Андрей Константинов - Реализация

Влетев в свою комнату, он увидел фигуру Якушева, бережно раздвигающего фотографии в ящике серванта. Фигура выпрямилась и развернулась. Оба все поняли. Парень с рычанием ухватился за край стола и прижал Якушева к серванту. Затем, оторвав руки от столешницы, он бойко схватил вазу толстого синего стекла и швырнул ее в лицо Егора. Ваза разбилась – но не об голову оперативника, а об пол. Но после. Сначала острым краем она вздула ему обе губы. Через треть секунды в проеме дверей замаячила быстро приближающаяся милицейская форма в звании младшего лейтенанта. В этом направлении тут же полетела массивная хрустальная пепельница, но, громыхнув о штукатурку, вылетела в коридор. Тимохин поймал парня за шиворот, когда тот уже успел вытащить из-под груды старых номеров «Огонька» пистолет. Якушев со столом наперевес добрался до них, перевернул стол, вцепился в плечо врагу и тут же получил рукояткой «ТТ» по щеке. Экспромт не удался, и зверек улизнул из комнаты.

С какого перепугу Анушкин именно в это время потащил кастрюлю со щами в свою каморку – неизвестно. Но результат был ошеломителен. Мешая друг другу, сотрудники втиснулись в коридор и рухнули на шевелящийся клубок из простыней, пары застиранных мокрых махровых полотенец, и Анушкина. Все это елозило в гадких, холодных и жирных щах. Рука Якушева скользнула в темноте во что-то скользкое, но твердое. Этим твердым он вслепую ударил в голову неприятелю. По визгу Егор понял, что лекция о вреде курения сорвалась, после чего он несколько раз ударил другую голову. Ухнул выстрел. Выстрела прихожая не вместила – в кладовке с гвоздя сорвался таз с ржавым днищем. Тем не менее, первое оцепенение прошло, и так как внутри никто не сопротивлялся, стали потихоньку разгребать завалы.

Огнестрельно раненых, как ни странно, не оказалось. Парня связали бельевой веревкой, а после того, как он очухался, влепили пару раз и прикрутили скрученной простыней к батарее. Анушкин не отходил от раковины, надеясь, что холодная струя сможет повлиять на его изменившуюся внешность. Тимохин тем временем дрожащими руками пытался оформить изъятие оружия. Потом плюнул.

К Егору подошла соседская девочка лет шести и, указывая на «ТТ», спокойно заметила: «А правильно нам в детском саду говорят, что из-за игрушек только мальчишки дерутся».

Дисциплина в квартире рухнула.

– Шантрапа! У Тимофей Егорыча, прежнего квартального, все по струнке ходили!… Кто за этот день рожденья платить будет?! – надрывалась Мария Ильинична, старожил квартиры. – Это ж надо удумать! В форме, до зубов в погонах, а мостолыгами из кастрюли людей калечите!

Это была суровая правда. Первый удар подвернувшейся на полу сахарной косточкой достался в глаз Анушкину.

– В России всегда над писателями измывались, тетя Маша. Нам не привыкать! – исторически осмысливал происходящее Анушкин.

– Извиняюсь, – зло буркнул Егор и привстал.

– …На сегодня все?!! – раздался крик и стук захлопувшейся двери. Это проснулся еще один сосед. Он работал таксистом в ночную.

– Сейчас бить будут, – прошептал Егор Тимохину. И они втроем постарались побыстрее исчезнуть.

Отмылись, отписали рапорта, отсоставляли документы только к вечеру. Паренек оказался известной в определенных кругах личностью по прозвищу Сопля. Во всесоюзном розыске за прокуратурой Балашихинского района города Москвы он именовался гражданином по фамилии Добрый. На редкость быстрая баллистическая экспертиза показала, что ствол «работал» за неделю до задержания в Куйбышевском районе.

Когда Тимохин и Якушев пришли в себя, в кабинеты районного уголовного розыска было не войти: руководство ГУВД вплоть до зама, руководство РУВД с начальником, сотрудники УУР – отделов трех, сотрудники ОУР… Самый нужный – следователь прокуратуры пытался объяснить, что нужно для того, чтобы грамотно оформить задержание. Его слушали лишь первые минуты, а затем все завертелось невпопад и само собой. У Доброго раз двадцать спрашивали фамилию, угрожали арестом – можно подумать, он надеялся на подписку о невыезде? Якушев пробрался к следователю и сочувственно сообщил: «Мы пошли? На днях вызовешь, допросишь». Прокурорский безразлично махнул рукой. Уходя, Тимохин успел шепнуть Доброму: «На очной ставке поближе познакомимся, перекурим… Извини, сейчас не до тебя и не до нас». Добрый руками в наручниках размазал кровь по скуле и попросил: «Чаю принеси… индюху».

