Фридрих Незнанский - Объявляется посадка на рейс...

— Это был самолет британской авиакомпании. Примут ли участие в расследовании их представители?

— Мы еще не успели поговорить с ними. Однако не сомневаюсь, что они, являясь потерпевшей стороной, тоже займутся этим важным делом.

В понедельник утром в одной из многочисленных комнат офиса авиакомпании «Пэнион» собрались на совещание пять человек — четверо мужчин и одна женщина. Здесь были представители авиакомпании и агентства, застраховавшего разбившийся позавчера самолет, два сотрудника британских спецслужб и молодая женщина из Интеллидженс Сервис — сотрудница отдела по борьбе с терроризмом.

Сначала представитель «Пэниона» рассказал собравшимся все подробности, которые удалось узнать к этому времени о катастрофе «Боинга», следовавшего по маршруту Москва — Стамбул.

— Среди пассажиров разбившегося самолета находилось много граждан Британии, — сообщил он, — двенадцать человек.

— Почему так много? — удивился представитель страхового агентства. — Удивительно: рейс из России в Турцию, и вдруг на борту так много британцев. К тому же, насколько мне известно, из Москвы это не единственный рейс туда.

— Вот именно. Летают и российские самолеты, и турецкие. Но наши соотечественники традиционно выбирают что-нибудь родное, знакомое, они предпочитают «Боинги» английской компании.

— И, как видим, напрасно, — усмехнулся холеный, франтовато одетый усач, представитель спецслужб. Он произнес это совсем тихо, но представитель авиакомпании расслышал и бросил на автора язвительной реплики недовольный взгляд:

— Ваша ирония, господин Кафари, неуместна. Все это выглядит как самый настоящий террористический акт. К сожалению, это может случиться с любой компанией, с любым самолетом, в любой стране.

— Господа, речь сейчас идет о конкретном, мы рассматриваем единичный случай. Самолет был застрахован? — спросил второй представитель спецслужб, худенький молодой человек, выглядящий подростком.

— А как же иначе?! Господин Грюнглас как раз представляет здесь интересы страховой компании. Какие у вас пожелания?

— Прежде всего, мы заинтересованы в том, чтобы расследование катастрофы самолета было проведено с максимальной тщательностью, — сказал Грюнглас. — Помимо того, что это подлинная трагедия, для нас подобное событие приносит еще и значительные убытки. Если будет доказано, что имел место террористический акт, мы выставим наши финансовые претензии тем, кто был обязан обеспечить безопасность рейса.

— Сначала вы выплатите страховку за погибших, — довольно раздраженно сказал ему франт, — люди застраховались от несчастных случаев, который, увы, и произошел. Выдайте деньги, а уж потом пытайтесь компенсировать хотя бы частично свои убытки. Кстати, если вам удастся хоть шиллинг получить с русских, именно в их аэропорту готовился самолет, тогда я первый зааплодирую.

Все это франтоватый усач говорил с плохо скрытой злостью. Его молодой коллега, напоминавший подростка, был настроен более миролюбиво. Он сказал:

— Мы понимаем ваши проблемы, господа. Надеемся, вам удастся благополучно их разрешить. Мы, со своей стороны, окажем посильную помощь. Позвольте представить человека, который будет вести расследование, руководить им. Это сотрудник отдела по борьбе с терроризмом мисс Изабелла Хартвуд.

Оба представителя бизнеса дружно кивнули симпатичной женщине, сопроводив свое приветствие вежливыми улыбками. Она была в синей юбке и белой рубашке. Ее светлые волосы были стянуты на затылке резинкой. Классический ровный нос, чуть припухлые губы с терракотовой помадой. Особенное впечатление производили ее серые глаза, опушенные необычайно длинными ресницами.

Сотрудник авиакомпании попросил:

— Будьте любезны, мисс Изабелла, познакомьте нас с информацией, которую удалось получить к этому времени.

— Если не повторять то, что уже хорошо известно из сообщений прессы, пока наше внимание привлекла лишь одна деталь. Дело в том, что одного из пассажиров, купившего билет на этот злополучный рейс, не оказалось на борту «Боинга». Он не прошел регистрацию.

— Может, просто опоздал, — предположил кто-то.

— Вполне возможно, — согласилась Хартвуд. — Бывает, что у людей в последний момент меняются планы. Для этого существуют тысячи причин. Однако не исключено, что он имеет отношение к катастрофе.

— Что-нибудь удалось узнать о нем?

