Николай Леонов - Ментовская крыша
– Хорошо, я сейчас позвоню генералу, – сказал Гуров. – А что дальше?
– А дальше ты едешь к нам сюда, – пояснил Трегубов. – Между прочим, заправься по дороге. Не хотелось бы, чтобы в самую решающую минуту заглох мотор.
– Не заглохнет, – пообещал Гуров.
Разговаривая с Трегубовым, он полез в карман и достал оттуда записную книжку и авторучку. Оба актера примолкли и с напряженным вниманием следили за его действиями. Они ничего не понимали, но чувствовали, что на их глазах происходит что-то крайне важное. Вагряжский первым догадался помочь Гурову. Он с готовностью выхватил у него записную книжку и, раскрыв на чистой странице, поднес поближе, чтобы Гурову было удобнее писать. Не отрываясь от телефона, Гуров черкнул на листке: «Полное молчание! Комната с телефоном».
Вагряжский раздумывал не дольше секунды, а потом, хлопнув себя по лбу и сделав страшные глаза, поманил Гурова куда-то в сторону. Гуров шагнул вслед за ним и на всякий случай еще и знаками показал, что нужно помалкивать. Вагряжский закатил глаза к небу, показывая этим, что все понимает, и, ухватив Гурова за рукав, потащил в боковой коридор, потом куда-то вниз по лестнице и наконец ввел в небольшую пыльную комнату, чуть ли не под потолок заваленную каким-то хламом. Там, на канцелярском столе, стоял черный телефон, уцелевший, судя по всему, еще со сталинских времен. Гуров снял трубку и набрал номер.
– Это я, Гуров, – торопливо сказал он, как бы в обе трубки сразу. – Нахожусь в офисе «Индиго», товарищ генерал. Выезжаю в театр к Марии. Ее взял в заложники Трегубов. Положение очень серьезное, и у меня единственная просьба – никто не должен предпринимать никаких действий. Буду выкручиваться сам.
– Ты бредишь, что ли? – тихо спросил Орлов. – С тобой все в порядке?
– Нет, Петр, со мной не все в порядке, – ответил Гуров. – Все так и есть, как я сказал. Малейшее подозрение со стороны Трегубова, и Мария погибнет. Надеюсь, ты уже в курсе, что наш коллега на все способен?
– Да, я уже информирован. Кое-что слышал, – осторожно сказал генерал. – Только что вернулся Крячко… Так что я в курсе, что ты сейчас вовсе не в офисе. Ты не хочешь говорить? Тебя подслушивают? Ты в театре?
– Да, – сказал Гуров. – Но это не главное. Главное – вы не должны ничего предпринимать.
– Ага, я понял, – растерянно сказал генерал. – Чего же этот подонок хочет?
– По-моему, он хочет смыться. В его положении такое желание вполне естественно, – сказал Гуров.
– Ага, ясно, – генерал озадаченно прокашлялся. – Что же, он и тебя метит в заложники?
– Да, меня он тоже метит в заложники, – подтвердил Гуров. – Как только прибуду в театр, сразу приступлю к исполнению этой должности.
– Знаешь, у меня голова сейчас что-то плохо работает, – виновато произнес Орлов. – На-ка тебе Крячко, может, он что-нибудь сообразит…
На другом конце провода произошла короткая заминка, а потом трубку взял Крячко.
– Так, конкретно, – деловито сказал он. – Ты в театре, но говоришь про офис. Тебя слушают, но не видят. У тебя мобильник включен, что ли? Понятно! Выходит, ты еще не видел этого гада… А где он засел? Не знаешь? Ладно, я мигом, постарайся не «прибыть» в театр раньше меня. И не пугайся. Я буду предельно осторожен. А на твой мобильник мы быстренько организуем прослушку. Я тоже хочу быть в курсе ваших планов. И не вешай нос!
– Я вешаю трубку, – сказал Гуров.
Вагряжский сноровисто сунул ему под нос записную книжку, и Гуров написал: «Приедет Крячко – проводите его сюда. И никому не слова!» Вагряжский, сделав значительную мину на лице, кивнул и бросился к выходу. Гуров, чтобы выдержать правдоподобие, отправился за ним, вышел из театра, сел в автомобиль и завел мотор.
– Я еду, – сказал он в мобильник.
– Отлично, – похвалил его Трегубов. – Не задерживайся и везде носи с собой телефон. Мы должны слышать друг друга. Как только я перестану тебя слышать, твоя жена перестанет дышать.
– Не повторяй одно и то же по десять раз, – сухо сказал Гуров. – Я давно тебя понял. Лучше скажи, где тебя искать в театре.
– Еще рано, – возразил Трегубов. – Вот прибудешь на место, тогда все узнаешь. Ты уже движешься?
– Да, – сказал Гуров. – Почему ты спрашиваешь?
– Надо же о чем-то говорить, – ответил Трегубов. – Не спрашивать же тебя, как здоровье жены…
– Мог бы рассказать, как дошел до жизни такой, – предложил Гуров. – Любопытно, как становятся мерзавцами.
