Алексей Макеев - Полковники из МУРа
– Сиволапов, ты сейчас будь там, – ухмыляясь, передал по рации диспетчер. – К тебе один товарищ подъедет… Очень ответственный. Личный у него вопрос к тебе, Сиволапов. Как понял?
Сиволапов встревожился и попытался выяснить подробности, но под железным взглядом Гурова диспетчер молчал как рыба. Когда переговоры закончились, Гуров поинтересовался:
– Насколько я понял, Аэропорт – это ваш район, верно? Сиволапов всегда там дежурит?
– Как правило, – ответил диспетчер. – А почему спрашиваете?
– А в центре он может оказаться? Например, в районе Кузнецкого моста, Неглинной?..
Диспетчер пожал плечами:
– Не наш район. Если только по своей инициативе… А у вас какой-то конфликт там случился, товарищ полковник?
– Разве я похож на конфликтного человека? – вопросом на вопрос ответил Гуров. – Просто я любопытный. Обожаю задавать вопросы.
– Понятно, – разочарованно сказал диспетчер.
– Вот тебе еще одна странность, Стас! – объявил Гуров, когда они опять вернулись в машину. – Чего он в чужом районе делал на ночь глядя? Волка, конечно, ноги кормят, да ведь опасно – на чужой каравай рот не разевай, как говорится… И чем ему плох Аэропорт?
– Это все гадание на кофейной гуще, – ответил Крячко. – Никто, кроме Сиволапова, на такие вопросы тебе не ответит. Да и он вряд ли ответит. Соврет что-нибудь…
– Я вот опасаюсь, что он даже и врать не будет, – сказал Гуров. – Сорвется просто куда-нибудь, а потом объяснит, что вынужден был преследовать нарушителя и вообще решил, что сообщение диспетчера просто шутка…
– Вот я и говорю, надо было его прямо в главк вызывать! – укоризненно заметил Крячко.
Однако, приехав на место, они убедились, что лейтенант Сиволапов не собирался никуда срываться и скрываться – он стоял рядом со своей машиной неподалеку от перекрестка и сумрачным взглядом фиксировал проносящийся мимо поток автомобилей. Оперативники не заметили, чтобы он кого-нибудь останавливал.
Подъехав поближе, Гуров остановился и вышел из машины. Сиволапов с любопытством поднял голову, всмотрелся и узнал. Гуров понял это по тому, как окаменели скулы лейтенанта и застыл взгляд. Больше тот ничем не выдал своего волнения. Однако сделать вид, что вообще ничего не помнит, он не решился и с некоторой небрежностью отдал Гурову честь, признавая тем самым его бесспорное старшинство.
– Добрый день, Сиволапов! – сказал Гуров, останавливаясь рядом с лейтенантом. – Работаешь?
– Так точно, товарищ полковник! – скупо ответил Сиволапов, переводя взгляд на противоположный тротуар.
– Удивлен? – поинтересовался Гуров.
Лейтенант мельком посмотрел на него и сказал:
– А чего удивляться? Раз приехали, значит, понадобился. Наверное, вчерашнее покоя не дает? Так вы бы лучше прямо к начальству с жалобой!
– Покоя не дает, это ты в самую точку! – согласился Гуров. – Только при чем тут жалобы, Игорь Владимирович? Что выросло, то выросло. Я на тебя не в обиде, верю, что осознал ты свои ошибки… – Он кивнул в сторону проезжей части: – Вижу вон – ты даже и не тормозишь никого… Или нарушителей не стало?
– Как появятся – тормознем, – сухо сказал Сиволапов и с еле уловимой ехидцей добавил: – Вы, часом, не в ГАИ перевелись, товарищ полковник?
– Нет, я у себя на месте, – отрезал Гуров и тут же спросил: – А ты всегда в этом районе работаешь?
– Практически, – Сиволапов опять был лаконичен.
– Тогда у меня вопрос: что же ты делал вчера вечером в том переулке? – спросил Гуров. – Совсем ведь не твоя грядка!
Лейтенант задумался. В глаза Гурову он по-прежнему не смотрел, и было трудно понять, что за чувства он сейчас испытывает.
– Не хотелось переходить на официальный тон, – сказал Гуров. – Да, видно, придется. Ты, Игорь Владимирович, пойми – твой диспетчер ведь правильно про меня сказал – я человек очень ответственный. И если приехал к тебе сюда, то не для того, чтобы на твою выправку полюбоваться. Я пустяками не занимаюсь. У меня особо важные преступления. Вот так-то! А теперь пора, наверное, вспомнить, что я тебе вопрос задал…
Сиволапов сморщился, как от сильной зубной боли, и страдальческим взглядом посмотрел на Гурова.
– Товарищ полковник! – неожиданно жалобным тоном пробормотал он. – Так я же… Слово офицера… Больше не повторится!..
– Не понял! – повысил голос Гуров. – Что за лепет? Раз офицер, так и держись по-офицерски! Не размазывай кашу по тарелке!
