Николай Леонов - Полковнику никто не верит
Пока еще эти блаженные мечты оставались мечтами, но кое-что уже начинало вырисовываться. Данилову нравилось, как он оплел этого тупого и самодовольного служаку Гурова. Несмотря на свои заслуги и любовь руководства, он в одночасье оказался связан по рукам и ногам, отстранен от дела и ославлен на всю Москву. Даже если не удастся посадить его за решетку, месть все равно будет сладкой. Гуров воочию убедится, кто есть кто.
Конечно, кое-какие просчеты в его деятельности имеются. Наверное, нужно было сосредоточиться больше не на Гурове, а на лаборатории и Василевском в первую очередь, как на том настаивал Туманов. Но старая ненависть сама продиктовала Данилову, что делать. Только окончательно унизив Гурова, он обрел душевное равновесие и бросился подчищать концы, которые пока еще висели.
Этим утром он ждал известий от Нарышкина. Тот должен был привезти известие о смерти Василевского. Должен. Иначе его собственная судьба могла повернуться самым непредсказуемым образом. Кажется, он это хорошо объяснил.
Но в шесть утра известий еще не было. Сам Данилов никуда звонить не собирался. Никакой связи между ним и рядовыми исполнителями! Он никого из них не знает. Все совпадения, как пишут в книгах, совершенно случайны.
Данилов в одних трусах, босиком встал под шелестящую листвой яблоню и приступил к дыхательным упражнениям. Это не была методика йогов, но кое-что из нее Данилов позаимствовал.
Выбросив из головы все постороннее, Данилов закрыл глаза, зажал пальцем левую ноздрю и сделал очень глубокий вдох правой. Теперь нужно было на некоторое время задержать воздух в легких и выпустить его через другую ноздрю. Это полностью восстанавливало равновесие в организме. Однако в это время категорически нельзя было волноваться и отвлекаться на что-то постороннее. Но как было не отвлечься, когда вдруг в этот ранний мирный час, когда еще и птицы не все поднялись, за забором вдруг послышался шум приближающегося автомобиля. Он резко оборвался как раз напротив дома подполковника Данилова.
Данилов никого не ждал, но роскошный «Линкольн» угадал сразу. «Какого черта принесло сюда эту атомную бабу? – промелькнула в голове тревожная мысль. – Наверняка что-то случилось. Хотя эта ведьма порой просто не знает, куда девать энергию. Создал же бог такое чудо!»
А Соловьева уже требовательно названивала у ворот. Данилов с сожалением выдохнул обеими ноздрями и пошел открывать. Можно было зайти в дом, чтобы накинуть халат, но он не стал этого делать. Если у этой чертовой бабы шило в одном месте, то пусть смотрит на настоящего мужчину в натуральном виде. Он не будет приспосабливаться к чужим капризам.
Однако Соловьева оглядела его статную фигуру с негодованием и презрением, на которое способны одни женщины.
– Закаляетесь? – спросила она, врываясь во двор. – Похвально. Здоровье вам понадобится, когда вас отправят туда, где парится сейчас Туманов...
– Что за жаргон, госпожа адвокат?! – с упреком сказал Данилов. – И к чему эти угрозы? И почему такая суета с утра пораньше? Вам не хочется поспать лишние полчаса? Что-нибудь случилось? В таком случае объясните по-человечески!
– Я вчера навещала своего клиента, – сказала Соловьева. – Поставила его в известность о последних событиях. Он очень недоволен. Сказал, что даром выбрасывает на вас деньги. Вот, распорядился, чтобы я с утра вас хорошенько завела.
– Чем это он недоволен? – помрачнел Данилов.
– Гуров на свободе, – отчеканила адвокат. – Химики в больнице под охраной. Василевский не ликвидирован. И даже Стаканников чего-то там начинает шевелиться. В таких условиях мы не можем вести полноценную работу. Я кручусь как белка в колесе, но все это может оказаться по вашей милости впустую.
– Вон как вы все поворачиваете! – злобно скривил губы Данилов. – Это я кручусь! А вы бегаете как шестерка и передаете мне малявы от своего пахана! Вот и вся ваша работа! Полагаете, что легко вывести из игры матерого опера, каким является Гуров?
– При чем тут Гуров?! Он – дело десятое! Главное – убрать Василевского! Это главный свидетель. Ситуация такова, что этот человек будет теперь до конца закапывать своего бывшего хозяина. Туманов беспокоится даже не столько о судьбе лаборатории. Сейчас главное – выкрутиться с убийством Синягина. Вы за что берете деньги? Немалые, между прочим, деньги!
– Между прочим, я еще и третьей части не получил из обещанного!..
– Да вы ничего и не сделали! Для вас и третьей части много!
– А вы, я смотрю, действительно пашете не за страх, а за совесть! – заметил Данилов. – Пупок не надорвите!
