Фридрих Незнанский - Заложники дьявола
– Я!.. – Николай Борисович почти выкрикнул это с непередаваемой горечью. – Да, это я, я во всем виноват!.. У меня, видите ли, работа ответственная... Лизочка, понимая это, всячески потворствовала мне, отправляла чуть не каждую ночь ночевать сюда, в кабинет... А я как последний эгоист не думал о ней, о ее состоянии, ее бессонных ночах, о...
Он снова помолчал и наконец завершил свой рассказ.
– Клянусь вам, все действительно произошло случайно... Спросонья Лиза, вскочив, наверное, в десятый раз за ночь на крик мальчика, разбудивший ее, она у... ударила его... несколько раз... потом еще...
Как выяснилось, ударила ребенка она первым, что подвернулось под руку, – граненым хрустальным стаканом, стоявшим на тумбочке возле детской кровати. И с первого же удара попала мальчику по виску...
– Когда Лиза пришла в себя, она закричала так, что я услышал и проснулся, хотя между детской и моим кабинетом две комнаты... большие... Потом жена потеряла сознание...
– Где она сейчас?
– В ЦКБ, – коротко выдохнул Николай Борисович. – Я готов дать вам любую клятву, что отправлена она туда не для того, чтобы спрятаться... Машину вызвали сами врачи, я был не в том состоянии, чтобы что-нибудь соображать... Поверьте, это... Это действительно по своей сути несчастный случай......Приказ Генпрокурора они тогда выполнили. А с «эмвэдэшниками», как и говорил Меркулов, проблем не было с самого начала. И на протяжении многих лет Александр Борисович старался забыть эту историю, вымести ее из памяти... Не получалось. Словно легкий укол где-то в области сердца – всякий раз, как его вот так, неожиданно, без предупреждения Константин Дмитриевич просил зайти...
В кабинете Меркулова помимо него находилось еще двое незнакомых Александру Борисовичу мужчин. Один из них, на вид лет сорока, был одет – и это бросалось в глаза – в не просто дорогой, но очень дорогой костюм. Второй, помоложе, обладал весьма неприметной внешностью и в одежде соблюдал некую усредненность, бросавшуюся в глаза разве что людям столь опытным, как Турецкий, у которого сразу мелькнуло в голове привычное по старым временам слово «комитетчик»... Принадлежность второго посетителя к ФСБ он определил наметанным глазом сразу и без малейших сомнений. А это означало, что произошло нечто и впрямь экстраординарное, особенно если учесть наличие второго, «дорогостоящего» господина.
Собственно говоря, для Турецкого смысл слова «экстраординарное» заключался всегда в одном и том же: сейчас его по очередному указанию сверху нагрузят очередным «особо тяжким», возможно, еще и сверхзасекреченным... Ничего не скажешь, вовремя!
Для того чтобы оценить ситуацию, ему понадобилось всего несколько секунд, на которые он задержался на пороге, здороваясь с присутствующими.– Проходи, Саша, присаживайся... – Константин Дмитриевич повернулся к гостям: – Это и есть Александр Борисович Турецкий, прошу, как говорится, любить и жаловать...
После чего представил посетителей своему подчиненному. Человек в дорогом костюме оказался бизнесменом из Казани с совершенно не соответствующей его внешности фамилией, Леонидом Юрьевичем Скудоумовым. Второй представился сам, первым подав Александру Борисовичу руку:
– Полковник Драгилев. Можно просто Кирилл Никитович...
Какой именно структуры он полковник, гость уточнять не стал, да этого и не требовалось: Турецкий угадал верно... Натянуто улыбнувшись, он вопросительно посмотрел на Меркулова.
– Если позволите, – опередил Драгилев открывшего уже рот Константина Дмитриевича, – я сам введу Александра Борисовича в курс ситуации. – И, не дожидаясь реакции Меркулова, продолжил, обращаясь к Турецкому: – Дело, по которому мы здесь находимся с господином Скудоумовым, весьма серьезное, и есть очень большая вероятность, что это не просто киднеппинг...
Александр Борисович насторожился: ведь само по себе похищение даже взрослых людей – одно из самых тяжких преступлений из упомянутых в Уголовном кодексе, а тут дети!
– Как вы уже слышали, – продолжал полковник, – Леонид Юрьевич бизнесмен, живет в Казани. Там у него несколько фирм, связанных с антиквариатом... До недавнего времени в Москве проживал его родной брат с семьей – тоже бизнесмен. То есть человек весьма состоятельный, поскольку бизнес бизнесу тоже, как вы понимаете, рознь. Но у Игоря Юрьевича Скудоумова он был достаточно развитым и налаженным, хотя с антиквариатом ничего общего не имел.
