Евгений Сухов - Воровской дозор
Несколько месяцев назад генерал-майор Полуянов решил, не поставив в известность Интерпол, вести переговоры о его выдаче напрямую с Парижем. Уже был согласован срок, цель и час, когда полицейские привезут Дорбика в Шереметьево, но в самый последний момент из Парижа позвонил комиссар и сообщил о том, что тот бежал. Причем комиссар был не на шутку раздосадован и наотрез отказался делиться подробностями, сославшись на служебное расследование.
Генерал-майор Полуянов лишь покачал головой. Трудно было представить Дорбика перелезающим через забор. Скорее всего, внутри тюрьмы ему помогли всесильные «доброжелатели». В этом деле было много непонятных страниц. Не исключено, что Интерпол просто пошел с ним на сделку, предоставив свободу в обмен на картины, которые были им украдены. Такое тоже происходит нередко.
Полуянов стал думать о том, что Дорбик, сделав пластическую операцию, отошел от дел, а то и просто где-то тихо скончался в окружении многочисленных родственников (все-таки возраст у него был почтенный), но бессмертный старик неожиданно вновь проявил себя в Италии, где организовал кражи полотен Граначчи Франческо и Филиппино Липпи.
Он появился так же неожиданно, как и пропал, но генерал-майор всерьез надеялся, что итальянская полиция не собьется со следа.
Полуянов внимательно рассматривал фотографию Дорбика. Седой. Худой. С глубоким пронизывающим взглядом. Ну, что еще? Весьма интеллигентная внешность, какая подошла бы профессору университета. По его виду никак не скажешь, что это – один из главных контрабандистов Европы по произведениям искусства. И следовало отдать ему должное – разбирался он в произведениях искусства как настоящий специалист. Особенно был силен в итальянской живописи позднего Ренессанса. Его интересовала Флоренция, где только в одних запасниках хранились такие впечатляющие шедевры, каких не отыщешь во всех знаменитых музеях, вместе взятых.
Правда, в последнее время о Дорбике совершенно ничего не слышно. Ведь он старый прожженный лис, побывавший во многих переделках, чувствующий опасность за версту, затаился в какой-то норе и даже хвост наружу не показывает. Имелась неподтвержденная информация, что человек, очень похожий на него, был встречен в Лондоне под именем Уайт, но эту информацию следовало перепроверить.
Вошедший секретарь, двадцатишестилетний старший лейтенант со старинным именем Кузьма, заставил его оторваться от бумаг.
– Товарищ генерал-майор, к вам Хабаков из следственного отдела.
– Пусть заходит, – произнес Полуянов, закрывая папку.
Арсений вошел, как всегда прямой, с расправленными плечами. Застыл у дверей, дожидаясь приглашения, и, получив его, четким шагом устремился к предложенному стулу.
– Ты по поводу Феоктистова? – спросил генерал.
– Так точно!
– Секретарь уже доложил мне… Значит, часть коллекции обнаружилась в Лондоне?
– Именно так. Здесь все бумаги, – пододвинул Хабаков подготовленную папку. – Все сопроводительные документы, указывающие на то, что миниатюры принадлежат именно ему. На одну сохранилась даже квитанция из антикварного магазина.
– Феоктистов аккуратен.
– Да, этого у него не отнять! Остальные его миниатюры неоднократно экспонировались на международных выставках. Никаких вопросов, кому принадлежат миниатюры, возникнуть не должно.
Полуянов открыл пододвинутую папку и внимательно ознакомился с содержимым. Оформлено грамотно, со всеми требованиями. Документы снабжены фотографиями, где улыбающийся Феоктистов позирует на фоне украденных миниатюр (как знал!). Многочисленные упоминания в прессе о его коллекции с цветными снимками, копии заключения экспертов…
Отложив папку в сторону, генерал сказал:
– Сегодня же передаю материал в работу. Хочу тебе честно признаться, в последнее время у нас с Интерполом не самые безоблачные отношения. В первую очередь они работают на собственные интересы и свой имидж, и нам приходится все это учитывать… Ладно, это уже моя забота. Официальное заявление написано, а там пусть они сами решают… Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы дело не тормознули. Только учти, материальные ценности здесь очень большие, кроме того, есть еще такое понятие, как международная мафия, именно она занимается кражей произведений искусства, поэтому операцию мы будем проводить в режиме строжайшей секретности. Договорились?
