Лоуренс Гоуф - Случайные смерти
Рикки сказал:
— Правду говоря, Фрэнк, мистер Ньютон вообще не ждет от тебя многого.
Фрэнк молча подождал, предоставляя Рикки возможность пнуть его еще разок или повесить трубку. Наконец линия отключилась. Фрэнк положил трубку, обернулся к Лулу и спросил:
— Проголодалась, родная?
— Это имеет значение?
— Пока нет, но скоро будет.
Они поднялись на лифте в Ньютов шикарный люкс на десятом этаже. Дверь была нараспашку. Фрэнк дважды постучал. Лулу спросила:
— А почему бы нам просто не войти, не проявить инициативу? Они же нас вроде ждут.
— Это невежливо. В таких обстоятельствах надо оказать уважение. — Фрэнк снова постучал, не очень громко. Замерев у входа, он терпеливо ждал, пока Ньют разует уши.
Но к дверям вышел Рикки, вилка в одной руке, нож в другой. Небрежно махнув, он пригласил их войти.
Номер был больше, чем у Фрэнка, но не намного. Из окна открывался вид на залив. Под окном вокруг стола, накрытого на четверых, стояли четыре кресла.
На Ньюте были зеленые замшевые туфли, белые хлопковые штаны, завернутые до колен, с ярко-красным ремешком из плетеной кожи, хлопковая же рубаха в пастельных мазках розового, голубого и зеленого с короткими рукавами. Вырядился он так, словно собирался после завтрака отправиться на концерт «Бич бойз».
Ньют помахал Лулу бокалом и похлопал по креслу рядом с собой:
— Садись, детка. Замори червячка.
Фрэнк взял ладошку Лулу в свою лапищу, коротко пожал. Они сели, Ньют уронил на ковер кусок омлета, вилкой тыча Фрэнку на стул по левую руку от себя, вынудив Лулу занять место между собой и Рикки.
Фрэнк отодвинул с дороги тележку. Стол уставляли серебряные посудины, в которых грелся омлет с беконом, тарелки с тостами, рогаликами, крошечные баночки с джемом, серебряный кофейник, огромная чаша с фруктовым салатом и несколько бутылок шампанского «Калона пэстел пич».
Ньют сказал:
— Ну-ну. Уютное гнездышко, правда? Рикки, поухаживай за дамой.
С глянцевыми черными волосами и блестящими, холодными черными глазами, в белоснежной рубашке, черном костюме и галстуке в цвет, черных шелковых носках и надраенных до зеркального блеска миниатюрных черных лаковых штиблетах со встроенным каблуком и заостряющимися стальными накладками на носах Рикки мог сойти за метрдотеля в подпольном заведении или, скажем, за старшего надзирателя в приюте для окончательно свихнувшихся. Он сказал:
— Слушаюсь, босс, — и плюхнул гору омлета на тарелку Лулу.
— Бекон?
Лулу покачала головой.
Рикки поднял бутылку «Пэстел пич».
— Пить хочешь?
— Нет, пожалуй.
Она начинала блекнуть, была уже на два тона бледнее обычного. Надо что-то делать, подумал Фрэнк. Он схватил кофейник и наполнил ее чашку. Лулу сверкнула глазами. Он ответил умоляющим взглядом. Немой сигнал. «Пожалуйста, наберись терпения».
Ньют отодвинул тарелку, вытер рот салфеткой размером с небольшой парашют.
— Где мой грейпфрут?
Рикки не сводил глаз с Лулу, разглядывал, словно она была выставлена на распродажу с двадцатипроцентной скидкой и все равно не стоила своей цены. Фрэнка так и подмывало свернуть ему шею. Вместо этого он протянул Ньюту половинку сочного грейпфрута.
Рикки выпил шампанского, облизнул губы и снова наполнил свой бокал.
Фрэнк налил себе, осторожно отхлебнул. Рикки наблюдал за ним. Фрэнк вытер рот рукой, поставил бокал на стол и легонько оттолкнул.
Ньют отломил вилкой кусочек грейпфрута. Окунул в сахарницу и сунул в рот, откинулся, задумчиво прожевал, проглотил. Сказал:
— Я просил тебя оказать мне небольшую услугу, Фрэнк. Вроде бы особых проблем не предвиделось. — Он подался вперед и игриво ткнул Фрэнка вилкой в щеку. — И что же мы имеем — ничего. Совершенный ноль.
— Пшик, — сказал Рикки, подмигивая Лулу.
С безумной ухмылкой Ньют продолжал:
— Я верил тебе, как сыну. А ты меня подвел, Фрэнк. Ты профукал мои кровные денежки и оставил меня с носом.
— Ай-я-яй! — Рикки заерзал в кресле, вскинул брови и сверкнул зубами.
Фрэнк налил себе кофе. Напиток был обжигающе горячий. Если выплеснуть чашку в лицо Рикки, ослепив его, можно не торопясь отмутузить Ньюта до полусмерти.
Но он не сделает этого. Ньют был прав: он хорошо обходился с Фрэнком, а Фрэнк подвел его.
Фрэнк добавил сливок, отхлебнул.
