Энн Перри - Врата изменников
– Очень неприятный инцидент, – сказал доктор примерно через десять минут. – Но, по счастью, как мне кажется, у вас только легкое сотрясение мозга и несколько болезненных царапин и ушибов. Вы сообщили о происшествии в полицию?
Врач стоял в спальне Мэтью. Тот лежал на постели, бледный и все еще сильно потрясенный, а Томас тоже стоял поблизости, около двери.
– Мистер Питт сам полицейский, – объяснил Десмонд. – И он был рядом со мной, когда все это случилось. Его тоже сшибло.
– Да? Но вы ничего не сказали? – Врач удивленно поднял брови. – Вы не хотите, чтобы я осмотрел и вас тоже, сэр?
– Нет, благодарю, я отделался всего несколькими синяками, – отклонил предложение Томас. – Но я признателен вам за внимание.
– Тогда, полагаю, вы доложите о происшествии вашему начальству. Мчаться так быстро, нанести повреждения двум людям и как ни в чем не бывало ускакать прочь – это преступное деяние, – сурово отчеканил врач.
– Мы не знаем, кто правил экипажем, и никто из людей на улице тоже не знал этого, так что тут мало что можно сделать, – заметил Питт.
Мэтью слабо улыбнулся:
– И суперинтендант Питт имеет только одно начальство – заместителя комиссара полиции. Не так ли, Томас?
Доктор, казалось, удивился и покачал головой.
– Жаль. Людям нравится, когда подобные случаи наказываются. Когда преступника препровождают куда надо. Но многое из того, что хотелось бы видеть, не получается… – Он повернулся к своему пациенту. – Отдохните денек-другой и вызовите меня снова, если вам станет хуже – усилится головная боль, или ухудшится зрение, или станет тошнить.
– Спасибо.
– Всего доброго, сэр Мэтью.
Питт проводил медика до выхода и снова вернулся в комнату.
– Спасибо, Томас, – сказал его друг угрюмо, – если бы ты не поторопился, меня бы растоптали эти страшные копыта. Наверное, это «Узкий круг» меня предупреждает?
– Или нас обоих, – ответил суперинтендант. – Или если это не Круг, то кто-то, кто вложил в Африку много денег. Хотя последнее и маловероятно. Но это может быть и простой случайностью, за которой никто не стоит.
– Ты сам в это веришь?
– Нет.
– И я тоже. – Мэтью попытался улыбнуться. Его продолговатое, кареглазое лицо очень побледнело, и он не старался скрыть, что испуган.
– Ничего не предпринимай день-другой, – сказал спокойно Томас. – Мы ничего не добьемся, рискуя здоровьем и жизнью. Оставайся дома. Мы должны обдумать наш следующий шаг. Нам надо все рассчитать, и мы не можем позволить себе бесцельных ударов в этой схватке.
– Я не на многое способен… Прямо сейчас, – прищурился Десмонд. – Но черт побери, я только об этом и стану думать, и ни о чем другом.
Питт улыбнулся и распрощался. Большего он сейчас тоже не мог предпринять, а пострадавшему необходимо было отдохнуть. Он ушел, обуреваемый водоворотом мрачных мыслей и опасений.
Было почти четыре часа дня, когда суперинтендант Питт появился на Даунинг-стрит и поднялся по ступенькам подъезда Министерства по делам колоний. Он попросил о встрече с Лайнусом Чэнселлором и получил ответ, что это возможно, если он готов подождать.
Оказалось, что ждать пришлось только полчаса, после чего посетителя проводили в приемную министра. Тот сидел за письменным столом, его широкий лоб был наморщен, а острый взгляд выражал интерес и тревогу.
– Добрый день, Питт, – сказал он, не вставая, и махнул рукой на стул около стола. Томас сел. – Полагаю, вы явились рассказать о том, что вам удалось разузнать? Еще слишком рано надеяться, что вы нашли подозреваемого? Да, вижу по выражению вашего лица, что это так. Что у вас? – Он зорко оглядел суперинтенданта. – Что-то вы очень скованы в движениях. Вы ушиблись?
Питт высокомерно улыбнулся. У него и правда начало сильно болеть все тело. Опасаясь за Мэтью, он не обратил внимания на собственные ушибы. Но теперь они не давали о себе забыть.
– Несколько часов назад меня сильно задел экипаж, но я очень сомневаюсь, что именно это является причиной моей неловкости.
На лице Чэнселлора изобразились искренняя тревога и некоторый испуг.
– Господи помилуй! Не хотите ли вы сказать, что кто-то вас пытался убить? – Затем лицо его посуровело, и в глазах появился острый, почти зловещий блеск. – Хотя не понимаю, чему я так удивился. Если кто-то продает свою страну, почему бы ему не решиться на убийство человека, который как будто собирается разоблачить его? Полагаю, мне надо несколько пересмотреть шкалу жизненных ценностей и привести ее в соответствие с сегодняшней моралью.
