммигрантов, который передает сведения об иранских беженцах в иранское посольство. Явный случай шпионажа за беженцами, иными словами - "незаконная разведдеятельность". Имя, время, место. "Взять при передаче сведений", - сказал русский. Так что у меня проблема, как вы понимаете.
- Что ты? Какая проблема? Если это правда, надо идти и брать этого подонка. Какая разница, - возразил Карл.
- М-да, не знаю. Еще не бывало, чтобы русские делились с нами бесплатно, - продолжал размышлять Фристедт.
- Нет, но мы их и не просили, - улыбнулся Аппельтофт. - Мне кажется, что проблем нет. Если это правда, "фирма" должна взять этого типа.
- Хотя зачем русскому нужно, чтобы мы схватили его? - поинтересовался Фристедт. - В чем загадка?
- Может, и нет никакой загадки. Например, тот выпрыгнул из их платежных ведомостей к тем, кто лучше платит; вот они и отдают его, - спокойно заметил Аппельтофт. Его опасения словно ветром сдуло.
- Или, возможно, это связано с политической игрой Иран - Ирак - Советы, о которой мы ничего не знаем и никогда не узнаем, - предположил Карл.
- Кстати, это лишь дебют русских в нашем клубе, - сказал Аппельтофт. - Веннерстрёма предложили США, Берлинга на нашей "фирме" мы получили от израильтян, и, насколько я помню, американцы выдали нам того дьявола, сыщика из отдела по иностранцам, что продавал беженцев Ираку. Между прочим, смешно: американцы выдают нам наглеца, продающего беженцев в Ирак, а русские отвечают выдачей нового наглеца, торгующего с Ираном. Во всяком случае, нам не стоит беспокоиться, пока не окажется, что информация ошибочна, тогда и посмотрим.
Им пришлось прокрутить еще немало вариантов. Русский, быть может, хотел показать, что его сведения о пистолете совершенно достоверны, и поэтому вложил их в один пакет с другими сведениями, которые тоже должны быть истинными. Каков сценарий, а? Или это действительно начало отношений купли-продажи? А может, крючок на того комиссара из СЭПО, что плюнул на условности этикета и сам пошел на риск?
Время покажет. Фристедт решил поговорить с "нужными" людьми, чтобы парень из Управления по делам иммигрантов был схвачен. А о том, как он узнал историю пистолета Токарева, кстати, вполне правдоподобную, надо молчать.
- Ну и насколько же мы поумнели, исходя из "правдоподобности" русской истории о пистолете? - спросил Фристедт.
- Ненамного, - разочарованно пробурчал Карл; он уже мысленно поработал с этой проблемой, но результат не вдохновлял его. - Ведь мы возвращаемся к 1975 году, когда сирийская армия входит в Ливан и пистолет каким-то образом попадает в Бейрут, а там любая палестинская организация приобретает его, и мы опять на исходных позициях.
Оба полицейских беспомощно смотрели на Карла. Им казалось, что тот даже слишком прав.
- "Много крика - мало шерсти", - сказала старуха, подстригая поросенка, - попытался пошутить Фристедт в надежде на овации. - Ну, что нам теперь делать?
- Карл и я пришли к выводу, что нам следует сосредоточиться на допросах двух активистов пропалестинского движения, о которых мы знаем меньше всего, я имею в виду тебя и себя. А Карл пройдется по библиотеке Хедлюнда; может быть, он найдет там какую-нибудь путеводную ниточку. А я займусь его корреспонденцией и кое-чем еще.
- Да, конечно, мы вчера не говорили об этом, но по утреннему "Эхо" я слышал, что в Сёдертелье все прошло хорошо. Значит, просто обычные воры? - спросил Фристедт.