— Только имя и фамилию. Он гражданин России, его зовут Андрей Корешков. Больше нам пока о нем ровным счетом ничего неизвестно. Причем билет ему был продан в кассе аэропорта незадолго до начала регистрации.

— То есть на субботний рейс свободно продавались билеты? — удивился Кафари.

— Нет, билет был заказан заранее. Непосредственно перед отлетом Корешков получил его, выкупил.

— Летом заказать заранее — тоже большая проблема.

Грюнглас сказал:

— Вполне возможно, террорист незаметно подложил бомбу в багаж кого-то из пассажиров. Вызвался помочь донести чемодан пожилой женщине, да и подложил в него бомбу. Похожие случаи в мировой практике бывали. Не всегда же можно рассчитывать на смертников. Гораздо чаще злодеям хочется взорвать других и не причинить вреда себе.

— Но ведь ее мог показать рентген. Тем более что случайный человек показывал бы свой багаж не таясь.

— Надеюсь, в ближайшее время мне удастся выяснить, что представляет собой человек, не полетевший рейсом 3035, на который у него был билет, — подвела итог разговора мисс Хартвуд. — Сегодня днем я намерена вылететь в Москву и надеюсь добраться туда без происшествий.

— Будем за это молиться.

В понедельник утром Корешкову позвонил Алексей Степанович:

— Ты уже взял, так сказать, повторный билет в Турцию?

— Еще нет. Сейчас поеду за ним.

— Ну и славненько. Слушай, Андрей, дело вот в чем. Буквально за три дня до того злополучного рейса мы застраховали от несчастного случая семью Маховиковых: жена, муж и двое детей.

— Мальчик и девочка. Я перед отъездом узнавал их фамилию, хотел с ними познакомиться. И, по-моему, видел их в аэропорту, даже общался с девчушкой.

— Мы обязательно выплатим страховку родственникам Маховиковых, — продолжал директор, — остались родители и жены, и мужа. Однако, как ни крути, «Атлант» — все же коммерческая организация, а не благотворительный фонд. Мы должны попытаться возместить свои потери. Пойми меня правильно, в этом нет ничего предосудительного.

— А я разве сказал, что есть? — удивился Андрей. Накануне он от всех переживаний выпил, сейчас начал мучить похмельный синдром, хотелось пить, и разговор утомлял его. — Абсолютно ничего зазорного. Это элементарный бизнес. Сам думал, как тут половчей выкрутиться.

— Вот и я толкую об этом. Хорошо, что наши точки зрения совпадают. Поэтому очень прошу тебя заняться по горячим следам расследованием обстоятельств катастрофы.

— Здрасьте. А какой навар мы с этого будем иметь?

— Нужно выяснить, кому мы должны предъявить финансовые претензии — непосредственно авиакомпании или службам, которые не обеспечили безопасность полета. Согласен?

— Насчет финансовых претензий я, честно говоря, сильно сомневаюсь. Никаких договоров у нас с ними нет и в помине. С какой такой сырости они вдруг станут с нами расплачиваться! Тоже ведь умеют считать деньги.

— Их могут обязать.

— Кто?

— Правительство, например.

— Чье? Наше?

— Может, турецкое.

— Леш, не смеши меня. Ладно, там видно будет.

Главное, я сам хочу разобраться с гибелью этого «Боинга». «Пепел Клааса стучит в мое сердце».

— Не врублюсь, что ты сказал.

— Не я, а один парень, Тиль Уленшпигель, носил у сердца мешочек с пеплом отца, сожженного инквизицией. Чтобы боль гнева не утихла до тех пор, пока не будет совершено возмездие.

Зная характер своего сотрудника, директор понял, что уж если обычно ироничный Корешков заговорил столь высокопарным стилем, значит, на душе у него скребут кошки. Лучше не продолжать разговор, иначе Андрей сильно разнервничается. Алексей Степанович попрощался, а вскоре позвонил опять:

— Только что мне звонили из ФСБ. Усиленно разыскивают тебя.

— Ну, ясный перец. У меня же был билет на этот рейс, а я не полетел. Естественно, меня числят в подозреваемых.

— Я им дал твои телефоны: и домашний, и мобильный.

— Да бога ради. Мне бояться нечего.

Изабелла Хартвуд впервые оказалась в Москве, и ей здесь понравилось с первых минут. Как истая урбанистка, бог знает в каком поколении, она всегда любила большие и шумные города. Сегодня ее встретила машина английского посольства. От предложенных услуг ФСБ она благоразумно отказалась, понимая, что их машина напичкана магнитофонами, любой разговор там записывается, а постоянно контролировать себя, находиться в напряжении — тяжеловато.