Джеймс Кэрол - Смотри на меня
Слой пыли перед дверью был нарушен, и рассмотреть чьи-либо следы не представлялось возможным. Может, здесь был только один человек, а может, и трое. Никто, кроме меня, не обратил внимания на следы от покрышек, а даже если и обратили, значимости не придали. Все столпились вокруг машины так, как будто это был святой Грааль.
Замок на стальной двери был смазан совсем недавно и легко поддался отмычке. Дверь открылась без единого скрипа. Изнутри вырвался удушающий и всепоглощающий запах протухшего мяса, способный сбить с ног.
– Подойдите сюда, – выкрикнул я.
Троица отклеилась от «ниссана» и поспешили ко мне. Ханна подбежала первой, сразу за ней Тэйлор.
– Господи, – прошептала она, сморщив нос. – Это не есть хорошо.
– Ждите здесь, – сказал Тэйлор Ханне и Элрою. – Если это место преступления, его обстановку нельзя нарушать.
Ханна хотела вступить в спор, но не стала. Она отошла на шаг в сторону, где запах ощущался не так сильно, и мы с Тэйлором зашли внутрь. Входная дверь вела в узкий коридор, и здесь уже местами можно было разобрать следы. В углах под потолком висела паутина.
Через три метра от входа был крутой поворот направо, в темноту. Стены немного отражали свет, но не в достаточной степени. Мы могли рассчитывать только на свои фонари. Запах становился все интенсивнее.
Дойдя до дверного проема, мы остановились. Из следующего помещения доносилось жужжание большого количества мух. Я вошел первым и направил свет фонаря во все четыре угла. Площадь была большая, воздух сюда не поступал, и запах был такой плотный, что казалось, он вот-вот материализуется. Изначально это помещение предназначалось для ремонта транспорта – тут была смотровая яма и заржавевший гидравлический подъемник. Через двойные ворота проехал бы достаточно крупный грузовик. А посредине на полу лежали два трупа.
Тела были полностью покрыты трупными мухами – огромными, раздутыми, отъевшимися. Мухи кружили над телами, ползали то тут, то там в поисках мягких и влажных мест.
– Мы должны уйти, – сказал Тэйлор. – Здесь должны работать судмедэксперты.
– Ты можешь уйти, а я остаюсь. Я никуда не пойду, пока все хорошенько не осмотрю. Это не обсуждается.
– Вы нарушите обстановку.
– Обещаю быть осторожным.
Тэйлор обреченно вздохнул.
– Вы точно устроите меня на работу в Сан-Франциско?
– С работой проблем не будет, Уайатт, ты бы лучше побеспокоился о нашем пари.
– Думайте, думайте, Уинтер.
Тэйлор повернулся и вышел. Шаги в коридоре затихли, свет фонаря попрыгал вверх-вниз и погас. Шевелящиеся в свете фонаря мухи создавали впечатление, что люди на полу все еще живы.
Я дождался, пока не стихнут все звуки, кроме жужжания мух, и подошел к ближайшему телу. Мои шаги в этой тишине были оглушительно громкими. Они рикошетом отскакивали от бетонных стен – каждый шаг, как выстрел. Каждый вдох отдавался в голове.
Но все эти звуки затмевало жужжание прожорливых мух.
Я стал водить фонарем по широкой окружности вокруг тела в поисках крови. Если уметь читать кровь, она может рассказать очень интересные истории. Нынешняя кровь и положение трупа громко кричали о том, что здесь состоялась казнь. Затем я осветил с головы до ног человека, обутого в разные ботинки.
Белый мужчина, средних лет, метр семьдесят пять. Голова повернута влево. Впалые щеки, запавшие глазницы, недельная небритость. Лицо худое и голодное. Уличное лицо. Морщинистая кожа походила на старый мрамор с прожилками. Жара только ускорила процессы разложения и раздула тело.
Посреди лба было входное отверстие диаметром в сантиметр. Ожоги по краям раны и остатки пороха, окрасившие кожу вокруг нее, говорили о том, что выстрел был произведен в упор.
Значительной части затылка не было, что означало, что убийца использовал крупнокалиберные пули, которые пробивают навылет. Еще одно свидетельство перебора. Ему нужна была абсолютная уверенность в том, что жертва упадет и больше уже никогда не встанет.
43
Вблизи от трупа жужжание мух было оглушительным. Смесь из запахов горелого мяса, смерти, бензина сводила с ума. Кровь и мозги уже вытекли из затылочной части и сохли на полу. Жертва лежала там, где и упала, потому что убийца не хотел, чтобы запах бензина впитался в его одежду.
