Сергей Майоров - Группа риска
— Мало ли, что он говорил… Так, может, подождать?
— Знаешь что, хочешь — жди! — Марат оторвал взгляд от дороги и повернулся к товарищу. — А я ждать не собираюсь. Так можно всю жизнь прождать. А скоро уже и брать нечего будет. Хочешь — тряси дальше своих алкашей на дискотеке, а мне копейки не нужны.
— Копейки никому не нужны, — вздохнул Олег, по-прежнему не отрывая взгляда от окна. — А зачем нам «ствол»?
— Припугнуть, естественно! Не стрелять же мы будем.
— Пугать надо пугачом.
— Знаю. Но лучше — настоящим. Эффектней выглядит.
— Это верно… — Олег опустил лобовое стекло и поставил локоть на подлокотник. — Что ж, надо подумать. Я думаю, можно решить. Только вопрос — кто с ним пойдет.
Марат улыбнулся:
— Я думаю, ты и сам догадался.
— Да, ему терять нечего…
Они замолчали. Марат радовался тому, что удалось решить еще один важный вопрос, а Олег размышлял о том, что именно из оставшегося у него небольшого арсенала следует взять на дело. «Наверное, „парабеллум", — наконец решил он. — Выглядит внушительно. А если придется бросить, то и не очень жалко. С собой носить неудобно, слишком большой, и не продашь никому — затвор заедает».
В комнате у матери горел свет, но привычного звяканья посуды слышно не было. Толя прошел в свою комнату и едва начал снимать куртку, когда кто-то открыл дверь из коридора. Толя недовольно обернулся: даже мать, не говоря уже о соседях, всегда стучала.
— Ты зачем деньги взял?
Вошедший мужик выглядел довольно тщедушно, но настроен был решительно. Правая рука что-то прятала за спиной.
— Какие деньги?
— Которые у меня из кошелька забрал. Чего, думал, не замечу, да?
— Ничего я у тебя не брал. Пропил, наверное.
Настроение было слишком хорошим для того, чтобы ругаться и выяснять отношения. Если бы Толе удалось заработать за вечер больше, то он отдал бы мужику то, что взял у него перед уходом. Но отдавать было нечего.
— Чего, не понял? Не брал я у тебя ничего! Иди, поищи в другом месте!
— Ах ты, сучонок! — мужик отошел от входной двери. — Не брал, говоришь!
— Пошел на х… И дверь закрой.
— Сам пошел! — мужик сделал еще шаг и поднял правую руку. В ней оказался топорик для рубки мяса.
— Э-э, осторожней! — рявкнул Толя, отскакивая к окну. Он пожалел, что оставил кастет под матрасом. — Ты чего, псих, что ли? Говорю, не брал я у тебя ничего!
— А мне по х… — заорал мужик, придвигаясь к Толе ближе. Топорик, видимо, был тяжелым: рука начала дрожать, а лезвие склонялось все ниже и ниже к поросшему седым волосом тощему плечу. — Сука, у своих берешь, да?
— Ничего я у тебя не брал!
Соседи из квартиры этажом ниже принялись стучать по батарее отопления.
— Я тебя сейчас замочу, гаденыш, — пробормотал мужик, икнул и, с трудом поднимая над хилым плечом оружие, пошел на Толю.
— На, подавись! — Толя выгреб из кармана несколько мятых купюр и швырнул их на пол.
Мужик остановился, пытаясь сфокусировать взгляд на новом объекте и определить его ценность. Толя прыгнул на кровать, перекатился и соскочил на пол, оказавшись за спиной у мужика. Раскрытая дверь была совсем рядом, и, пока мужик разворачивался, Толя десять раз успел бы выскочить в коридор, но уходить так просто не хотелось.
— На, с-сука, получай! — заорал Толя и изо всех сил ударил мужика ногой в поясницу. Выронив топорик, тот отлетел к подоконнику и упал, с противным звуком ударившись лбом о батарею.
Толя выскочил в коридор. В дверях второй комнаты, прислонившись плечом к косяку и уставившись в потолок бессмысленным взглядом, стояла мать. Толя хотел сказать ей что-нибудь грубое и злое, но нужных слов подобрать не смог и ограничился тем, что просто выругался.
Оставаться в квартире не стоило — обозленные ежедневными скандалами соседи могли вызвать милицию, да и мужик этот вполне мог очухаться настолько, чтобы достаточно точно рубануть топориком Толе по голове. Так что эту ночь стоило провести где-нибудь в другом месте.
Толя хлопнул входной дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка, и скатился вниз по лестнице.
Через несколько минут после того, как Толя покинул свою квартиру, во двор его дома въехали белые «Жигули» шестой модели. За рулем сидел оперуполномоченный Правобережного РУВД Дима Петров, рядом с ним расположился Николаев, а на заднем сиденье, вытянув ноги и сбросив ботинки, развалился Карев. Петров заехал в 14-е отделение, чтобы навести справки об одном проживающем на их территории наркомане, и был немедленно «напряжен» ехать задерживать Ерастова, так как отделенческий «УАЗик» все еще не освободился.
