Фридрих Незнанский - Никто не хотел убивать
Короче говоря, прощайте, муж и дети, — все для любви.
При разводе с женой Шумилову удалось отсудить у нее Игната, хотя, впрочем, она не очень-то и сопротивлялась, и теперь Шумиловы жили новой семьей. И кажется, счастливо.
Правда относительно счастья Турецкий довольно сильно сомневался, хотя сам Шумилов не упускал случая подчеркнуть это. А после сегодняшнего общения с Игнатом, довольно короткого, неприятного и оставившего какой-то осадок на душе, он засомневался еще больше. С его крестником что-то творилось, причем очень серьезное, да вот знать бы только что.
К тому же постоянное требование денег, о чем говорил сегодня Шумилов…
Припоминая нюансы утренней встречи с Игнатом, которая, судя по всему, для парня была столь же неприятной, как и неожиданной, Турецкий вспомнил, что на Игната обратила внимание и Ирина, когда они праздновали его день рождения в загородном доме Шумилова. Но тогда, поддавшись состоянию Димы, который рассказал ему о краже «Клюквы», будь она трижды проклята, он не придал словам Ирины особого внимания, даже забыл, что именно ее встревожило в парне, но сейчас…
Бросив кроссворд на журнальный столик, который он неизвестно для чего держал в руках, Турецкий поднялся с кресла и прошел на кухню, где Ирина что-то готовила к вечернему чаю. Слегка приобнял ее за плечи.
Отвыкшая от подобных ласк, она удивленно покосилась на мужа и с долей иронии в голосе произнесла:
— Чего это с вами, господин Турецкий? Или может желаете опровергнуть свои же собственные слова о надвигающейся импотенции сорокалетних? Так…
— Ну, во-первых, мне уже далеко не сорок, — хмыкнул Турецкий, — а во-вторых… Слушай, ты извини меня за эту резкость и тон… В общем, накатило.
— Бывает, — согласилась Ирина, чмокнув его в щеку. — И все-таки? Что-то вас растревожило, мой дорогой, да вот только обидно, что не я.
— И ты, и еще многое чего.
— А если более конкретно?
— Помнишь, говорила мне, чтобы я обратил внимание на Игната?
— Это когда были в гостях?
— Ну.
— Конечно, помню.
— А что именно тебя встревожило в Игнате? На что я должен был обратить внимание?
Видимо не ожидавшая подобного вопроса, Ирина Генриховна удивленно посмотрела на мужа.
— А с чего бы ты вдруг вспомнил об этом?
— В общем-то, и сам толком не знаю, — вздохнул Турецкий. — Но сегодня, когда я был у Шумилова, встретил у него Игната и…
— Что, уже постигает азы фармацевтической науки? — удивилась Ирина.
— Если бы, — буркнул Турецкий. — Приехал деньги у отца просить.
И он вкратце пересказал о разговоре с Шумиловым-старшим, который хоть и не жалел денег для сына, но уже стал задумываться, на что именно можно тратить такие суммы. «Что он, эти “бабки”, ест что ли?»
— Значит, так оно и есть, — нахмурилась Ирина Генриховна, когда Турецкий закончил свой рассказ. — И если не принять сейчас каких-то срочных мер…
Оборвав себя на полуфразе, она скорбно поджала губы и развела руками.
— Короче говоря, промедление смерти подобно. Причем в прямом и в переносном смысле.
— Я не понимаю, о чем ты?
Ирина Генриховна не спешила с ответом. Наполнила водой «тефаль», присела на краешек «уголка». Все это время Турецкий, словно кошка за мышью, следил за женой. Наконец не выдержал и уже с легким металлом в голосе напомнил о себе:
— И все-таки, о чем ты?
— Видишь ли, Шура, то что я сейчас скажу, это очень страшно и серьезно, можно сказать диагноз, и я… В общем, я бы очень хотела ошибиться, но, как мне показалось, наш Игнат довольно серьезно подсел на наркоту. И если в тот вечер, в доме у Шумилова, я всего лишь обратила внимание на слишком нервозное состояние Игната, причем чисто профессионально, как криминалист-психолог, которому довелось поработать с этой категорией клиентов, то этот твой рассказ…
Пораженный услышанным, Турецкий удивленно смотрел на жену. Наконец, в его сознании что-то сдвинулось и он почти выдохнул из себя:
— Ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? Игнат!.. Мой крестник — наркоман!
И засмеялся, злыми глазами уставившись на жену.
— И все-таки, — устало произнесла Ирина Генриховна, — поговори с ним, если, конечно, он на этот разговор пойдет.
— О чем? — взвился Турецкий.
— Да все о том же. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. К тому же он любит тебя и уважает, как только можно уважать сильного, умного человека. А это многое для парня значит.
