Александра Маринина - Чужая маска
– Каким образом я могу вам помочь?
Диана встала с кресла и прошлась по комнате, разглядывая книги на полках и маленькие пейзажи в рамках. Ее фигура начала немного оплывать, ноги были некрасивы, но лицо по-прежнему интересное, с резкими четкими чертами и почти без морщин.
– Представьте себе, Ира, как интересно будет избирателям следить за предвыборной борьбой двух партий, во главе которых стоят бывшие супруги. Партия Сергея Березина и партия Дианы Березиной. Скажу вам правду, в моей партии я не занимаю лидирующего положения. Но это пока. Потому что, если вы будете делать так, как я скажу, я стану лидером. Вернее, меня им сделают. Понимаете?
– Не очень.
– Ну да, конечно, вы в этом не сильны, – снисходительно бросила Диана. – Объясняю попроще, чтобы вам было понятно. Вы направо и налево будете рассказывать о том, что бывшая жена Сергея, Диана Березина, тоже занимается политикой и является активным членом партии… Впрочем, название вы с ходу не запомните, я вам оставлю свою карточку. Когда у вас начнут расспрашивать об этом подробнее, вы должны говорить обо мне хвалебные слова. Кривить душой вам при этом не придется, вам лично не в чем меня упрекнуть. Но вы должны будете подбирать такие слова, которые пробудят у журналистов интерес ко мне как к личности. Они начнут искать меня и брать интервью. Таким образом, пробудится интерес и у публики. Но пока только лично ко мне. Я же, в свою очередь, буду в интервью рассказывать о нашей партии, и в глазах общественности эта партия уже будет прочно связана с моим именем. Народ начнет называть ее партией Дианы Березиной, и тогда волей-неволей нынешние лидеры должны будут призвать меня в свои ряды. Выхода у них не будет, они поймут, что партия становится известной народу только благодаря мне и, если я уйду, о ней забудут. Народ обожает дрязги между бывшими супругами, а то, что это происходит в форме политической конкуренции двух партий, только придает пикантность и остроту. Я стану чем-то вроде свадебного генерала, и не исключено, что меня захочет переманить в свои ряды более мощная партия, которая решит повести борьбу с партией Сергея. А продавать себя я намерена дорого. Так как, милочка? Мы договоримся?
– У меня такое ощущение, Диана Львовна, что вы меня шантажируете, – сказала Ирина.
– Ну разумеется, – рассмеялась Диана. – А что в этом плохого? Я же не деньги у вас вымогаю. Я предлагаю вам сделку. Если вы не принимаете моих условий, я просто рассказываю о вас чистую правду. Если принимаете – возьму грех на душу и буду лгать, говоря всем о том, какая вы замечательная. И что, в конечном итоге, мешает вам занять такую же позицию? Если я скажу о вас хоть одно плохое слово, вы тут же оповестите широкую общественность о том, как я к вам приходила и предлагала помочь мне в политической игре. Меня это тоже не украсит, уверяю вас. Так что это еще как посмотреть: то ли взаимный шантаж, то ли обоюдная договоренность.
– Хорошо, – вздохнула Ирина, вставая и всем своим видом показывая, что затягивать беседу она не намерена. – Будем считать, что мы с вами договорились. В конце концов, я сама виновата в том, что дала вам в руки оружие против себя. А раз виновата, то и платить за свои прегрешения буду сама.
– Значит, вы мне обещаете сделать так, как я сказала?
– Обещаю. Вы сами видите, я теперь не пью и наркотиков не употребляю, так что на мое слово вы можете положиться.
Диана поняла, что ей предлагают уйти. Она вышла в прихожую следом за Ириной и взялась за шубу. В какой-то момент они оказались совсем близко друг к другу, и бывшая жена Сергея Березина буквально впилась глазами в лицо его нынешней жены. Ирина внутренне похолодела и замерла, как кролик перед удавом.
– Все-таки вы очень сильно изменились, дорогая моя, – сказала наконец Диана. – Раньше вы были совсем не такой. Мне жаль вам это повторять, но вы сильно подурнели с тех пор, как я вас видела в последний раз. Вы слишком много пили, это не способствует женской красоте. Я рада, что вы вовремя одумались.
Губы ее растянулись в ледяной улыбке, и она покинула квартиру своего бывшего мужа с видом победительницы.