— Знаете, почему бритоголовые так быстро ездят? — спросил Карев, обуваясь.
— Нет, — ответил Николаев, высматривая подъезд Ерастова.
— Чтобы не забыть, куда надо ехать.
— А-а… Останови здесь, не надо вплотную подъезжать. А это ты про кого?
— Да просто так.
Дима остановил машину, выключил мотор и убрал магнитолу в бардачок.
— Ну что, пошли?
— Пошли, — Николаев распахнул дверцу. — У него пятый этаж, так что можно всем вместе идти.
Они поднялись, и Николаев позвонил в дверь. Открыли почти сразу.
— Здравствуйте, мы из милиции, — Николаев махнул своим удостоверением и шагнул в коридор, оттесняя открывшую им женщину. — Толя дома? Вы, если не ошибаюсь, его мать?
— Да ушел он, только что, — женщина отступила в сторону, и опера прошли до середины коридора. Николаев толкнул дверь одной из боковых комнат…
— По-моему, его… Действительно, пусто. А давно он ушел?
— Минут десять.
— И когда, говорил, вернется?
— Да не говорил он ничего! А вы по какому вопросу?
— По служебному, обычная плановая проверка, — Николаев вошел в комнату и остановился, разглядывая ее скудную обстановку. — Если не возражаете, мы здесь немного посмотрим.
— Вы из милиции? Я — потерпевший! — из соседней комнаты в коридор выбрался тощий мужчина в мятых брюках и голубой майке с дырой на груди. На лбу у него стремительно набухала внушительных размеров шишка. — Он у меня сначала деньги украл из кошелька, а потом как врезал! Двадцать тысяч.
— Чего двадцать тысяч? — Карев подошел к потерпевшему вплотную, поморщился от перегара и отшагнул назад, спрятав руки в карманы. — Долларов, наверное?
— Да нет, наших! — мужик потер ушибленное место и подтянул спадающие штаны. — Знаете, как болит?
— Догадываюсь, — Карев посмотрел на мужика с таким видом, как будто собирался ему добавить, но не мог рассчитать силу удара. — Меньше пить надо, тогда и болеть не будет.
— А чего вы меня… упрекаете! — непривычное слово далось с трудом, и мужик остановился, чтобы перевести дыхание.
— Помолчи, — оборвал его Петров. — А то я сейчас налоговую полицию вызову. Будешь им объяснять, откуда у тебя в кармане двадцать тысяч баксов валяется.
— Да я… — мужик сник, вяло взмахнул рукой и отошел в сторону.
— Правильно, — одобрил Дима и вслед за Николаевым зашел в комнату.
Осмотр длился недолго. Пока Карев, брезгливо сморщив нос, ворошил сваленное в шкафу тряпье, Николаев поднял матрас кровати и обнаружил кастет.
— Вот так вот… Дима, зови соседей, будем изымать.
— Во… — Мужик воспрял духом и, поправив спадавшую с плеча лямку майки, тоже протиснулся в комнату. — А он ведь меня убить мог!
— Мог, — подтвердил Николаев, разглядывая кастет и припоминая совершенные на территории района преступления с применением холодного оружия.
— Ничего нет, — Карев захлопнул дверцы шкафа, подошел к Николаеву и прошептал, наклонившись к его уху: — Ничего не получится… Мы же не в кармане у него обнаружили.
— Я знаю. — Николаев что-то обдумывал и не хотел отвлекаться. — Мы по-другому сделаем.
Вскоре оформление необходимых бумаг было закончено. Побеседовав с матерью Толи и мужиком в рваной майке, Карев вернулся к своим коллегам и, не особенно скрывая радость, сказал:
— Ждать его смысла нет. Сегодня он уже не вернется. И куда срыл, никто не знает — у него по всему району друзей полно. Так что, я думаю, надо сниматься. А завтра с утра подумаем, где его можно отловить. Далеко не убежит! Дима, подкинешь меня до площади?
— Пожалуй, да. — Николаев сложил в папку составленные протоколы и объяснения, туда же положил упакованный в полиэтиленовый пакет кастет. — Пошли? Ольга Семеновна, у нас к вам просьба: не говорите Толе, что мы приходили, хорошо? Побеседовать нам с ним все равно придется, а если он бегать начнет, то ничего хорошего этим для себя не добьется. Договорились?
— Конечно, — Ольга Семеновна пожала плечами.
— Обязательно! — подтвердил мужик, потирая разбитый лоб и радостно улыбаясь.
— Обязательно скажет, — мрачно предрек Карев, отпирая замки входной двери. — Вот увидите!
— Естественно, я бы на ее месте тоже сказал. — Дима переступил упавшие с полки валенки. — Ой, привет!