Он откинулся на спинку стула. Лицо его было взволнованным.
– Очевидно, грубое насилие поражает нас так сильно, что мы склонны считать его более страшным злом, чем невидимое зло испорченности или предательства. За улыбкой могут скрываться убийство, удар в спину, – он сжал кулак, словно сам хотел кого-то ударить, – и ты стараешься быть начеку везде и всюду, а потом вдруг понимаешь, что опасность пришла с той стороны, с какой ты ее не ждал, и все твое былое доверие обмануто. Это равносильно тому, чтобы лишиться всего, что делает жизнь желанной, веры в добро, любви друзей и самой чести. Откуда мне знать, не нанесут ли этот удар из толпы? Не собьют ли экипажем у края тротуара и раздавят под колесами? – Чэнселлор взглянул на Питта. Под участием в нем таился безудержный гнев. – Вы показались врачу? Вам можно стоять и много ходить? Вы уверены, что не пострадали серьезно?
Томас невольно улыбнулся.
– Да, я был у врача, благодарю вас, – ответил он, обойдясь с правдой несколько вольно. – Я был вместе с другом, который пострадал значительно больше, чем я, но через несколько дней все будет в порядке. Я ценю ваше участие. Этим утром я виделся с сэром Мэтью Десмондом и от него узнал некоторые подробности, касающиеся информации, попавшей к немцам. Я ознакомился с бумагами прямо в Министерстве иностранных дел, потому что не мог вынести оттуда документы, но помню их содержание и был бы очень обязан вам, если бы вы могли сказать, есть ли у некоторых министерств общий источник информации. Или, по крайней мере, кто не имеет доступа к ее источнику и ничего не может о ней знать.
– Конечно. Перескажите, что вы узнали, – министр откинулся на спинку стула, сложив руки в ожидании.
Питт сосредоточенно припомнил все, что почерпнул из бумаг Мэтью, и поведал все по порядку, логически переходя от одного пункта к другому.
Когда он закончил, Лайнус взглянул на него с недоумением и вновь воспрянувшей тревогой.
– Что-нибудь не так? – спросил Томас.
– Дело в том, что часть этой информации была неизвестна мне самому, – медленно ответил Чэнселлор. – Она не проходила через Министерство по делам колоний. – Он замолчал и пристально взглянул на Питта, словно желая удостовериться, вполне ли полицейский понимает подтекст.
– Это значит, что наш предатель, сознательно или несознательно, помог нам, – неохотно заключил тот. Новая мысль осенила его. – Конечно, это может говорить о его слабости.
Его собеседник сразу понял, что он имеет в виду. Искра надежды мелькнула во взгляде, и он весь напрягся.
– Да, разумеется! Это дает вам возможность с чего-то начать, искать доказательства, связи, может быть, счета за услуги или свидетельства шантажа. Возможности значительные.
– А с чего мне начать?
– Что? – удивился Лайнус.
– Откуда еще может поступать информация? – пояснил Томас свою мысль. – И что конкретно не прошло через ваше министерство?
– О, понимаю. Это относится к финансовым делам. Вы упомянули подробности разных займов и гарантий, которые, среди прочих, получили Маккиннон и Родс. И еще сказали о том, что их поддерживают лондонское Сити и банкиры Эдинбурга. Любой усердный, внимательный человек, знакомый с финансовым делом, может уяснить себе создавшуюся картину в общих чертах, но только лишь из Казначейства могут быть получены точные сведения о времени, условиях и точных размерах займов. – Лайнус пожал губы. – Это отвратительно, Питт. Это значит, что и в Казначействе есть предатель. И мы вам будем очень обязаны, если вы узнаете для нас, кто это, и сделаете все без огласки. – Он испытующе взглянул собеседнику в глаза. – Нужно ли мне пояснять вам, какой вред это может принести не только британским интересам в Африке, а вообще всему государству, если станет известно, что мы ломаем голову, пытаясь догадаться, кто же предатель, и не можем разоблачить его?
– Нет, не нужно, – просто ответил Томас. – Я сделаю все, что в моих силах, но проведу расследование тайно, если потребуется – даже в полной секретности.
– Это хорошо. Хорошо. – Министр опять сел на место и взглянул на Питта. Его красивое, подвижное лицо несколько утратило напряженное выражение. – Держите меня в курсе того, как подвигается расследование. Я всегда выкрою немного времени в течение дня или, если будет необходимо, то и вечером, чтобы увидеться с вами. Думаю, вам тоже трудно строго придерживаться назначенного времени, как и мне?
