Фридрих Незнанский - Прощение славянки
Турецкий думал о том, что, занимаясь расследованием в Нефтегорске, он ни на йоту не продвинулся в деле капитана Куликова. Хотя и сделал все, что возможно. На все его запросы приходили отрицательные ответы. Куликов как в воду канул.
Первые потери
Наутро Огородников уже владел полной информацией о задержанных гангстерах.
– С ними наши поработали хорошо. Интересная картина вырисовывается. Впрочем, я и не сомневался: по мою душу их послали. В общем, Казбеков и Мясников подписали признательные показания, что им хорошо заплатили за мое убийство. Но они никак не ожидали, что у меня бронированная машина будет. Сильно разочарованы. Деньги получили, а задание не выполнили и воспользоваться своим гонораром теперь не смогут. Денежки-то мы изъяли, они даже спрятать толком их не успели. Знаешь, куда засунули? В прихожей, в карман старого пальто Мясникова.
– Кто их нанял?
– Дима Большой. Они на него сильно обозлились. Считают, что по его вине операция провалилась. Не подготовил он ее толком, не узнал, что машина в броне. А теперь боятся, что аванс ему придется отдавать, когда из отсидки вернутся. А аванс-то – тю-тю! Так что в их интересах было заложить его по всей программе: вдруг мы и его арестуем. Сидят теперь, вспоминают. А разговорчивые какие оказались! Побольше бы нам таких. Мы бы половину преступников, гуляющих на воле, пересажали. Их показания записывать – в четыре руки нужно работать.
Огородников посмотрел на часы:
– Как раз очередной допрос кончается, их сейчас на перерыв уведут. Махну-ка я в СИЗО, протоколы почитаю. Хотите, Александр Борисович, со мной поехать?
– Я сейчас свои бумаги должен в порядок привести. А потом с тобой встретимся. Следующий допрос, думаю, тоже плодотворным будет.
– Если их рвение не иссякнет, то точно!
Огородников пошел к двери, обернулся на мгновение, добрая улыбка осветила его лицо. Он стеснительно добавил:
– А мы с Олей уже назначили число, когда расписываться будем.
– Возьмешь шафером? – улыбнулся в ответ Турецкий.
– С удовольствием. Но регистрация только через два месяца будет. К тому времени, даст Бог, мы дело раскроем. Боюсь, вы не станете столько ждать.
– Ничего, может, новое возникнет, – оптимистично предположил Турецкий.
Огородников вышел, звук его шагов гулко разносился по пустому коридору.
Минут пять Турецкий перечитывал протокол допроса Зябцевой Любови Алексеевны. В коридоре по-прежнему было тихо, вдруг чьи-то быстрые шаги нарушили тишину коридора. Открылись соседние двери, оттуда кто-то вышел, послышались взволнованные голоса. Захлопали двери, оживление в коридоре привлекло внимание Турецкого, и он тоже вышел. Мимо пробегал майор, Турецкий остановил его:
– Что случилось?
– В Огородникова стреляли… – крикнул тот на ходу и побежал дальше к лестнице.
Турецкий быстро запер комнату и, не одеваясь, тоже побежал к выходу.
На улице, рядом с прокуратурой, на тротуаре неподвижно лежала знакомая фигура. Фуражка откатилась к колесу машины, рядом с головой на белом снегу расплылась лужа крови. Несколько человек склонилось над Огородниковым, кто-то держал его руку в своей. Потом осторожно опустил ее на снег.
– Пульс не прощупывается… – растерянно произнес он.
– «Скорая» уже едет, – послышался чей-то голос. Действительно, в конце улицы показалась машина «скорой помощи».
Турецкий склонился над Огородниковым и увидел маленькую аккуратную дырочку точно посередине лба. Светлые волосы Огородникова окрасились в красный цвет. Глаза безжизненно смотрели в нависшее свинцовое небо. Горло Турецкого перехватило как железным обручем, он закашлялся, чтобы снять спазм. Он уже ничем не мог помочь другу. Увидев рядом с собой знакомое лицо молоденького сержанта, который не скрывал слез и даже не пытался их вытереть, Александр Борисович жестким голосом приказал:
– Дуй за фотоаппаратом! Быстро!
У того мгновенно высохли слезы, он понимающе кивнул и бросился вверх по ступенькам. «Скорая» подъехала, врачи склонились над телом Огородникова.
– Умер, – констатировал очевидный факт один из врачей.
Прибежал сержант, Турецкий попросил всех расступиться, сделал несколько снимков. Врачи потоптались у тела Огородникова, один обратился к Турецкому:
– Ну мы поехали, милицию сами будете вызывать?
– Езжайте, дальше мы сами будем – и милицию вызывать, и перевозку…
«Скорая» уехала, сотрудники прокуратуры не расходились, к ним уже направлялись любопытные прохожие.
