Алексей Макеев - Полковники из МУРа
Открылись тяжелые ворота, "Жигули" выкатились на простор дороги и помчались мимо темнеющих в сумерках рощ. Колюня недовольно сказал:
– Ты какого хрена ствол не распаковал? Так и будешь со свертком таскаться? Там у тебя под пиджаком специальные крючки есть – на них кобура цепляется… Пока время терпит, разверни и притарань – потом некогда будет!
Крячко молча принялся разворачивать сверток. В общем-то Колюня со всех сторон был прав – просто Крячко не занялся этим раньше, опасаясь недовольства такими действиями. Он даже не был до конца уверен, что ему вручили настоящий пистолет.
Но, кажется, он все-таки был настоящим – по крайней мере, на ощупь он казался именно таким. Он лежал в кобуре из тонкой кожи, прохладный, увесистый, с надежной ребристой рукояткой. Крячко извлек его и с удовольствием взвесил в руке.
– Не балуй! – строго буркнул Колюня. – Не люблю, когда инженера с оружием балуют. Или себя подстрелят, или вообще… Убери!
Крячко немного помедлил, положил пистолет на колени и на ощупь прицепил под пиджак кобуру. Затем опять взялся за рукоятку "Вальтера". И тут Сиволапов неожиданно спросил:
– Слушай, мужик, а где я тебя мог видеть?
В голосе его звучало мучительное сомнение.
Крячко насторожился и почувствовал, как насторожился Колюня.
– Где ты его мог видеть? – незамедлительно спросил он, почему-то прихватывая Крячко за рукав.
– Вот и я думаю – где, – озабоченно произнес Сиволапов. – Только точно видел.
– Может, ты его на тачке останавливал? – с надеждой спросил Колюня. – Он тут на тачке гонял. Недолго, правда.
– Нет, не останавливал я его, – медленно проговорил Сиволапов, вспоминая. – Как бы он сам меня не останавливал… – Голос его зазвучал как-то странно.
Крячко почувствовал неладное и рванул с лица повязку. Сиволапов, отчаянно жестикулируя, показывал на него Колюне. По его лицу Крячко понял, что Сиволапов все вспомнил.
Не дожидаясь, пока тугодум Колюня осознает смысл жестикуляции, Крячко коротко замахнулся и ударил Колюню рукояткой "вальтера" в висок. Колюня дернул головой, обмяк и всей тушей навалился на водителя.
Сиволапов, руля одной рукой, другой лихорадочно расстегивал кобуру на поясе. Крячко приставил пистолет к его затылку и заорал:
– Тормози! Останови машину, ублюдок!
И тут Сиволапов решился на отчаянный трюк. Он круто вывернул баранку, и "Жигули", вильнув на полной скорости вправо, вылетели в кювет и перевернулись. Раздался страшный треск и грохот, посыпались стекла, а на Крячко рухнуло около центнера живого веса бесчувственного Колюни.
В первую секунду он был совершенно оглушен и раздавлен. Перед глазами плыли черные круги, во рту сделалось солоно от крови. Но потом Крячко услышал, как где-то рядом лязгает и бухает взламываемая дверца, и заставил себя очнуться.
Он до боли напряг мышцы и на пару сантиметров выполз из-под неподъемной туши. Сиволапов уже успел взломать свою дверцу и теперь лез наружу.
Крячко так и не выпустил из руки "вальтер". Теперь, видя, что враг уходит, он почти безотчетно взвел курок и выстрелил.
Команда Сомова по-своему была честна с ним – "вальтер" и впрямь оказался настоящим. Крячко почувствовал, как грозно и тяжело дернулся в руке пистолет, и тотчас услышал долетевший снаружи вскрик – пуля догнала Сиволапова.
Затем послышался шум падающего тела и сдавленные ругательства. Похоже, лейтенант был всего лишь ранен.
Крячко протиснулся между потолком машины и спинкой переднего сиденья и выбрался на свободное место. Сквозь разбитое ветровое стекло, покрытое паутиной трещин, ничего нельзя было разглядеть. Сверху через оторванную напрочь дверцу в салон залетал холодный ветер.
Под рукой у Крячко что-то гудело. Он присмотрелся – это работала портативная рация. Подумав, Крячко несколько раз хорошенько ударил по ней рукояткой пистолета. С хрустом разлетелся пластмассовый корпус, и наступила тишина.
Однако рация подсказала Крячко, что у его противников наверняка осталась возможность связаться со своими и предупредить. "Нужно отобрать у них мобильные телефоны пока не поздно, – подумал Крячко. – Особенно у этого борова. Если только я не зашиб его…"
Он перегнулся назад и ощупал карманы Колюни. Мобильник он нашел сразу, сунул за пазуху и, распрямившись, выглянул из машины.
Уже смеркалось. Небо, темное в зените, на западе было покрыто тревожными багровыми и оранжевыми полосами. Лента пустынного шоссе терялась в сумерках. По обе стороны дороги стояли неподвижные черные рощи. Метрах в тридцати от обочины по направлению к зарослям ковылял человек.