Закусывая докторскую колбасу пивом «Балтика», Егор с Андрюшой услышали голос вошедшей Сойкиной: «Ну, что я вам говорила!». Якушев попытался что-то ответить распухшими губами, но сообразив, что выглядит смешно и пьяно, лишь прикрыл ладонью рот.

– Уйди от греха, – вяло огрызнулся Тимохин и приложился к недопитому стакану.

На следующее утро дежурной частью ГУВД была «отбита» сводка:

В предыдущей сводке от 23.08.2000 года нами сообщалось об обнаружении трупа гр-на Шавшина Т.А. с тупым огнестрельным ранением головы в своей квартире по адресу Садовая 24, квартира 67.

По опер.данным начальника 2 отдела УУР Сидоренко, опер.группой УУР (старший зам. начальника УУР Ипатьев), при содействии ОПУ ГУВД при проведении оперативно-следственных мероприятий по уголовному делу № 87091, возбужденному прокуратурой Куйбышевского района по факту убийства гр-на Шавшина, задержан и изобличен в совершении данного преступления ранее судимый по ст. 146 УК РСФСР гр-н Добрый Севостьян Захарович, 11.01.1966., урож. г. Салехард, находящийся во всесоюзном розыске – циркуляр 098-89 от 25.06.1999., ст. обвинения 105, мера пресечения – арест.

С места происшествия изъят пистолет системы «ТТ».

При задержании гр-н Добрый оказал активное сопротивление, жертв среди личного состава нет.

Гр-н Добрый арестован.

Доложено в приемную министра МВД.

Ильюхин (прошлое, начало 80-х годов)

Чем плохи олени, так это неприхотливостью: ничего не хотят, кроме ягеля.

На первый взгляд проблемка казалась чепуховой: стало известно место, где «дохнут скокари» – читай, где квартирные воры отлеживаются. Установили их полные данные. Все «пассажиры» оказались людьми с интересными биографиями и красивыми глазами. Верный информатор уверял, что в ближайшее время они пойдут на «хату». Оставалось лишь довести красавцев до места действия «разборной фомки хорошей стали и накрыть панамой». Вот это самое «довести» и портило настроение.

Быстро «выписать» наружное наблюдение районным подразделениям было невозможно всегда.

Быстро можно только выписать на него задание и прилагающиеся бумажки, затем уже медленнее подписать в семи местах, а потом… В общем, лишь когда вопрос исчезает, появляется служба наблюдения. Спасибо и на этом… Вот в Управлении, там несколько по-другому – там люди сурьезные, все больше глобально окружают. На них «наружка» неделями работает – связи отрабатывает.

Отсюда выход: топтать за жульем самим. А эту работенку из оперативников умело делать могут только «карманники». Остальные в глубоком подхвате. Нет, конечно, метров сто-двести проследить и иные могут, но что потом?

Вот старший «квартирников» Самдин и заглянул к Ильюхину за «помочью».

– …Ильюхин, ну будь ты сознательным красноармейцем! Подсоби.

– Так у вас цельная группа по борьбе с «чердачниками»!

– Известен адрес, данные… – продолжал бубнить Самдин. – Два-три дня за ними походить группой и с поличным на квартире возьмем!

– Правильно мыслишь.

– Помоги!

– Так я не микроавтобус. У тебя же группа!

– Нам две машины дают…

– Ишь, ты! Хватай…

– А они с рынка в магазины, из метро по трамваям – потеряем же.

– Это точно, – не мог не согласиться Ильюхин.

– Так помоги.

– Не-а, не могу.

– Почему?

– Я лейтенант – ты майор. Я тебе не указ. В такой работе без приказаний никуда, а с твоим инструктажем в трубу, как тетка Гульда, вылетишь.

– Тогда прикажут!

– Неужели?!

– Начальник ОУРН.

– Это вряд ли.

– Это почему же?

– Жисть так устроена, – философски заметил Ильюхин.

– Посмотрим, – завелся Самдин.

– В оба.

Вот так «без рук» закончилась перепалка между двумя сослуживцами. Майор Самдин тянул лямку исправно, не блистал, но был въедлив. Иногда, правда, ему сильно мешало самомнение.

Начальник ОУР Горчев начинал у отца Ильюхина в стажерах. В свое время он смог получить высшее холодильное образование (там у него ректором тетка трудилась), а затем массивный ромбик Академии МВД. Дипломы очень ценились в кадрах, но Горчев о них не помнил. О холодильниках, кстати, он знал немногое: они белого цвета, в них прохладно, так как там лед и ручки у них постоянно плохо закрываются. Аббревиатура МВД смущала Горчева, как кирпичная кладка кремлевской стены. Всякий раз, когда он раздражался выходками Ильюхина, то заставлял себя вспомнить, что без его отца он майором бы стал, но какая цена такому майору?