Эд Макбейн - Легавые
Уиллис и Браун в полном молчании наблюдали за скамейкой.
* * *Маляры веселились.
— Ну как, устроили засаду? — спросил один.
— А зачем вам портативный передатчик? — поинтересовался другой.
— Что, банк будут грабить?
— Потому и слушаете эту штуковину?
— Отвалите, — любезно отозвался Клинг.
Взгромоздившись на стремянки, маляры мазали стены светло-зеленой краской.
— Помню, красили мы как-то контору окружного прокурора, — сообщил один.
— А они в это время допрашивали парня, который пырнул свою мамашу сорок семь раз.
— Сорок семь!
— В грудь, живот и голову!
— Штукой, которой колют лед.
— Он сразу признался.
— Сказал, что хотел спасти ее от марсиан.
— Псих ненормальный!
— Сорок семь раз!!
— А что, этим можно спасти от марсиан? — спросил второй маляр.
— Наверно, марсиане терпеть не могут женщин с дырками от ледоруба, — сказал первый и заржал. Второй маляр тоже начал смеяться. Они помирали от хохота, раскачиваясь на стремянках, а светло-зеленые капли падали с кистей на застеленный газетами пол.
* * *Он появился в парке в десять часов.
Это был человек лет двадцати семи с узким замерзшим лицом и плотно сжатыми губами. Глаза у него слезились от ветра и мороза. На нем была бежевая куртка с поднятым воротником, застегнутая на все пуговицы, коричневые вельветовые брюки и грубые коричневые ботинки. На шее зеленый шарф. Руки он держал в карманах. Человек шагал быстро, не глядя по сторонам. Подойдя к третьей скамейке, он взял жестяную банку, сунул ее под мышку и уже хотел повернуть назад, как услышал за спиной:
— А ну-ка постой, дружище!
Обернувшись, он увидел здоровенного негра в чем-то, очень похожем на скафандр. В правой руке негр держал огромный револьвер, а в левой поблескивал голубой с золотом значок.
— Полиция, — сообщил негр. — Нам надо с тобой потолковать.
Глава 2
Миранда — Эскобедо напоминают фамилию какого-нибудь мексиканского тореадора.
Но это не тореадор.
В полиции так называют два вердикта Верховного суда, лежащих в основе правил допроса подозреваемых. В американской полиции трудно найти сотрудника, которому были бы по душе Миранда — Эскобедо, потому что полицейские — стопроцентные американцы и горой стоят за права личности. Они не жалуют Миранду — Эскобедо, так как эти вердикты очень осложняют работу. А их работа — борьба с преступностью.
Поскольку полицейские 87-го участка задержали человека, подозреваемого в вымогательстве, без Миранды — Эскобедо было не обойтись. После решения Верховного суда в 1966 году начальник 87-го участка капитан Фрик вывесил на доске объявлений зеленый листок меморандума, где рекомендовал всем своим подчиненным, будь то патрульные или детективы, неукоснительно соблюдать правила допроса. Большинство патрульных носили копию меморандума при себе, чтобы сверяться, что можно, а чего нельзя. Детективы же хотя и презирали инструкцию, но выучили ее наизусть, ведь им приходилось допрашивать куда чаще, чем патрульным.
— В соответствии с решением Верховного суда по делу «Миранда против штата Аризона», — говорил Уиллис, — мы обязаны напомнить вам о ваших правах, что я и делаю. Во-первых, вы вообще можете не отвечать на наши вопросы. Ясно?
— Конечно.
— Вы также должны знать, что, если вы будете отвечать, ваши ответы могут быть использованы против вас. Это тоже ясно?
— Ну да.
— Я также обязан сообщить, что вы имеете право прибегнуть к помощи адвоката как перед допросом, так и во время его. Это понятно?
— Понятно.
— Если вы хотите воспользоваться этим правом, но не имеете материальной возможности нанять адвоката, то можете воспользоваться его услугами бесплатно, как перед допросом, так и во время его. Ясно?
— Да.
— Теперь вы предупреждены о ваших правах…
— Да.
— Готовы ли вы отвечать без адвоката?
— Понятия не имею, — буркнул задержанный. — Вы-то как думаете?
Уиллис и Браун переглянулись. Они действовали строго по инструкции, напомнили задержанному о его праве на адвоката и о возможности избежать самооговора, причем сделали это открытым текстом, а не просто сославшись на Пятую поправку. Убедились, что подозреваемому известны его права, и только потом поинтересовались, готов ли он от них отказаться. В зеленом меморандуме капитана Фрика говорилось, что полицейские не имеют права начинать допрос, ограничившись лишь перечислением прав задержанного. Задержанный обязательно должен сообщить, что он знает о своих правах, но готов отвечать на вопросы без адвоката. Только тогда суд признает законность отказа от своих конституционных прав.