Ирина еще долго стояла в прихожей, стараясь унять бешено колотящееся сердце и не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Подурнела! Наконец она заставила себя оторваться от стены, прислонившись к которой она стояла, и снова пошла в спальню. Вот они, фотографии, сделанные после того, как Березин женился во второй раз. Ирина нашла несколько снимков, где лица были сняты крупным планом, и подошла к зеркалу. Да, Диана права, лицо на фотографиях было ярче и выразительнее того лица, которое глядело на Ирину из глубины зеркала. Но ведь сейчас Ирина совсем не красится, Сергей говорит, что у нее без макияжа такое нежное, домашнее лицо… Если накраситься, то она станет в точности такой же, как смеющаяся счастливая женщина на фотографиях трех– и пятилетней давности. Только зачем? Смеялась, радовалась жизни, чувствовала себя счастливой – а чем все кончилось? Так стоит ли…
* * *Подъезжая на машине к дому, Светлана Параскевич увидела на скамейке возле подъезда знакомую фигуру. Свекровь сидела очень прямо, будто аршин проглотила, вперив в пространство невидящий взгляд. Светлана преодолела искушение свернуть под арку, не доезжая до двери своего подъезда, проехать через внутренний двор насквозь, снова выехать на дорогу и смыться подальше. Не вечно же Галина Ивановна будет здесь сидеть. Общаться не было ни малейшего желания.
Она неторопливо поставила машину, сняла «дворники», вытащила из гнезда магнитофон, заперла и проверила все двери и только после этого пошла к подъезду. Галина Ивановна молча наблюдала за невесткой, не делая ни малейшего движения ей навстречу. Она сидела, застыв в позе скорбящей Богоматери.
– Добрый вечер, – поздоровалась Светлана, подойдя к ней. – Вы меня ждете?
– Кого еще я могу ждать в этом богом забытом районе, – с тяжелым вздохом великомученицы ответила свекровь. – Я уверена, что этот район выбирала ты, а не Ленечка. Он бы обязательно подумал о том, как тяжело мне будет сюда добираться.
«Незачем тебе сюда добираться, старая сука, – огрызнулась про себя Светлана. – И нечего тебе тут делать. Знала бы ты, что сказал твой любимый сын, когда мы с ним вместе выбирали район, где будем покупать новую квартиру. Все равно где, сказал он, только чтоб мать туда пореже ездила. Жаль, что ты этого не слышала».
Не произнеся больше ни слова, они поднялись на лифте и вошли в квартиру. Светлана быстро скинула сапожки и прямо в куртке прошла на кухню поставить чайник. Печка в стареньких «Жигулях» работала плохо, и она здорово замерзла, мотаясь на машине по своим делам.
– Почему ты позволяешь себе входить на кухню в верхней одежде?! – донесся до нее скрипучий голос свекрови. – Это негигиенично, на кухне продукты, а на куртке ты с улицы несешь всякую заразу.
Светлана крепко зажмурилась и резко выдохнула. Это был проверенный способ против выступлений Галины Ивановны. Молчать, молчать и еще раз молчать, ни на что не реагировать и ни на какие выпады не отвечать, если можно. Не позволять втягивать себя в дискуссии. Не огрызаться. Не оправдываться. За шесть лет, прожитых в роли невестки Галины Ивановны, Светлана научилась достаточно ловко и безболезненно выходить из положения, разработав целую программу «безопасного» поведения в присутствии свекрови. Конечно, она могла бы поставить злобную старуху на место, могла бы повоевать за свою независимость и право жить так, как хочется ей самой, но она слишком любила Леонида, чтобы позволить себе травмировать его. Она знала, что он не выносит собственную мать, но страдает из-за этого, считая свою неприязнь к Галине Ивановне ненормальной и предосудительной, поэтому он никогда, никогда не допустил бы ни одного слова вопреки мнению матери. И сам не сказал бы, и Светлане не позволил. В присутствии матери он был идеальным сыном, любящим, заботливым, покорным и ласковым, искренне считая, что этим он искупает свою вину перед ней. Он чувствовал себя виноватым за то, что терпеть ее не мог. Он должен ее любить, он обязан, а если у него не получается, то это свидетельство его испорченности и глубокой безнравственности, порочности, греховности.
– Сейчас будем чай пить, – весело говорила Светлана, раздеваясь и разбирая сумки с продуктами. – Я купила очень вкусный кекс.
– Ты всегда злоупотребляешь мучным, – сурово заметила свекровь. – Ты уже в том возрасте, Светочка, когда пора начинать думать о своем внешнем виде, а не только об удовольствии.
Светлана проглотила и это, хотя вполне могла бы ответить, что ей для сохранения хорошего внешнего вида нужно прибавить в весе по меньшей мере пять килограммов. Небольшой рост и худоба, которые в молодые годы выглядят как очаровательная миниатюрность и «статуэточность», после тридцати превращают женщину в старушкообразного щенка. Для того чтобы кожа не обвисала и не прорезались ранние морщины, ей, Светлане, придется постоянно понемножку прибавлять в весе, чтобы в итоге перейти к облику веселой пышечки, а не старой сморщенной карги.