Это был Сиволапов. Он с трудом приволакивал ногу и, как показалось Крячко, вертел в руках телефон. Крячко подтянулся и вылез из машины наверх. Сидя на крыле, он поднял руку с пистолетом и крикнул:
– Стоять! Буду стрелять, Сиволапов!
Старлей резко обернулся, и в его руках мигнула красная вспышка. Грохнул выстрел. Прежде чем Крячко успел спрыгнуть на землю, Сиволапов выстрелил еще несколько раз. Пули засвистели вокруг Крячко, и он кубарем покатился в кювет.
"Вот тебе и телефон, – подумал Крячко, лежа на холодной земле и выплевывая изо рта травинки. – Чуть башку не снесло… Стар ты, полковник, а ума нету!"
Крячко представил, как летел с машины, и ему вдруг сделалось невыносимо смешно. Давясь от смеха, он закричал в сторону леса:
– Сиволапов, сдавайся! Куда ты уковыляешь, хромоногий? Давай по-хорошему!
Но Сиволапов не хотел по-хорошему. Ему, похоже, уже все было безразлично. Единственное, что его сейчас заботило, это расквитаться с Крячко, и он повел себя предельно агрессивно. Залегши за какой-то кочкой, он принялся сажать в молоко пулю за пулей, в маниакальной надежде, что одна из них сама разыщет Крячко. Боеприпасов, как понял Стас, у него было предостаточно.
У Крячко их было гораздо меньше, поэтому приходилось экономить и шевелить мозгами. Быстро темнело, и это было на руку Крячко. Прячась за машиной, он стянул с себя белый пиджак и набросил его на крыло "Жигулей" – так, чтобы у Сиволапова постоянно была перед глазами надежная мишень, а сам прополз вокруг машины и выбрался с другой стороны.
Сиволапов все-таки заметил его, но слишком поздно. Крячко успел тщательно прицелиться, и, когда спохватившийся Сиволапов перенес огонь в его сторону, Стас спустил курок.
И сразу безумная пальба закончилась. Над пустой дорогой жалобно посвистывал ветер. Неподвижное тело старлея издали было похоже на большой камень, вросший в землю.
Не сводя с него настороженных глаз, Крячко поднялся и медленно стал подходить ближе. Холодный ветер лез под рубашку, щипал кожу. Однако Крячко подавил в себе желание вернуться за пиджаком – такой жук, как Сиволапов, вполне мог притворяться.
Он подошел к лежащему, держа его на прицеле, и осторожно наклонился. Сиволапов не дышал. Пистолет, выпавший из бледной руки, валялся в траве. Крячко сунул его в карман и распрямился.
И в этот момент раскатисто жахнул выстрел. Левое плечо Стаса словно обожгло огнем. Он инстинктивно рухнул на землю, отполз в сторону и, подняв голову, осмотрелся.
Впереди, на фоне закатного неба, четко вырисовывался силуэт перевернутой машины, а рядом с ним – гротескная расползшаяся фигура ожившего Колюни с коротким карабином в руках. Он пошатывался и ступал не очень уверенно, но тем не менее шел вперед, высматривая в сгущающейся темноте белый наряд Крячко.
Только теперь Крячко смог в полной мере оценить дьявольскую выдумку господина Сомова. Нарядить жертву в белое – это был гениальный в своей простоте ход. Крячко светился в темноте, как фонарь. Колюне даже при разбитой голове не составляло труда отыскать свою цель.
Вторая пуля взрыла землю перед самым носом Крячко, третья прожужжала над ухом. Он понял, что пора менять позицию, и открыл ответный огонь, метя противнику по ногам – одного мертвеца на сегодня было вполне достаточно.
Простреленное плечо онемело – Крячко не чувствовал руки. И все сильнее начинала кружиться голова. Стоило бы попытаться остановить кровотечение, но у Стаса просто не было на это времени.
Он даже в Колюню, кажется, не попал. Тот пер вперед как танк – медленно, но неуклонно, не обращая внимания на пули – может быть, после удара по голове он стал хуже соображать. Нужно было что-то делать.
Улучив момент, Крячко поднялся и, пригибаясь, побежал к лесу. Ему казалось, что он мчится изо всех сил, но Колюня без помех успел вскинуть карабин и наскоро прицелиться.
Пуля прошила Крячко на бегу лодыжку. Он споткнулся, упал, но тут же в горячке вскочил и на одной ноге допрыгал до спасительных зарослей. Вслед ему опять грохнул выстрел, но пуля только стремительно прошелестела по листве, не причинив ему вреда.
Крячко прорвался через какие-то кусты, лавируя из последних сил между деревьев, углубился в рощу и там, споткнувшись о торчащий из земли корень, полетел на землю, ударившись раненым плечом о поваленный ствол дерева. От боли он сразу же потерял сознание.