Сиволапов, казалось, испытывает невыносимые муки – он переминался с ноги на ногу, кусал губы и шнырял по сторонам взглядом. Наконец он с усилием заставил себя выдавить:
– Виноват, товарищ полковник, хотите казните, хотите милуйте!.. Был грех – подработать захотелось. Знаете ведь, как про нас говорят: мастера машинного доения, мол… Вот, значит, и доим, где повезет… Но больше этого не повторится, даю слово офицера!
– Что это ты офицерским словом без нужды разбрасываешься? – недовольно сказал Гуров. – Слушать тебя стыдно! От того, что ты погоны на плечи повесил, ты еще офицером не стал, запомни!
Сиволапов молчал, опустив голову. Гуров некоторое время пристально рассматривал его, а потом вдруг сказал:
– Ладно, за твои грехи пусть с тебя начальство взыскивает. Ты мне вот что скажи – ты вчерашнее нападение видел? Или слышал хотя бы?
Сиволапов посмотрел исподлобья, облизнул пересохшие губы и спросил:
– Какое нападение, товарищ полковник?
– Ну, считай, как раз в том дворе, въезд в который я так неосмотрительно перегородил, – сказал Гуров, глядя Сиволапову в глаза. – Минут через десять после нашего разговора.
Лейтенант пожал плечами и, пожалуй, чересчур равнодушно ответил:
– Ничего не слышал, товарищ полковник! Да я сразу за вами уехал. А разве было нападение?
В любом случае такое равнодушие выглядело странным, особенно для работника милиции. Неужели он и в самом деле мог ничего не слышать? Или, может быть, хочет устраниться?
– Было нападение, брат Сиволапов! – сказал Гуров. – В том дворе какие-то отморозки мужчину застрелили.
– Надо же! – вежливо отозвался лейтенант. – А я не в курсе. Сразу за вами уехал.
– А сегодня у вас ничего об этом не говорили, что ли? – сердито спросил Гуров. – Новости, в конце концов, ты смотришь?
– Новости не смотрю, – угрюмо произнес Сиволапов. – А что у нас говорили, не знаю. Мало ли сейчас у нас в кого стреляют – за всеми не уследишь!
– Вообще-то мы для того и поставлены, чтобы следить, – проворчал Гуров и добавил: – Значит, нечего тебе мне рассказать, лейтенант?
– Абсолютно, товарищ полковник! – с облегчением сказал Сиволапов. – Не в курсе я…
– Ну-ну, – покачал головой Гуров. – Но все-таки если вдруг вспомнишь что-нибудь, загляни ко мне в главк, ладно?
– Я попробую что-нибудь вспомнить, – смиренно сказал Сиволапов.
– Вот и чудненько! – весело заключил Гуров. – Ну, работай, лейтенант!
Он повернулся и пошел к машине. Спиной он буквально ощущал напряженный, немигающий взгляд Сиволапова, и точно такой же взгляд украдкой проводил их с Крячко, когда они отъезжали с перекрестка.
– Этот симпатяга и есть тот грозный инспектор, чуть не съевший самого Гурова? – дурашливо спросил Крячко. – Мелкий какой-то… Мелкие вообще-то самые злые. Ну и как разговор – получился?
– Разговор не получился, – объявил Гуров. – А вот мысли кое-какие у меня в голове появились…
– Этот факт заслуживает пристального внимания! – сказал Крячко. – Мысли? В количестве скольких штук?
– Хватит трепаться! – добродушно оборвал его Гуров. – Дело-то серьезное. А мысль у меня такая: странно себя ведет этот Сиволапов!
– Помнится, эта мысль тебя осенила еще до того, – прокомментировал Крячко.
– А теперь я в ней еще больше укрепился, – не моргнув глазом, пояснил Гуров. – Ты можешь себе представить, что этот лейтенант ни сном ни духом не слышал о вчерашней перестрелке? Говорит, сразу уехал!
– Бывает, – пожал плечами Крячко. – Напугался полковника и по-быстрому смазал лыжи. Или слышал, но не хочет с тобой лишний раз связываться. А что? Вполне реальный вариант.
– Может, оно и так. Но если он не хочет со мной связываться, то зачем тогда сам сознается в том, что шакалил в переулке? На такой вопрос ты мне можешь ответить?
Крячко с видом полнейшего недоумения посмотрел на Гурова.
– Он тебе признался, что сшибал левые бабки? – пораженно спросил он. – Ничего подобного никогда не слышал! Твой знакомец действительно очень странный гаишник! Откровенный до неприличия. Конечно, дело было без свидетелей, но все равно делать такие признания старшему оперуполномоченному главка – это выше моего понимания. И какие теперь выводы?
– Думать надо, – сказал Гуров. – Зачем ему нужно было сознаваться в неприглядных, прямо скажем, делишках? Не думаю, что таким откровенным его воспитала пионерская организация. Просто ему понадобилось, чтобы ответ на мой вопрос прозвучал максимально правдоподобно, вот что я думаю. А вопрос касался того, что он делал вчера вечером на месте убийства. «Я там занимался машинным доением, товарищ полковник!» Искренне, правда? Едва ли не со слезами на глазах. Вот что хочешь с ним делай, с таким откровенным! Только не спрашивай его об убийстве…