– Постой здесь немного, я сейчас вернусь, – попросил Турецкий сержанта. – Как тебя зовут?
– Степанков Юрий Владимирович.
– Никого не подпускай близко, – приказал ему Турецкий и взбежал по ступенькам в свой кабинет. Там он оделся, позвонил по телефону в милицию, затем Яковлеву и Романовой. – У нас потери, – сказал он. – Я у входа в прокуратуру. – И вышел на улицу.
Сержант отгонял любопытных от места убийства.
– Надо бы его чем-то обнести.
– Сейчас принесу ленту и стойки. – Сержант действовал четко. Когда приехали криминалисты, а следом за ними Яковлев и Романова, место на тротуаре вокруг тела Огородникова уже было обнесено красно-белой полосатой бумажной лентой, которая крепилась на стояках.
Турецкий выглядел совсем больным.
– Я с ним разговаривал за пять минут до того, как он погиб.
– Но как это могло случиться?
– Он не успел даже дойти до автомобиля. Его застрелили, когда он с последней ступеньки спускался на тротуар. Вот следы его ног. Одну ногу он уже поставил на тротуар, в этот момент в него выстрелили, вторая скользнула по ступеньке. След от подошвы ботинка смазанный, видите? Но он по инерции шагнул вперед и стал падать. Одна нога зацепилась за другую, его перевернуло, и упал он уже на спину, лицом кверху. – Турецкий привычно «расставил» все по своим местам.
– Выстрел был один? – спросила Романова.
– Да, отверстие от пули точно посередине лба. И кровь была только у головы. Тело – на судмедэкспертизу. Но мы уже сейчас должны понять, как это произошло.
– Стрелял снайпер, – уверенно сказал Яковлев.
– Давайте посмотрим, откуда он мог стрелять.
Яковлев уверенной рукой стал наносить на бумагу план места происшествия и окрестных зданий. Потом они вернулись в кабинет. Володя подошел к окну.
– Вон видите дом на той стороне площади? Выстрел, скорее всего, был произведен оттуда. Возможно, с чердака.
– Пошли скорее, может, следы обнаружим, – заторопился Турецкий.
Но пришлось искать сперва техника-смотрителя и просить у него ключи от чердака, потому что с него и решили начать осмотр. Техник пожелал пойти вместе с ними, утверждая, что чердак заперт, он сам каждую неделю производит обход чердачных и подвальных помещений.
Однако с люка чердака замок был сорван вместе с кольцами.
– Вот сволочи, чем же они орудовали? – возмутился техник-смотритель. – Здесь такой здоровый амбарный замок висел. Мы на рынке покупали…
– Специалист работал, – объяснил Яковлев.
Поднялись по приставной металлической лестнице на чердак, прошли до небольшого окна, стекло которого было покрыто густым слоем пыли. Окно закрывалось изнутри на шпингалет. Но по следам было видно, что окно недавно открывалось, а потом его просто захлопнули. Они внимательно осмотрели подоконник, пол, стены вокруг окна. Нашли горстку пепла, но окурка не было. На полу, где стоял снайпер, лежала целлофановая упаковка от широкого мотка скотча. Самого рулона не было.
– Что-то новенькое. Следов от обуви нет, зато упаковка от скотча в наличии. Он подошвы ботинок скотчем заклеил, чтобы нам не оставить рисунка обуви. И окурки с собой унес. В перчатках работал – на шпингалете волокно от нитяных перчаток осталось. – Яковлев снял рукой в кожаной перчатке прилипшую к шпингалету ниточку и положил в целлофановый пакетик. Горстку пепла щепочкой смахнул в другой.
– Вот и весь улов, – с досадой сказал он.
На крышке люка тоже нашли волоконце от нитяной перчатки.
– Зацепился перчаткой за угол люка, здесь зазубринка. – Яковлев снял едва заметную ниточку и сравнил с той, что уже лежала в пакетике.
– Такие на рынке продаются – пара двадцать рублей, – заметил техник-смотритель. – Я такие себе тоже покупаю, для дачных работ.
– И у меня точно такие же в бардачке машины лежат, – заметил Турецкий. – Это – не улика. Это слезы, а не улика.
Вернулись в прокуратуру, Романову отправили со скудным уловом в бюро экспертизы.
Турецкий не мог прийти в себя от потрясения. Он успел подружиться с Огородниковым и даже полюбил его. И теперь думал он о погибшем, вспомнил Олю. Наверное, она еще ничего не знает…
– Володя, ты знаешь Олю Реброву, невесту Огородникова?
– Видел один раз…
– Я вот думаю, как ей сообщить? По телефону нельзя, такие вещи по телефону не говорят. Ехать к ней на работу с таким известием тоже нехорошо. Как быть?
