Леонид Словин - Транспортный вариант
— В Ашхабаде? — переспросил Денисов. — А-а…
В кинотеатре.
Они пошли по тропинке мимо обеих школ, вдоль двадцатиподъездного здания, лежачего небоскреба, исполина, который с обратной, лишенной подъездов стороны казался еще длиннее.
— Квартирантов в доме много? — спросил Денисов.
— Один или два.
— А молодежи?
— Хватает. Есть хорошие ребята. — Участковый вдруг остановился: — Где она работает библиотекаршей?
Денисов сказал.
— Здесь же парень живет из пансионата! — участковый несильно мазнул
Денисова рукой по плечу. — Работает культурником. Каждый раз зовет к себе отдыхать!
— Костя?
Денисов застал культурника в пансионате, на его рабочем месте. Как и во время их первой беседы, Костя все время улыбался, перебивал себя короткими дельными вопросами, на которые каждый раз отвечал весьма путано. Он поминутно отвлекался, сбивал щелчком пыль с рукавов, заглядывал сзади на свои высоченные каблуки.
— Для культурника главное что? — спросил он. — Настроение. А еще любить свою работу. Быть естественным. Импровизировать, увлекать. Кабинет, в котором они разговаривали, был завален спортивным инвентарем: мата ми, палатками, металлическими частями разборного турника, но всего больше в комнате было разнокалиберных, медицинского назначения мячей, наполненных песком.
— Поэтому отдыхающие из всего персонала дольше всех обычно помнят культурника, — разговаривая, он включал и выключал стоявшие перед ним шахматные часы, словно давал себе время на обдумывание.
— Все это только для отдыхающих? — Денисов показал на инвентарь. — А сотрудники пансионата? Они ведь тоже люди. Собираются вместе? На праздники и вообще.
— Крайне редко.
— Вы бывали у Леониды Сергеевны?
— Дома? Один или два раза.
— А она? По-моему, тоже недавно была у вас.
— В пятницу.
— Вы раньше не говорили об этом.
— На моем дне рождения.
За окном снова была зима, с особым покоем, лыжней вдали под деревьями.
— Какое это имеет отношение? Только путать!
— Другие сотрудники были? — — Никого из наших, кроме Леониды, — он щелчком пустил часы. И вообще человек семь-восемь.
— Ваши друзья?
— По спорту. Еще мать моя была. Видите ли… Как бывает? — он подкинул себе вопрос и стал объяснять. — — Когда в коллективе работают молодые мужчина и женщина несемейные… — он снова замялся. — Кому-то кажется, что между ними что-то есть… Или же их начинают сватать, — закончил он решительно. — У меня есть подруга, Леонида ее знает. Кстати, в тот день она тоже была.
— Сидели долго? — поинтересовался Денисов.
— Леонида ушла рано. Сказала, что разболелась голова.
— Кто-нибудь проводил ее?
— Она отказалась.
Костя посчитал тему исчерпанной, выключил шахматные часы, поправил ведомости, лежавшие в беспорядке на подоконнике.
Денисов этого не считал.
— Когда вы пригласили Белогорлову к себе? — спросил он. — Задолго до дня рождения?
— Получилось как? — Культурник вздохнул, пояснил в прежней путаной манере: — Неделю назад говорю ей: «Мать, придешь ко м.не на день рождения?» Она тоже в шутку: «Миноги будут?» — «Для тебя, — говорю, расшибусь!» — «Тогда приду». — Он снова заулыбался. — Конечно, ни за какими миногами я не пошел, думал — и она забудет. В пятницу подходит:
«Миноги достал? Смотри: я приеду пораньше!»
— Она действительно приехала раньше?
— Действительно.
— Чем вы это объясните?
Костя включил часы:
— Дело у нее было ко мне. На работе не поговоришь: люди… И уединиться нельзя!
— Дело? — переспросил Денисов.
Культурник смутился:
— Вернее, я думаю, что дело. А точно не знаю.
— То есть?
— Только стали говорить — тут Товарищ звонит. Из «Трудовых резервов».
Сейчас за начальника команды…
Потом девчонка. Не та, которая сейчас, а до этой. Все поздравляют, со всеми несколько лет не виделся.
Культурник оказался человеком удивительно несобранным, но Денисов был готов разговаривать и час и два, чтобы хоть немного узнать о целях визита
Белогорловой.
— А тут гости идут: Олег с Сашкой— из первой сборной!
— О чем вы все-таки успели поговорить с Белогорловой?