Соловьева смерила его уничтожающим взглядом.
– Плебей! Мент всегда останется ментом, хоть осыпь его золотом с ног до головы, – сказала она.
– Не все же попадают в высшее общество, – насмешливо парировал Данилов. – Вы, наверное, проявили для этого какое-то особенное усердие, а? Ну, чисто по-женски? Не знаю, как это у вас получается, не обучен этим штучкам...
– Можете сколько угодно отпускать ваши грязные намеки, – холодно заявила Соловьева. – Мне плевать. Но я вас предупреждаю от имени клиента – или делайте свою работу, как договаривались, или у вас будут крупные неприятности.
Она резко повернулась и вышла на улицу, хлопнув калиткой. Данилов с ненавистью посмотрел, как отъезжает черная машина, и пошел в дом. Заниматься гимнастикой ему расхотелось.
Он наскоро сполоснулся под душем и накинул сорочку на еще влажные плечи. В этот момент зазвонил телефон. Данилов нахмурился и взял трубку. Звонил коллега, майор Ступин. Для него было рановато, да и голос его, наполненный тревогой, не вселил в душу Данилова успокоение.
– Слышь, я чего звоню, – быстро сказал Ступин. – Тут такая фигня... В общем, мне сейчас телефонировал некий Павленко – сказал, что ты его знаешь...
– Ну, дальше! – резко оборвал его Данилов. – Я много кого знаю. С фамилией Павленко наверняка тоже люди есть. О чем был разговор?
– Понимаешь, он сказал, что взяли Нарышкина, – понизив голос, сообщил Ступин. – Где-то в Балашихе, что ли... Короче, хотел, чтобы я тебя предупредил.
– Зачем?
– Ну-у, в общем, диспозиция такая. Павленко откуда про это дело узнал? Ему позвонил сам Нарышкин, когда их накрыли. Успел отзвониться и пригрозил, что если его не вытащат, то он тебя сдаст. Это очень серьезно, Данилов?
– Послушай, Ступин... – Данилов не соображал, что следует сказать. Он чувствовал себя так, будто его ударили по темени обухом топора. – Послушай... Э-э... В общем, спасибо, что позвонил. Только я тебя убедительно прошу – забудь об этом разговоре. Для своей же пользы. Договорились?
– Заметано, – с облегчением ответил Ступин. – Ну, тогда я отключаюсь. Пока!
Еще минуту Данилов стоял оглушенный, а потом принялся лихорадочно одеваться. Кровь молотила в висках со скоростью пулемета. Впервые за долгое время Данилов никак не мог собраться с мыслями. Этот гад Нарышкин, которого он пригрел и дал возможность иметь приличный заработок, собирается заложить его! Конечно, это еще не конец. Он будет бороться. Они ничего не докажут. Но ситуация неприятная. Необходимо опередить и сделать ход первым. Сначала он забьет гвоздь в крышку гроба этого предателя. Нарышкин будет все валить на него, но набор редких ножей найдут у него в квартире. Набор особенно ценный тем, что на двух экземплярах имеются отпечатки пальцев уже не Гурова, а Нарышкина. Этот идиот был настолько глуп, что не заметил, как Данилов подсунул и тут же убрал дополнительные экземпляры. Он полагал, что вертит в руках один и тот же нож, который позже пошел в дело.
Данилов похвалил себя за то, что оказался столь предусмотрительным. Уже одетый, он залез в сейф и вытащил оттуда завернутую в серый шелк коробочку с ножами и пистолет с полной обоймой. С коробкой под мышкой и с пистолетом за поясом вышел из дома, запер двери и отправился в гараж. Швырнув коробку на заднее сиденье, он вывел машину и погнал ее в направлении Москвы. Он представлял себе неповоротливость родной правоохранительной системы и надеялся, что и сегодня оформить все необходимые бумаги тем, кто взял Нарышкина, удастся в лучшем случае к полудню. До тех пор он успеет сделать свое дело. Ключи от квартиры Нарышкина у него были, хотя сам хозяин вряд ли об этом подозревал.
Данилов гнал на всю катушку, не опасаясь, что его остановят на дороге. Никому не хочется связываться с человеком из службы внутренней безопасности. Подъехав к дому Нарышкина, с удовлетворением констатировал, что часы показывают семь.
Не выходя из машины, осмотрел улицу, припаркованные возле дома машины. Ничто не вызвало у него подозрений. Данилов взял коробку с ножами и вышел из машины.
Не привлекая ничьего внимания, он быстро подошел к дому и вошел в подъезд. На лестнице он тоже был внимателен и даже поднялся двумя этажами выше, чтобы убедиться, что все чисто. Он еще хотел позвонить в дверь, но поборол в себе это желание. Чрезмерная конспирация могла все испортить – нельзя было обращать на себя внимание соседей.