Сотрудники полиции, говорилось в меморандуме, должны избегать всего, что может быть расценено адвокатами как попытка оказать давление на подозреваемого путем угроз, уговоров или обмана. Уиллис и Браун прекрасно понимали, что, если они посоветуют задержанному давать показания без адвоката, суд такие показания не примет. Правда, если они посоветуют не открывать рта без адвоката или хотя бы посоветоваться с ним, шансы получить информацию заметно уменьшатся.
Потому-то Уиллис и ответил:
— Я напомнил вам о ваших правах, а советы давать не могу. Решайте сами.
— Но я действительно не знаю, как мне быть, — сказал молодой человек.
— Подумайте, — предложил Уиллис.
Молодой человек углубился в размышления. Уиллис и Браун безмолвствовали. Они знали, что, если задержанный откажется отвечать, им придется закончить допрос. Более того, если он начнет давать показания, а потом замолчит, они опять же останутся с носом. И неважно, что он при этом скажет: «Я хочу воспользоваться своими правами», «Больше я ничего не скажу» или «Зовите адвоката».
Поэтому они терпеливо ждали.
— Мне нечего скрывать, — сказал молодой человек.
— Так вы будете отвечать без адвоката? — осведомился Уиллис.
— Да.
— Ваше имя?
— Энтони Ла Бреска.
— Где ты живешь?
— В Риверхеде.
Детективы сразу же перешли на «ты», что вовсе не является нарушением прав, однако унижает человеческое достоинство. Миранда — Эскобедо тут ни при чем, просто это помогает вывести допрашиваемого из состояния равновесия. Говорите человеку «ты», не давая ему возможности ответить тем же, и он автоматически превратится в вашего подчиненного, а «ты» без интимно-дружеской окраски приобретает враждебно-угрожающий смысл.
— Где же ты живешь в Риверхеде, Энтони? — спросил Уиллис.
— Джонстон, восемьсот двенадцать.
— Один живешь?
— С матерью.
— Отец умер?
— Нет, он бросил нас.
— Сколько тебе лет, Энтони?
— Двадцать шесть.
— Чем зарабатываешь на жизнь?
— Сейчас ничем, я без работы.
— А кто ты по профессии?
— Строитель.
— Когда работал в последний раз?
— Меня уволили в прошлом месяце.
— Почему?
— Закончился контракт.
— И с тех пор ты не работал?
— Нет, все ищу место…
— И все без толку?
— Вот именно.
— Расскажи нам про жестянку.
— А что рассказывать-то?
— Во-первых, что в ней?
— Обед, наверное.
— Обед, говоришь?
— Да, а что?
— Это ты нам звонил вчера? — спросил Уиллис.
— Нет.
— Откуда ты знал, где будет жестянка?
— Сказали.
— Кто?
— Один тип.
— Что за тип? Где ты его встретил?
— В бюро по найму.
— Давай рассказывай, — сказал Уиллис. — Мы тебя слушаем.
— Я стоял в очереди в бюро по найму на Эйнсли-авеню, у них там часто бывает работа для строителей. Там я и получил ее в последний раз. А этот тип тоже стоял в очереди. Вдруг он щелкнул пальцами и сказал: «Черт! Я же забыл обед в парке!» Я молчу. Он смотрит на меня и говорит: «Представляешь, я оставил свой обед на скамейке в парке». Я говорю, мол, какая жалость и все такое прочее. Действительно, обидно — взять и забыть свой обед в парке.
— Что было потом?
— Потом он сказал, что придется ему тащиться в парк. А у него болит нога. Поэтому он и попросил меня сходить.
— А ты, конечно, сразу согласился, — вставил Браун. — Незнакомый тип просит слетать за его жестянкой в Гровер-парк, ну как тут отказать человеку в такой ерунде?
— Я и отказался, — сказал Ла Бреска.
— Чего ты тогда пришел за жестянкой?
— Мы разговорились, и он сказал, что его ранило в ногу на войне с нацистами — осколок от мины, чуть было без ноги не остался.
— И тогда ты вызвался сбегать?
— Нет.
— Как же ты попал в парк?
— Я и пытаюсь это рассказать.
— Ты пожалел его, да? — предположил Уиллис. — У него болит нога, на улице холод.
— И да, и нет.
— Ты сказал: зачем вам тащиться в такую даль? — подсказал Браун.