– Да ничего тут интересного нет, Гуров, – сказал Трегубов. – Это незаметно происходит. Просто живешь-живешь, чувствуешь, что все идет не так, хочешь совершить какой-то прорыв, увидеть новые горизонты… А вместо этого оказываешься по уши в дерьме. Это что-то вроде возрастной болезни, Гуров. Ты в себе поройся – может, ты и сам не такой чистенький?
– Я сначала с тобой закончу, – ответил Гуров. – Не стану пока отвлекаться.
– Ну, со мной тебе придется быть поаккуратнее, – предупредил Трегубов. – Я сейчас нервный. Лучше отложи свои эксперименты. Еще неизвестно, кто из нас доживет до завтрашнего утра.
– Согласен, – сказал Гуров. – А вообще, что ты думаешь делать? Собираешься уехать из Москвы? Из страны?
– Честно говоря, не представляю, – признался Трегубов. – Все как-то было недосуг составить план отхода. Все надеялся, что пронесет. А теперь вот остался у разбитого корыта. Ни деньги со счета снять, ни билет на самолет купить… Но ничего, я надеюсь, что ты что-нибудь сообразишь!
– Я? – поразился Гуров.
– Ну а кто же? Ты заварил кашу, – сварливо сказал Трегубов. – Вот теперь ворочай мозгами, как ее расхлебать. У тебя должно получиться – ты мужик башковитый.
– Я должен думать, как тебе скрыться от правосудия? – все еще не верил своим ушам Гуров. – С какой стати? До сих пор я думал совсем об обратном!
– Ничего страшного. В сущности, это одно и то же. Сначала ты развешивал красные флажки, а теперь выведешь меня за них, – засмеялся Трегубов. – Выбора-то у тебя нет. Ты должен очень постараться, если хочешь иметь жену живую и здоровую.
– Это невозможно, Трегубов, – сказал Гуров. – Это абсурд. Куда ты скроешься? У меня другое предложение – явись-ка ты с повинной!.. Лучшего выхода тебе не придумать.
– Тебе придется придумать, – серьезным тоном возразил Трегубов. – А сказки про явку с повинной – это для детей, Гуров. Меня на это не купишь. Уже столько всего наворочено, что пожизненным пахнет. А как подумаешь, что мораторий на «вышку» отменят, так вообще муторно делается. И ты хочешь, чтобы я сам положил голову на плаху? Как-то не греет, Гуров.
– Ладно, я тебя понял. И все же – в общих чертах – на что ты рассчитываешь? Я должен знать, чего ты хочешь. Может, ты хочешь, чтобы я тебя на Луну отправил?
– Нет, зачем на Луну? – рассудительно заметил Трегубов. – Не надо крайностей. Во-первых, мы должны получить деньги. Зарываться не будем. Двухсот кусков мне хватит. Затем мы должны в самое ближайшее время покинуть Москву. Лучше в южном направлении. А дальше уже глядя по обстановке.
– И где же мы возьмем двести тысяч?
– Думай! Думай! – уже с раздражением сказал Трегубов. – Иначе для чего ты мне нужен? И думай быстрее. Все это мы должны сделать в ближайшие сутки, Гуров. Я тоже человек и не могу долго обходиться без сна и пищи. Как только я почувствую, что начинаю терять над собой контроль, твоей жене – конец. Затяжка времени работает против меня, но и против тебя тоже. Один я проигрывать не собираюсь. Проиграем оба.
– В таком случае я должен еще раз переговорить с генералом, – заключил Гуров. – У меня денег нет. Нужно задействовать финансовые структуры.
– Верно мыслишь, – одобрительно сказал Трегубов. – Но этим займемся, когда ты прибудешь сюда. Тебе еще долго ехать?
– Подъезжаю к заправке, – хладнокровно сказал Гуров.
Он вышел из машины, хлопнул дверцей и медленно прошелся по тротуару. Над строгим зданием театра величественно поднимались огромные облака, словно высеченные из белого сверкающего камня. Навстречу Гурову шла пожилая женщина в черных очках и зауженных канареечных брючках. Она вела на поводке крошечную собачку. Гуров посмотрел сквозь нее и сказал:
– Полный бак, пожалуйста!
Дама шарахнулась от него в сторону и ускорила шаг. Гуров, не обращая на нее никакого внимания, пошел в обратную сторону. Выдержал соответствующую паузу и сел в машину. Хлопнул дверцей, запустил мотор, сказал в трубку:
– Я скоро буду. Ты меня встретишь?
– Не думаю, – сказал Трегубов. – Но у меня условие – подъезжая к театру, остановись напротив сквера и посигналь. Я хочу посмотреть на тебя из окна.
– Я доставлю тебе это удовольствие, – пообещал Гуров.
Разговаривая, он с досадой озирался по сторонам, надеясь увидеть Крячко, но того все еще не было.
Время шло, и тянуть дальше уже не было никакой возможности, Гуров медленно тронул машину с места, аккуратно объехал театр кругом и, остановившись возле сквера, трижды просигналил. Оглядывая высокие стены театра, он безуспешно гадал, за каким из окон скрывается сейчас Трегубов. Ему показалось, что, вероятнее всего, это чердачное окно, выходящее как раз в сторону сквера. Однако уверенности в этом не было – никакой видимой реакции на его сигнал не последовало.