— Ты это серьезно? — уставился на жену Турецкий.
— Серьезней, Шура, не бывает.
Окончательно взвинченный, в эту ночь Турецкий так и не смог заснуть. Из головы не выходили слова Ирины, которые она уже за вечерним чаем подкрепила конкретными примерами из собственной практики, и теперь он постарался проанализировать поведение Игната как следователь Генеральной прокуратуры России, правда бывший. И анализ этот, долгий и мучительный, не принес ничего хорошего. Правда, все еще теплилась в душе надежда, что все это чепуха, как говорится, у страха глаза велики. И еще: «Что покажется бабе спьяну, то и черту не приснится». А его Иришка в тот вечер была явно не трезва.
И все-таки в восемь утра он позвонил на мобильный номер Игната и, когда тот отозвался не очень-то бодрым голоском, произнес, откашлявшись:
— Привет, крестничек. Не разбудил, случаем? А то уж голос у тебя слишком сиплый да заспанный.
Явно удивленный телефонным звонком дяди Саши, Игнат только и нашелся, что пробормотать невнятно:
— Кто рано встает, тому бог подает.
— Вот и я о том же, — согласился с ним Турецкий. И тут же: — Встретиться бы надо. Как говаривают мои подопечные, тему перетереть.
— А… а о чем разговор? — насторожился Игнат.
— Не сейчас, на месте расскажу.
— Ну-у, — замялся Игнат, видимо пытаясь сообразить, с чего бы это он мог понадобиться «важняку» Генеральной прокуратуры России и его крестному отцу. Вроде бы всего лишь вчера виделись, а сегодня…
— Не мычи, — напомнил о себе Турецкий, — говори, когда и где. Разговор этот для нас обоих важен.
— Ну-у, может на следующей неделе? — предложил Игнат. — А то у меня сейчас зачет по курсовой.
— Ну, времени, положим, я у тебя много не отниму, — урезонил его Турецкий, — и курсовую ты, надеюсь, защитишь. Так что не будем откладывать дело в долгий ящик и встретимся не через неделю, а в это воскресенье.
— Хорошо, — без особой радости в голосе согласился с ним Игнат. — В таком случае, в парке, часов в одиннадцать. Я там обычно с девушкой своей гуляю.
Глава 2
Понимая, что без дотошно-кропотливого анализа происшедшего в лабораторном корпусе фармацевтической компании Шумилова неделю назад ему не разобраться в тех взаимоотношениях, которые сложились между людьми, завязанными на «Клюкве», Плетнев заперся в отведенном ему кабинете, заварил кружку кофе и тяжело опустился в кресло, едва ли не поминутно припоминая тот день и час, когда он, уже в качестве нового начальника службы собственной безопасности, появился на фирме.
«Выходит, сами решили с людьми познакомиться?» — уточнил Шумилов, когда он попросил его до поры до времени не представлять сотрудникам фирмы.
«Думаю, так будет лучше».
В хранилище лаборатории его провел Георгий Клочков, лаборант, который более охотно отзывался на имя Гоша. В ночь кражи он находился в лаборатории, и как сказал Шумилов, видимо, полностью доверявший парню, был в курсе всех событий.
В окно, через которое ушел преступник или преступники, уже вставили новое стекло, подключили сигнализацию, все вроде бы было тип-топ, однако прямо под окном проходила улица, по которой день и ночь и ночь сновали машины, и уже один этот факт не мог не навести на определенные размышления. Это окно было самым уязвимым местом в системе внутренней охраны лабораторного корпуса, и преступник знал об этом. А это… это уже дополнительная информация для размышления.
Отхлебнув глоток обжигающего кофе и восстанавливая в памяти закравшееся в мозги подозрение, что «Клюкву» похитил кто-то из своих, то есть людей, работавших на проекте Шумилова, Плетнев вдруг вспомнил, как позади него раздался голос Гоши:
«Через это окно преступник и убежал. Мы с Модестом выскочили, а он, паразит…», — и замолчал, махнув рукой.
«Модест, это кто?»
«Охранник. Ну-у, с которым мы на посту были», — довольно резво пояснил Гоша, однако тут же замолчал, видимо, сообразив, что сморозил что-то лишнее.
«Мы — это вы и Модест?»
«Да».
«Но вы — лаборант. И у меня вопрос: что вы делали на посту охранника?»
Гоша замялся и как-то очень уж вяло и неуверенно промямлил:
«Да как вам сказать… Ночами, когда идет режим обкатки и вся работа заключается в том, чтобы вести журнал испытаний, бывает довольно скучно, вот мы и ходим порой друг к другу в гости. Чайку попить, перекусить…»