– У Игоря было два элитных магазина с экологически чистыми продуктами, пользующимися среди состоятельных людей большим спросом, – негромко вмешался в их разговор Леонид Юрьевич. – Собирался открывать еще два.
– С ним что-то случилось? – поинтересовался Турецкий.
– Да, – снова перехватил инициативу полковник. – Автокатастрофа, в которой он погиб вместе с женой. Возвращались поздно из гостей, из загорода; как показало следствие, водитель Игоря Юрьевича на скользкой дороге не справился с управлением. Погибли все четверо... В машине находился еще охранник... Это действительно автокатастрофа, в смысле криминала все чисто...
Александр Борисович недоуменно смотрел на Драгилева, но предпочел, прежде чем задавать вопросы, дослушать его до конца.
– После гибели четы Скудоумовых осталась сиротой их дочь, Эмма Игоревна Скудоумова, восемьдесят девятого года рождения. Девочка очень любила родителей и прореагировала на их смерть тяжелым нервным срывом. Ее вынуждены были поместить на лечение в одну из московских психоневрологических больниц... Пока неважно, в какую именно. Позднее все документы вам передадут...Турецкий нахмурился, но снова почел за благо промолчать. Вопрос, вполне закономерный, задал Меркулов:
– Кстати, я так и не понял, кто ее туда поместил.
– Люди, занимавшиеся расследованием катастрофы... В Москве у погибшего Скудоумова и его супруги никаких родственников нет, они родом из Казани.
– А что же вы? – все-таки не выдержал Александр Борисович, адресовав свой вопрос Леониду Юрьевичу.
– Я был в это время за границей, – пояснил тот. – О смерти брата узнал полтора месяца назад, когда вернулся. И сразу же полетел сюда, чтобы забрать племянницу...
– А в итоге выяснилось, – снова заговорил полковник, – что девушки в больнице нет, и довольно давно...
– Позвольте уточнить сразу. – Александр Борисович посмотрел на Драгилева с нескрываемым раздражением.
– Да, конечно!
– Когда произошла автокатастрофа?
– Пятого февраля нынешнего года.
– Девочку поместили в психушку сразу?
Полковник поморщился:
– Не в психушку, а в ПНБ – психоневрологическую больницу...
– Неважно! И то и другое – заведения закрытого типа, а именно этот момент важен... Итак?
– Следователь, который вел дело, вынужден был это сделать действительно сразу, ей... Она, когда узнала, что произошло, впала в очень тяжелое состояние... Что ему еще оставалось делать?
– Но ведь в доме наверняка девушка жила не одна! Прислуга там... Знакомые родителей, наконец! Возможно, друзья.
– К Эмме Скудоумовой вызвали неотложку, доктор сделал ей какой-то успокаивающий укол и порекомендовал обратиться к специалисту. Сам он, как вы, вероятно, догадываетесь, всего лишь врач «Скорой помощи», но состояние девушки ему не понравилось.
– Ясно, – вздохнул Александр Борисович. – Вызвали, а дальше все пошло по обычной схеме: девочку госпитализировали, а тем, кто ее окружал, это было по фи... Простите, безразлично!
– Вроде того, – спокойно кивнул Драгилев. – Прислугу, насколько понимаю, куда больше волновало то, что они остались без работы. Близкие друзья у семьи отсутствовали. Знакомые?.. Ну они и есть знакомые, причем в основном деловые.
– Когда исчезла девочка? – Турецкий повернулся к Скудоумову, сидевшему на диване, мрачно уставившись в пол. Тот поднял на следователя усталый взгляд.
– В апреле, за пять недель до моего приезда в Москву...
– Как могло получиться, что вы так долго не знали о смерти брата и его жены? Неужели некому было вам это сообщить?
– Во-первых, – вздохнул бизнесмен, – за рубежом я на одном месте не сижу, езжу... Такова специфика моего бизнеса: никогда не знаешь, где именно тебе повезет приобрести стоящий товар, у меня ведь еще и индивидуальные заказы от клиентов есть... Ну и за рубежом партнеры... Во-вторых, сообщение о гибели брата пришло на домашний факс. Я холост, живу один. Перед отъездом, зная, что командировка будет длительная, прислугу отпустил. Это предусмотрено контрактом: обычно за неделю до возвращения я звоню, предупреждаю, и квартиру к моему приезду убирают... готовят.
– Вы что же, оставляете ее без охраны?.. – недоверчиво уточнил Турецкий.
– Ну что вы, конечно нет! Охрана всегда на месте, но в факсы и прочие бумаги носа они, конечно, не суют, а секретарь, как я уже говорил вначале, была в отпуске, затем приехала ко мне, я тогда находился в Каире...
