Тихая сатана. Кража. Сенсаций не будет - Владимир Фёдорович Чванов
– Ну, Пушкарев! Будем знакомиться. Меня зовут Юрий Михайлович, я капитан милиции. Твое дело поручили мне. – Он не торопил события, не спешил начинать допрос. Думал о том, как установить контакт с Пушкаревым. Знал: без этого нужного разговора не получится. Поэтому сказал не таясь:
– Я за тобой всю ночь гонялся. Устал очень. – Он начал спрашивать об отце и матери, о друзьях, школе, о том, как «срезался» в университете…
«А может, рассказать ему, о чем я думал в коридоре? – вдруг подумал Виктор. – Нет, нет! Это чересчур глубокое, личное. Он чужой человек, не поймет. – И про себя решил: – В душевность играет. Сейчас наверняка сигареты предложит, чтобы расположить…»
Но Савин делать этого не собирался. Он облокотился на стол и задумался. Потом не спеша налил из графина полстакана воды и, вытряхнув из темного пузырька таблетку, большим глотком запил ее.
– Чувствую, давление подскочило. Видно, от погодного перепада.
«Чего голову морочит? – внутренне усмехнулся Виктор. – Мать в такую погоду на давление никогда не жаловалась».
– Последнее время хмурило, а сегодня сразу солнце. Не смог быстро перестроиться, – словно угадав его мысли, просто сказал Савин и потер затылок.
«Конечно, играет, – не поверил Виктор. – Теперь будет с важным видом читать эти бумаги, вот, дескать, материала сколько на тебя собрали».
Савин бумаг не читал. Он достал из кармана потрепанную записную книжку и позвонил какому–то Петровичу. Деловито спросил его о жизни и о том, купил ли учебник по немецкому для сына.
«Нет, не заигрывает и под простачка не работает, – решил Виктор. – Отвлекает внимание, чтобы потом задать каверзный вопрос…»
Но Савин спросил:
– Какой самый сложный класс – пятый или шестой?
– Когда учился, то самым трудным был шестой и восьмой, – ответил Виктор серьезно, хотя и старался показать, что весь этот разговор ему безразличен.
Допрос начался обычно.
– Ты, конечно, догадываешься, за что тебя задержали и о чем пойдет разговор?
– Да, знаю, – довольно равнодушно обронил Виктор. О деньгах, которые я взял у летчика Куприянова.
Савин, выдержав паузу, подумал: неужели не понимает, что совершил? Стараясь не оглушать Виктора острыми оценками его поступка, проговорил:
– Мы о тебе немало знаем. Может, не все, но основное известно. И дело не в том, что взял, – это теперь уже дело десятое. Как жизнь свою дальше будешь строить – вот главный вопрос. – Ничего не осталось от спокойного тона, которым он только что спрашивал об учебе в школе. – Можешь врать. Это твое дело. Не меня обманешь. Мы встретились и разошлись. Обманешь себя, мать, будущее – вот ведь какие масштабы. Потом совсем запутаешься. Это ты понимаешь?
Виктор почувствовал, что от волнения ладони стали влажными. Он незаметно вытер их о колени.
Савин сложил пополам протокол и по его сгибу провел пластмассовой ручкой.
– Фамилия, имя, отчество?
Этот простой формальный вопрос ввергнул Виктора в замешательство, он вздрогнул и растерянно посмотрел на Савина. Его смутило слово «отчество».
Их взгляды встретились. Настороженный и требовательный.
– Рассказывай без утайки. Это нужно для истины, для установления отягчающих и смягчающих обстоятельств. Так требует закон.
Вздрагивающим голосом Виктор сказал:
– Не обстоятельства, признание вам нужно…
– Знаешь, Пушкарев, у нас разговор нешуточный, и лучше тебе вести его серьезно. Скажу откровенно. У тебя два хороших момента – не судим и ущерб нанес небольшой. Возместится быстро. Как ни странно, о тебе потерпевший хорошо отзывается. Можешь почитать. – Савин указал взглядом на заявление Куприянова.
Виктор в первый раз посмотрел прямо на Савина. «С подходцем разговор повел: «Расскажи все, тебе же легче будет“. А как он может облегчить?»
Виктор вспомнил вчерашний тревожный день и критически посмотрел на Савина.
– Я снисхождения не ищу… Савин не дал ему закончить:
– Осторожнее, парень! В твоем положении не до амбиций, – с нескрываемой досадой проговорил он, откладывая ручку в сторону. – Этой строптивости тебе на день–два хватит, а что потом? Поэтому веди себя достойно.
Нервы Виктора не выдержали:
– Спрашивайте, задавайте вопросы…
– Если сам не решил, как отвечать, то мои вопросы не помогут, – проговорил Савин.
– Что вас интересует?
– Почему ты взял чужие деньги? Почему? Не поднимая головы, Виктор спросил:
– Для чего это вам?
Савин невольно про себя повторил вопрос: «Для чего это вам?» Смутная, далекая догадка заставила его задуматься. Он сказал:
– Когда понимаешь, легче прощается. Да и следствие вести я формально не научился. От формального плохо будет нам обоим.
– Вам–то что плохо?
– У меня перед законом ответственность. И перед тобой тоже.
– Можно вам задать один вопрос? А правда, бывают смягчающие обстоятельства? – Виктор смотрел с надеждой.
– Не веришь – читай. – Савин раскрыл «Уголовный кодекс», отыскал нужную страницу и протянул его Виктору. – Очень нужная, справедливая человеческая статья.
– И суд учитывает это?
– Обязательно. Скажи, поверил бы ты человеку, который говорит правду лишь тогда, когда его припрут фактами и ложь доказывают на каждом шагу?
…Виктор стал рассказывать торопливо, словно боялся, что его не выслушают до конца.
– …Только прошу – не сообщайте матери, что я натворил. И Тамаре, если можно.
– Сам скажешь. Будет такая возможность.
Виктор от волнения встал.
– Сиди.
Он сел на край стула.
– Я был вынужден взять. Я остался без денег. Здесь дело чести…
– Скажи, как повернул. Кто ж ее задел? Честь–то? Виктор не ответил.
– Кто от такой «защиты» чести выиграл? Ты? Мать?.. Подумал бы хоть о себе. О своем будущем…
Виктор сказал не раздумывая:
– Мне о себе думать нечего. Мое будущее на помойке. Я сам для себя уже ничего не представляю. Чересчур некрасиво все получилось. Мне безразлично…
Савин рассердился.
– Перестань! Людям хуже твоего бывает, но они не говорят: «Мне безразлично». Ты, как слабак, только о себе думаешь.
– Ну, это уж слишком. – Виктор опустил голову и плотно сомкнул губы.
Савин был доволен, что парня задели его слова. Он повторил свой вопрос, только прозвучал он уже несколько иначе:
– Почему совершил кражу?
– Я взял…
– Не дали же.
Пожалуй, только сейчас Виктор понял всю суть совершенного. Ему казалось, что Савин знает о нем что–то большее. Знает и о том, что происходило в его душе, когда он сидел на лавочке в коридоре. Но успокоил себя: «Не ясновидец же он, чтобы читать чужие мысли?»
А Савин между тем сделал новую запись в протоколе и теперь, покручивая ручку, терпеливо ждал ответа.
Виктор перехватил его взгляд и невольно отвел глаза. Этот простой вопрос: «Почему совершил кражу?» – вдруг с необычной силой всколыхнул все переживания, которые обрушились на него в последние дни, вспомнились и поездки с Гурамом