— Я же говорю, — он что-то смахнул с рукава, снова заглянул сзади на свои высоченные каблуки, — так и остались на подступах. «Ты сколько работал в милиции? — спросила она. — Долго?» — «Три года». — «В каком отделении?» — Костя выключил часы, снова включил. Денисов хотел отодвинуть часы, но раздумал:
оставшемуся без игрушки, культурнику быдо бы не на чем сосредоточить внимание. — «В Советском райуправлении…» — «Друзья там остались?» спрашивает.
— Дальше.
— Это за весь вечер… Что-то вначале спросила, чтото потом, когда уже изрядно выпили. Я понял только, что Леониде неудобно было обращаться официально в милицию по поводу какого-то человека. И она хотела, чтобы я помог ей сделать все конфиденциально.
— Она назвала фамилию?
— Я же говорю: нам помешали!
— Этот человек в Москве?
— Мне кажется, что он живет в Советском районе.
Потому что, когда я назвал Советское райуправление, она сказала: «Как кстати!»
"Район, где все произошло, где живет Шерп, — подумал Денисов. —
Коломенское, Варшавское шоссе…" У него появилось такое чувство, будто он остановился на самых подступах к раскрытию тайны.
— Что все-таки мешало ей обратиться в милицию? — он ближе подвинул часы, и культурник их машинально тут же включил. — Какое вы создали объяснение для себя? Кто это? Друг, муж? Как вы это объяснили себе?
Ведь было же какое-то объяснение.
Костя нерешительно улыбался:
— Что-то произошло… В каком-то городе, — Может, в Калининграде?
— В Калининграде! Точно!
— Но что именно?
Он снова заюлил, смутился:
— А вдруг не так?
— Что вы помните?
Культурник щелчком включил часы:
— Леонида была на грани отчаяния: что-то произошло. Этот человек ее спас, и она уехала в Москву. А сейчас он— поя-вился. Леонида в чем-то его подозревает, но не хочет сразу бить в колокола, заявлять! — Культурник предпочел разом от всего освободиться. — Хочет что-то предупредить.
Преступление? Ничего не понял… — Закончил он серьезнее, чем начал. —
Кучинская звонила в реанимацию, сказали, Леонида совсем плоха.
Денисов молча простился.
"Двадцать четвертое августа, — думал он, направляясь к выходу. —
Белогорлова неожиданно объявила мужу о том, что она и ребенок уезжают.
Дата на листке отрывного календаря, обнаруженного у Шерпа. И культурник, если он ничего не напутал, тоже связывает все с отъездом в Москву".
В цепи событий одиноко, как верстовой столб, какой Денисов . видел во время службы на Севере, стоял непреложный факт — существование человека, который три года назад, в последние дни августа, в Калининграде оказал библиотекарше неоценимую услугу и по поводу которого она обращалась теперь за помощью к культурнику и адвокату.
Кабинет, в котором они разговаривали, находился в том же коридоре, что и библиотека. Зеленый ряд кактусов вдоль стены, отделанной новыми панелями, вел в вестибюль. Из круглого окна впереди бил сноп света с плававшими в нем пылинками.
Не доходя до регистратуры, Денисов увидел-телефонный аппарат, дверь в директорский кабинет. В прошлый приезд на этом же месте он решил, что прошел мимо чего-то существенного и важного. На этот раз интуиция мгновенно сработала: телефонный аппарат и круглое окно на аллею, где стоял пансионатский автобус.
«Не увидела ли Белогорлова в тот день, — подумал он, пересекая вестибюль, — кого-то из этого окна? Может, потому она и позвонила Шерпу, вызвала к ремонтирующемуся зданию? А потом побежала за хрустальной ладьей?»
— Ну вот! — обрадовался помощник дежурного, увидев Денисова. — А вы боялись, что придется ждать.
Помощник кивнул на парней у окна. Высокий — с причесанными вперед волосами, с маленьким лбом, в куртке, в вельветовых брюках — был незнаком
Денисову вовсе. Его товарищ, отвернувшись, смотрел в окно. KOIда он обернулся, Денисов все понял.
— Пойдете с инспектором, — помощник показал на Денисова. — Он объяснит.
— Как вас зовут? — обратился тем временем Денисов к первому.
— Шаров Николай.
— Шаров Миша, — представился второй.
Они поднялись наверх. В кабинете Денисов рассмотрел обоих. Близнецы одинаково одевались, носили одни и те же удлиненные прически.
— По чашке чаю? — предложил Денисов.
Представлялось важным, чтобы первый ответ братьев был положительным. У обоих, без сомнения, были общие вкусы: могли вместе принять, вместе отринуть…
На разговор с Близнецами Денисов возлагал большие надежды.
— С утра слякоть, — сказал один из парней.
Двойник поддакнул:
— Может, из зимы да сразу в осень?
Денисов заварил чай. Иногда, неожиданно для себя, вдруг удавалось угадать необходимую дозу заварки.