Ньют сказал:
— Я жду объяснений, Фрэнк. Начни сначала и постарайся не пропустить самое интересное. Ты понял, не заставляй меня задавать кучу вопросов, не хотелось бы вспылить на глазах у дамы.
Фрэнк рассказал всю историю. О проткнутых вилкой покрышках и невезении, о поездке в «Метротаун» и о мальчишке — продавце лотерейных билетов на «БМВ». Ньют пару раз улыбнулся, а однажды даже хохотнул.
Три чашки кофе спустя Фрэнк наконец закончил монолог, и Рикки накинулся на него незамедлительно:
— Э, парень, но что ты сделал недавно?
Фрэнк сказал:
— По-моему, ты не врубился. Я пытался объяснить, что эта работа меня больше не интересует. «Корвет» все еще в гараже, насколько я знаю. Возьми его, если хочешь.
Ньют сказал:
— Я не понимаю. Что значит — не интересует? Что случилось?
Фрэнк взглянул на Лулу. Она смотрела на него, улыбаясь глазами.
— Я влюбился, — сказал Фрэнк.
— Какая прелесть. — Рикки засунул два пальца в рот и гнусно заржал.
Лулу сказала:
— Ты урод, Рикки. И я не только про твое лицо говорю. Ты внутри такой, это важнее. — Она обернулась к Ньюту: — Вы что, вместе спите, ребятки, что тебе в нем нравится?
Ньют хихикнул, неопределенно помотал головой, ни да, ни нет, Рикки, глядя в упор на Фрэнка, медленно вынул пальцы изо рта, вытер их о лацкан пиджака. Ньют сказал:
— Я проверил, Фрэнк. Если в банке не ошиблись, за последние несколько дней ты потратил почти пять штук, а я не получил взамен ничего. Ни одного трупа.
Фрэнк сунул руку в карман, вытащил маленькую синюю коробочку, перевязанную красной лентой. Бросил коробочку Ньюту и сказал:
— Это возместит расходы.
Ньют подозрительно уставился на коробочку, затем пожал плечами и открыл ее. Внутри лежала тяжелая золотая цепочка, широкие приплюснутые звенья внушительно блестели. Он опрокинул коробочку, цепочка выскользнула на ладонь; Ньют взвесил ее в руке, улыбнулся и обернулся к Лулу:
— Помоги, будь добра.
Лулу постаралась не коснуться его, оборачивая цепочку вокруг Ньютова запястья и застегивая.
— Хорошо, Фрэнк. Но это не тянет на пять штук, никак не тянет.
Фрэнк полез в карман и высыпал на стол остаток улова из ювелирного магазина. Теперь среди тарелок высилась груда золотых цепей и колец. Поблескивали бриллиантики.
Ньют спросил:
— Вы что, ювелирный магазин ограбили?
— Тут почти пять фунтов золота, высшая проба.
— Ладно. — Ньют изучал потолок. Несколько мгновений спустя он сказал: — Какого черта. Я не могу заставить человека делать то, чего он не хочет. Рикки, я думаю, не хуже тебя умеет играть в машинки.
Ньют доедал свой грейпфрут, пока Фрэнк объяснял Рикки, где он оставил «корвет», и растолковывал, почему выбрал такую шумную машину. Рикки вежливо слушал, потягивая шампанское, не сводя глаз с маленькой горы золота.
Ньют сказал:
— А вы, голубки, чтоб были под рукой, пока мы не закончим дела, понятно?
Фрэнк кивнул:
— Другими словами, не выезжать из города. — Ньют ухмыльнулся. Волоконца грейпфрута застряли у него между зубов.
В лифте, когда они спускались к себе, Лулу сказала:
— Мы должны убить их обоих, Фрэнк.
— Не должны. Все в порядке, никаких обид.
— Если мы их не убьем, они убьют нас. Ты видел лицо Рикки, видел его взгляд? Это же чистейший убийца.
— Убийца — да, но только не чистейший.
Лифт остановился. Они медленно прошли по устланному толстым ковром коридору. На дверях из красного дерева — бронзовые цифры. Фрэнк похлопал по карманам в поисках ключа, отпер свой люкс. Горничная уже навела порядок и ушла. На столе стояла ваза с высокими белыми розами.
Лулу прочла, что было написано на карточке, выхватила розы из воды и швырнула на пол.
— Рикки? — спросил Фрэнк.
Лулу втаптывала розы в ковер, пока цветы не превратились в непознаваемое месиво. Фрэнк сказал:
— С тех пор как я встретил тебя, я изменился, стал по-другому смотреть на вещи. Может, не так уж и плохо быть обычным человеком, жить обычной жизнью. Я не говорю, что хочу где-нибудь осесть и растить пшеницу, но, может…
— Подожди, остановись. — Розовый шип сделал свое дело. Лулу слизнула капельку крови с раненого пальца. — Я влюбилась в тебя прежде всего потому, что ты такой дикий и буйный. А теперь ты хочешь остепениться — вести обычную жизнь? Ты знаешь, что это для меня значит, Фрэнк? Смерть!
Зазвонил телефон. Фрэнк снял трубку. Рикки спрашивал, понравились ли Лулу цветы.