Но как же жертва оказалась в этом месте? Какие решения в своей жизни этот человек должен был принять, что его пути пересеклись с убийцей? Кем он был? Наверное, кто-то знает ответы на эти вопросы. Кто-то, кто был неравнодушен к нему когда-то, – родители, родственники, может, даже бывшая жена. Но сейчас он был просто очередным неопознанным телом. Раз уж некому было встать на его защиту, эта ответственность возлагалась на меня. Я хотел знать, мне нужно было знать. Каждая жертва заслуживает справедливости, каждая жертва заслуживает похорон.
Второй труп лежал почти на двухметровом расстоянии от первого. Я медленно посветил фонарем с головы до ног. Еще один белый мужчина, метр семьдесят восемь, за тридцать. Светлые волосы, голубые глаза и черная униформа шерифского управления.
Дэн Чоут.
На его теле мух было меньше, потому что труп был более свежий. Насекомые не тратили сил зря, в их ДНК была встроена программа экономии ресурсов. Бездомный был в гораздо более поздней стадии разложения, а значит, на его теле пропитание было и вкуснее, и доступнее.
Чоут лежал на спине, взгляд был направлен в потолок. На полу рядом с его правой рукой лежал револьвер «смит-и-вессон». Я был убежден, что баллистическая экспертиза подтвердит, что бездомный был убит именно из этого оружия.
На правом виске виднелось небольшое входное отверстие, а вместо левого было одно мясо. Эта часть головы превратилась в месиво через миллисекунду после выстрела. Большие черные мухи роились вокруг раны.
Мой глаз выхватил какой-то белый кусочек, выглядывающий из нагрудного кармана Чоута. Я сел на корточки и кончиками пальцев вытащил аккуратно сложенный вдвое листок бумаги. Я бережно его развернул, стараясь как можно меньше касаться бумаги, и прочитал единственное слово, которое было написано на сгибе: «извините». Не было ни заглавных букв, ни знаков препинания. Почерк был аккуратный, но по дрожащим линиям было понятно, что человек был в состоянии сильного стресса.
Я сложил записку так же тщательно, как и развернул, и вернул ее на место. Историю, которую пытается продать убийца, довольно проста. Чоут похитил бомжа и заставил его сжечь Сэма Гэллоуэя. Затем он вернулся в свой дом – дом помешанного на чистоте серийного убийцы – и продолжил жить своей жизнью помешанного на чистоте серийного убийцы. Следующий день он прожил на автопилоте, снедаемый угрызениями совести. Когда чувство вины зашкалило, он вернулся на место преступления и выстрелил себе в голову.
Интересная получалась история, интересно будет посмотреть, куда она выведет. Интересно, куда хотел ее вывести убийца.
Дверь в стене вела в следующую комнату, которая была гораздо меньше и, скорее всего, служила складом запчастей. Вентиляции там не было, и запах протухшего горелого мяса пропитал все, что можно.
Я посветил фонарем и получил представление о комнате. Мне хватило его, чтобы сразу же узнать комнату из видео. Грязный бетонный пол, стены из шлакобетона, эпицентр вони. Мух не было, потому что здесь им просто нечего было есть. Все деликатесы лежали в соседней комнате. Вот и еще один пример генетически встроенного прагматизма. Фонарик осветил обуглившиеся останки того, что когда-то было человеком.
– Привет, Сэм.
44
Труп Сэма Гэллоуэя был черным, обуглившимся, сгоревшим до костей. Мышцы и сухожилия усохли в огне, труп лежал в позе эмбриона. Последняя фраза была излюбленной у судмедэкспертов и специалистов по поджогам, и сейчас мне стало понятно почему. Кисти сжаты в кулаки, руки согнуты в локтях – словно он участвовал в боксерском поединке.
Я подошел ближе и обошел тело, освещая его с углов. Черные вязкие пятна на бетоне появились во время предсмертной агонии. На лице была маска мучений, но я знал, что это лишь картинка, нарисованная пламенем. К тому моменту, когда она появилась, Сэм уже ничего не чувствовал. Все, что делало его человеком и личностью, уже не существовало.
Я отошел в угол комнаты, встал спиной к стене и стал водить фонарем по сторонам, чтобы получить более целостную картину места преступления. В подобных условиях очень легко сделать ошибку и направить все внимание только на тело. Смерть завораживает нас всех. Когда мы проезжаем место автокатастрофы, мы замедляемся, чтобы получше рассмотреть детали. Если мимо едет «скорая» с мигалками, мы пытаемся рассмотреть, кто внутри.
Такая реакция легко объяснима. Все мы знаем, что однажды умрем. Большой вопрос – как. Может, в автокатастрофе, сломав себе все что можно и истекая кровью. Может, нам суждено стать жертвой убийцы. Может, мы умрем во сне. А может, от аневризмы сосудов головного мозга, пережив ярчайшую вспышку белого света, а затем впав в забытье.
