Презумпция невиновности - Анатолий Григорьевич Мацаков
Пожелтевший от табака палец Стрельцова уперся в фотографию убитого в Новоселках человека, и у меня что-то екнуло в груди, и от сердца к голове и ногам пошел все нарастающий жар.
— Что с вами? — тревожно спросил Стрельцов. — Вы как-то в лице изменились сразу!
— Ничего, ничего, — потер я ладонями виски. — Это бывает, слабость, видно. Последние десять дней почти не отдыхал.
— Да-а, не позавидуешь вашей работе! — сказал Стрельцов. Прощаясь, он протянул мне руку и, пряча в бороду хитроватую улыбку, спросил: — А зачем все-таки вызывали?
— Да так, поговорить, — я тоже улыбнулся. — Всего вам доброго, Иван Тимофеевич! Думаю, мы еще встретимся с вами.
Пришел Гурин, сообщил:
— Только что закончил просмотр архивных материалов на банду Гальченко. Оказывается, сам главарь погиб в последнем бою с чекистами, около двух десятков человек сдались, а вот судьба двух бандитов — Седлюка и Ковальчука — неизвестна...
— Судьба одного из них прояснилась, — сказал я и коротко передал Гурину содержание разговора со Стрельцовым.
— Да-а... — покрутил головой Борис и пытливо посмотрел на меня: — А что, если тот рыжий, с которым накануне своей гибели встречался Дивнель-Ковальчук, и есть Седлюк?
— Сам думаю об этом, — признался я. — Давай закажем телефонный разговор с Соколовом. Пусть так еще раз у Рысака уточнят приметы его обидчика и попытаются найти того мужчину. Фотографию Седлюка пересылать не будем, сами привезем. Надо заканчивать тут работу...
Сергей Петрашевич встретил нас на вокзале.
— Что нового в отделе? — спросил я шофера.
Сергей тронул с места машину и неторопливо ответил:
— Вчера задержали рыжего, о котором вы звонили.
— Задержали? — я вдруг почувствовал смутную тревогу.
— Ага, в Озерном задержали, — кивнул Петрашевич. — Я сам туда ездил с майором Неклюдовым.
— А где сейчас этот рыжий?
— Где ж ему быть, как не в изоляторе временного содержания! — усмехнулся Сергей. — Его Гошка Рысак уже опознал. А сегодня туда же, в ИВС, майор Неклюдов самолично определил и мужика, у которого несколько дней проживал этот рыжий...
Петрашевич что-то говорил еще, но я уже не слышал его. Тревога стала острее. Не наломал ли тут дров Неклюдов? Тот ли это рыжий, который нужен нам? А если ошибка?
— Давай быстрее в отдел! — приказал я шоферу, проклиная себя в душе за позавчерашний звонок в Соколово. Вот и расхлебывай заваренную самим же кашу! Как пить дать будет незаконное задержание!..
Неклюдов встретил меня с неподдельной радостью. Обложившись бумагами, он сидел в моем кабинете.
— Наконец-то! — шумно заговорил он, пожимая мне руку. — Я тут один совсем запарился. Работы невпроворот! Помощников, конечно, начальник отдела выделил, но хлопцы молодые, что с них возьмешь!.. А ты чего смотришь на меня такой букой? Что-либо стряслось?
— Расскажи, что с рыжим и Кондрашуком, которых ты задержал? — сухо попросил я.
— A-а, вон в чем дело! — засмеялся Неклюдов. — Можешь не переживать, все сделано по закону. Презумпция невиновности на сей раз не нарушена. — И уже серьезным голосом заговорил: — Позволь коротко ввести тебя в курс дела. Как ты догадываешься, сигналов и сообщений от членов оперативной группы поступало много. На их проверку уходило немало времени, а толку никакого! И вот, когда ты позвонил из Тернополя, я сразу понял: вы с Гуриным стоите на правильном пути к раскрытию убийства. Прикинул: документами Дивнеля, вероятно, воспользовался другой человек. И жил под личиной Дивнеля скорее всего кто-либо из участников банды Гальченки. Когда ты сообщил, что один из неразысканных до сих пор бандитов по внешности рыжий, меня это насторожило, и я подумал, что рыжий мужчина, с которым в Соколове встречался Дивнель, здесь появился не случайно. Конечно, могло быть и простое стечение обстоятельств, но тем не менее этого рыжего нужно было срочно найти. Я уточнил у Рысака его приметы и направил в горрайотделы области ориентировки. Потом, перелистывая уголовное дело, натолкнулся на протокол допроса грузчика консервного завода Кулажина, и меня заинтересовал его сосед. Откуда у Кондрашука появились деньги? И что за гость у него был? Поехал к Кулажину. Гостя Кондрашука он не рассмотрел хорошо, но сказал, что тот был рыжий. Я подумал: не часто ли путается у нас под ногами этот рыжий? И взялся за Кондрашука. Сначала он вообще отвергал даже факт приезда к нему гостя. Тогда я рискнул произвести в его доме обыск. В кладовой обнаружил сверток с крупной суммой денег и тремя золотыми кольцами. На допросе Кондрашук вынужден был рассказать вот что. Первого июня в павильоне горпарка он познакомился с мужчиной, который назвался Халецким Иваном Ивановичем. Тот щедро угостил Кондрашука и попросился к нему переночевать, так как в гостинице мест не было. Я проверил: точно в тот день все места были заняты. Кондрашук привел Халецкого домой, а ночью вытащил у него из кармана деньги и кольца...
Неклюдов закурил, бросил в пепельницу спичку, заметил:
— Врет, конечно, Кондрашук. Знает он Халецкого давно!
— А ему этот Халецкий говорил, откуда он и с какой целью приехал в Соколово?
— Нет, не говорил, да Кондрашук якобы и не спрашивал у него. После совершения кражи, по его словам, он ушел из дома и трое суток пьянствовал.
— Значит, ты задержал его за кражу денег и колец?
— Пока да, но, думаю, он — соучастник убийства.
— Почему?
Неклюдов дважды подряд затянулся, ткнул в пепельницу окурок, сказал:
— Дело вот в чем. Вчера в Озерном по нашей ориентировке задержали Халецкого. При нем оказался чемоданчик с деньгами, тридцатью золотыми коронками и двенадцатью такими же, как у Кондрашука, кольцами. В чемодане был и золотой крест, на котором оказались бурые, похожие на кровь пятна. Крест я направил на экспертизу. Час назад мне звонил эксперт-биолог: кровь на кресте тождественна группе крови Дивнеля. Дня через два заключение будет готово — нужно произвести сложные биологические исследования. И вот еще что. При личном обыске у Халецкого я изъял шесть паспортов на разные фамилии, но с фотокарточками Халецкого. Паспорта тоже направил на экспертизу.
—