– Так будет даже лучше, – охотно согласился Хабаков.
– А теперь иди, майор, мне еще нужно работать.
Глава 15
Бывшая жена, или Пуля в голову
Пошел уже пятнадцатый год, как майор Жак Шатильон служил в Интерполе, сюда он пришел практически сразу после окончания исторического факультета Парижского университета. Жак прекрасно разбирался в искусстве, неудивительно, что его профессиональные знания и должное прилежание были замечены. В прошлом году, в тридцативосьмилетнем возрасте, он вошел в Генеральный секретариат Интерпола, где стал курировать преступления в сфере культуры и искусства, и с большим энтузиазмом взялся за новую работу.
Служба была его страстью, хобби и в какой-то степени заменяла семью. Именно о таких, как он, говорят: «Женат на работе». Хотя с семьей тоже было все в порядке. Женился он по любви на однокурснице, которая подарила ему двух чудных мальчиков-погодков. И в свой небольшой домик на окраине Леона он всегда возвращался с работы как в тихую надежную гавань, не знающую штормов. Единственное, что портило нервы, так это совещательный орган Интерпола – Исполнительный комитет, собиравшийся трижды в год.
Главные функции исполкома – это, в первую очередь, строжайший контроль за деятельностью генерального секретаря и исполнением решений ассамблеи. Именно в этот период генеральный секретарь (американец с итальянскими корнями) становился на редкость раздраженным, выглядел мрачновато, бывал придирчив. И сотрудники завели себе за правило – за неделю до собрания Исполнительного комитета стараться встречаться с ним как можно реже.
Так что в последние несколько дней, позабыв про текущую работу, Жак Шатильон был занят тем, что готовил материал для шефа к предстоящему собранию.
В этот раз было решено обсудить преступления в сфере высоких технологий и в области искусства. За последние два года их число выросло на двадцать процентов, так что было над чем поразмышлять. А если говорить о живописи, то у Шатильона складывалось представление, что едва ли не каждая вторая картина в мире имеет криминальное происхождение. Но если по преступлениям в сфере высоких технологий подбирались весьма профессиональные коллективы, то в области искусства оставались большие проблемы, разрешить которые было весьма сложно. Преступники имели единую международную сеть, являвшуюся неким орденом для посвященных, в него невозможно было проникнуть со стороны, хотя бы потому, что опирался он на выращенных им же людей. И это не говоря об экспертах и директорах музеев, зачастую вовлеченных в международное преступное сообщество. Пропавшие произведения искусства ежегодно обнаруживались сотнями, постоянно раскрывались преступные группы, перекрывались каналы сбыта и трансферные коридоры, но преступления в этой сфере не уменьшались и даже заметно выросли за последние месяцы. А все потому, что у них имелись покровители на самых высоких уровнях, включая серьезные международные политические организации.
Все дела хранились в огромных папках, раскрашенных в разные обложки, они занимали целые стеллажи и выглядели немым упреком к предстоящему совещанию Исполнительного комитета. От папок следовало освободиться в кратчайшие сроки, чем Шатильон и занимался весь последний месяц. Более никаких задержек! Прочитать официальное заявление и без проволочек составить поручение. А уж дальнейшим пускай занимаются национальные отделы, Интерполу останется лишь координировать усилия по борьбе с уголовной преступностью.
Сегодня утром пришел еще один пакет из России. Весьма объемный. Эти русские страшные бюрократы, там, где можно обойтись одной страницей, они непременно пишут десять! Видно, в каждом русском живет Достоевский с его «преступлением и наказанием».
Распечатав конверт, Жак Шатильон вытащил из него объемную папку. Фамилия пострадавшего показалась ему знакомой. Оформлены документы были должным образом: заявление, печати, подписи, все как положено. Даже предоставлялось уголовное дело, с имеющимися материалами дознания и предварительного следствия. Весьма любопытное дело… А этот русский господин Феоктистов весьма состоятельный человек, если имеет столь впечатляющую коллекцию, хотя по его внешнему виду этого никак не скажешь: выглядит весьма простовато, да и одет обыкновенно. Впрочем, люди искусства зачастую большие оригиналы: они могут носить залатанные джинсы, а в то же самое время их коллекция оценивается во многие миллионы долларов.
